всё это давно живёт.
но у меня не находится нефальшивых нот.
знаю больше: скорый ночной или аэробус
унесёт тебя вечером короткого февраля.
а я с детства не представляю глобус,
и каким притяжением пользуется земля.
люди, которых я презираю, меня не злят.
клей на заказ
одни тебя видят чудом, другие – джином.
третьи боятся, как атомной катастрофы.
шестые идут к тебе как на голгофу,
десятые – как за партией героина.
и все вроде приходят в нужное место.
но мне это неинтересно.
гораздо важнее – что тебе снится ночами,
как барахлит мотор и какие мысли
ты растворяешь сахаром в будничном чае,
как улыбаешь чужих и смеёшься близким.
как варишь кофе, справляешься с жаждой,
сколько видела океанов, морей и рек.
я не ищу другого, мне это важно:
то твоё «я», которое человек.
надежды
в этот город, покрытый нелепой смесью
осадков, окурков и мелочи из кармана,
колец, переулков, пугающей взвеси,
ты вернёшься не раньше, чем я перестану
жевачкой вертеть меж зубов твоё имя,
боясь проглотить его рядом с другими.
вернёшься весной, теплотой, самолётом,
явью из снов и прозрачных желаний.
а пока я болтаю в надежде с пилотом
о мягкой посадке. и ожидаю.
по правилам правил практически нет.
я всю ночь прижимаюсь к холодной стене.
пока тебя мимо проносятся реки
людей с любопытством, надеждой, мольбами,
я аспирин покупаю в аптеке,
а вчера очевидно помяла бампер.
с тобой в голове говоря беспрестанно,
я не начинаю считать это странным.
в этот город, забитый до самого края
от проспекта до крошечной улицы,
когда ты вернёшься (и я это знаю),
всё очень легко образуется.
жало
в последний день затянутой зимы
по сотый раз листаю фотоснимки,
где темноту не отличить от тьмы,
большой коралловый – от крохотной кормы,