Ничтожно маленькая Аэйровия

– Предстал пред нами ты, чей лик всесветлый и могутной! Явиться изволил сам, токмо нежданности элемент выбросить да не поминать о нем! – отвечает один из криккенеров, на удивление, весело. Причем, мне кажется, что эта радость весьма искренняя… Ко мне подходит мужчина и сбрасывает капюшон. В темноте плохо удается разглядеть мертвяка, однако мне кажется, что в его внешности нет ничего особенного, за чтобы зацепился взгляд. – Задорно, задорно! Вестимо, как Феликса ученик, светозарный наш, выглядит, – криккенер улыбается во весь рот. – Поделать что, думу думал, здоровее ты будешь. Задорно, однако, – а затем подмигивает. – Все же, но слыхивал я, трупов не шинкуешь по сей день ты…

– Но я могу это живо исправить, – перебиваю мертвеца. – Не наглейте, я вас по-прежнему ненавижу. И уж ваше проникновение в мой дом любви точно не прибавит.

– Забавна эта эдакая али нетушки? Делал бы я что, даэйгором родившись, узнавши эку весть, что дом в мой родный супостаты мертвые явиться изволили? – задумывается криккенер. – Задорно. Однако нетушки. Бишь тоби криккенер я. Дался ли дешевый спектакль тебе этот? – картинно размахивает руками мертвец, а затем откашливается. – Назвал ли имя я свое, в грехе утаенное? Задорно, задорно. Бишь тоби не представился. Переигравший Эйри Форотта. Эйрефор я. Котятки мои любимые кличут батькой. Бишь тоби главой новой их. Предводителем али королем, уж если ты, лучезарный мой, слова эти тоскливые любливаешь.

– И что? Я должен тебя с этим поздравить? – зло спрашиваю. – Убирайтесь отсюда живо.

Что-то в последнее время у криккенеров предводители все хлеще и хлеще. Феликс – по-моему, самым нормальным был. Блоурэн… кхм. Даже и комментировать не хочу. А это что за клоун?

– Задорно. Задорно в деле самом! Черствый ты, наш светлоликий, ребятушками с велит идти отседова. Зряч я, помышляешь ты, Феликса ученик, железом своим презренном сердца горячие наши поразить. Слухай сосредоточенно меня, бишь тоби погутарить с тобою собрался я.

Слышу за спиной подозрительный шум. Резко оборачиваюсь, чтобы отразить нападение, и мой меч сталкивается со здоровенной палкой. Точнее я разрубаю это импровизированное оружие.

– И что вы на это скажете? – спрашиваю. – Вы пытались меня вырубить. Последний раз предупреждаю – вон! Иначе я вынесу отсюда разлагающиеся трупы.

Но до этих мертвяков не доходит. Их главный, Эй… как-то его там подходит ко мне и хлопает в ладоши:

– Не серчай. То проверка была. Задорно, задорно! Ребятки, зрите, нужно какими быть вам. Бишь тоби кумекал я, но не выйдет, не выйдет трюк обманный этот! – с искренним сожалением говорит криккенер. – Досада экая. Файлер, дорогуша, ты давай.

Слышу щелчок, а затем в глазах начинает темнеть. Магия исцеления, будь проклята она!

– Ну, не задорно, однако не задорно! – хмурится новый предводитель мертвяков. – Силушку вынуждены мы применить, силушку неичерпаемую! Бишь тоби и слыхивать не будет он иначе, – раздается перед тем, как все собой начинает заволакивать тьма.

Прежде чем открыть глаза, чувствую, как в ушах неприятно звенит. Проклятые криккенеры. Нужно было забыть об этой идиотской терпимости, и всех их прибить! Низины меня погребите, умею же я находить неприятности. Открываю глаза, ожидая самого худшего.

Неожиданно на меня нахлынула ностальгия, и я вспоминаю себя пятнадцатилетним оборванцем. Тогда тоже оказался в криккенерском замке, причем обнаружил себя, сидящим на троне. Только в тот раз народа столько не было. Я резко поднимаюсь и начинаю лихорадочно искать меч. Ну конечно же, законы подлости еще никто не отменял. Мне как-то становится неловко: конечно, я понимаю, что всем присутствующим в зале абсолютно все равно, в чем я одет, но стоять в одних штанах мне как-то неуютно.

Затем начинаю лихорадочно думать…что делать? Раз я в замке, то отсюда не переместиться. Если же здесь столько мертвяков, то и подавно не сбежать…

– Это что еще за ерунда? – недовольно спрашиваю у окружающих. Ко мне подскакивает один из криккенеров и радостно говорит:

– Бишь тоби собрать изволил всех я. – тут же вспоминаю этот голос. Он принадлежит новой главе криккенеров, имя которого я пока не могу запомнить. Тогда, в темноте, его внешность мне показалось слишком заурядной. Теперь хотя бы при слабом свете я могу повнимательнее рассмотреть этого мертвяка.

Новому лидеру на вид двадцать-двадцать два, он выше меня, однако высоким назвать его нельзя. Я – низкорослый даэйгор, и уже давно привык к тому, что многие подростки обгоняют меня в плане роста. Не худой, но и не толстый, как говорится, нормального телосложения. Не бледный, но не смуглый или загорелый, однако кожа имеет некий серый оттенок. Его волосы короткие, мышиного цвета, а глаза блеклые, серые. Единственное, что хоть как-то выделяет его, так это торчащая из уха посеребренная сережка с серым камнем. Сам же одет в темно-серую тунику, светло-серый жилет, серые штаны. И этот серый цвет его отнюдь не красит, наоборот, делает неприметным. Самая что ни на есть «серая мышка».

А между тем новый предводитель продолжает:

– Похоже светлоликий наш ребятки, созерцает что-то. Котятки, но мы не плохи, посему помилуем оплошность эту гостю нашему званому. Не задорно получилось, однако не задорно, силой был приведен он сюда-то, в обитель нашу скромную. Что поведать я могу о том, собраться изволили мы намереньем с каким? Бишь тоби поясню. Я, – эта «серая мышка» так выразительно рассказывает, при этом размахивая руками и изображая что-то мимикой, что я начинаю сомневаться в том, что это – криккенер. Впервые вижу мертвяка, который правдоподобно настолько изображает эмоции, что даже берут сомнения в том, что передо мной бездушный монстр. А он тем временем продолжает и показывает жестом на себя:

– Сим являюсь сый я, или же задорный, однако задорный управитель я над котятками всеми, – он охватывает рукой весь тронный зал. А затем делает жест рукой, показывающий, что он кому-то махает платочком вслед. – На поклон ушел Феликс наш доблестный, учитель и наставник такой, доселе коих не потчевали мы. Но не я он, а более задорный. Хотел кто, и следа того не осталось, бишь тоби подрапали за царем величавым бывшим. Задорно, однако задорно вышло так, котяток-то великое множество осталося со мной, – и он делает жест, чтобы все ему похлопали. Тут же раздаются жиденькие аплодисменты.

– Я, конечно, безумно рад тому, что именно тебя выбрали новым предводителем криккенеров, – вздыхаю, – но мне обязательно при всем этом присутствовать, или твое эго имеет воистину непомерные масштабы, требующие моего внимания?

Этот клоун разворачивается ко мне, подходит, и хлопает по плечу:

– А тебе я вот, поведаю что, избавителю нашему. Из-под власти ирода высвободил ты всех! Непосильно нам под игом было! Но пора пришла, воздуха чистого мы вдохнули, от Блоурэн когда избавил ты всех. Задорно, задорно стало! Бишь тоби в долгу мы у тебя, Аллариан. Не задорно, однако, не задорно: обещание не сдержали мы, окаянные. Иначе глаголить желаю я. Бишь тоби пояснить, лирическое отступление это к месту какому. Провернуть лелею я дельце ладное одно. А не желал этого, кто, с нами того нету, – цокает мертвяк и пожимает плечами и поворачивается ко мне спиной, затем резко топает ногой:

– Сменить хочу все я тут. Все! И стены кошмарные эти, и потолок, и пол этот не красный! Задорно одно: не главно это. Бишь тоби другое в замене нуждается! Я, короносец, народом избранный, не патриархальный такой, Феликс был каким, и не безумен, Блоурэн-тирану подобно. Капитан бывший команду свою верную обучил в родственниках, бишь тоби в людях, души не чаять, в обиду не давать их злыдарям металлоплотным. А не задорно мне, не по душе сочетание таково – «Неживая рука. Неживая душа!» – и хлопает себя по коленке, а затем громогласно продолжает, словно читает с выражением торжественную оду:

– Фраза не устраивает меня, хоть стой, падай, кричи да убей! Не задорна она! Убрать, вычеркнуть из головушек светлых! Бишь тоби зложелателей сплотить мысль шальная пришла ко мне. В кузнеца печь даэйгоров, криккенеров швырнуть, добротный меч выплавить из них навсегда и раз! Излагаю вразумительно я? Бишь тоби про вражду не помнить, миру быть, дружбе да эля кружке! – криккенер с этими словами усаживается на другой трон, скривившись, закинув одну ногу на другую, а затем добавляет. – Задорно выйти должно, задорно. Думаешь ты об этом что, Аллариан?

– Ну…и… молодцы, – только и могу сказать. – Масштабно… Но я-то давно, так сказать, стал «человеком». Мне не хочется иметь никаких дел ни с одной стороной, ни с другой. Я до сих пор не могу понять, зачем я вам сдался-то.

Новый предводитель мертвяков начинает смеяться во весь голос. Причем искренне:

– Непонятно али поведал я тебе, повсюдный ты наш? Задорный ты однако. Оглядись – народ зришь? Ляпота. Взору моему предстает он и мне. Зришь трон? Обращаю свой взгляд и я на него. Слушал ли внимательно ты меня али не по назначению фразы мои вдохновленные прийти изволил? Нетушки? Так вот, глаголил я о том, перемен пора настала. Бишь тоби не я господин ныне теперь ребятушек. А ты, лучевой наш.

– Подожди…подожди, – я, кажется, немного недопонимаю, поэтому решаю уточнить. – Ты хочешь сказать, что… я – новый предводитель криккенеров?!

– Задорно, задорно! Вестимо скумекал правильно ты! Ура, котятки, корононосец явленный, не запыхавшийся, новенький, краше прежде у нас теперь! – и хлопает в ладоши.

Глава 2

В ловушке и на свадьбе

– Что-что? – чувствую, как у из моего лексикона пропадают все цензурные слова. Такого поворота я точно не ожидал.

Хотя… мне ли не знать, что криккенеры поступают весьма странно и мыслят очень нестандартно? Через минуту прихожу в себя и даже фыркаю. Мне уже не привыкать: меня и клан собственный предал, и повстречал криккенера, создавшего Аэйровию, и любимая мачеха пыталась убить, и Лина ушла, и… – в общем, да чего там только не было. Я не думаю, что у меня остались силы поражаться чему-то. И назначение меня на новый пост больше разозлило, нежели удивило. Остается лишь ругаться про себя крепкими словечками…

– Ребятушки, глава наш новый нуждается в покое теперь. Не задорен он по час сей. Бишь тоби убраться всем и не появляться! – махает рукой Эй… Да как его зовут-то? Ненавижу имена мертвяков: с первого раза их запомнить не получается. – Прорицателем не надобно быть, бишь тоби предугадать последующий вопрос твой. Уши лишние удалены. Надеждой согреваю себя, чтоб о слухающих стенах миф шуткой был. Не задорно, а то не задорно, однако.

– Я сейчас только хочу убить тебя, – только и могу прорычать.

– Задорно, задорно, молвишь ты как! Не серчай, лучезарный наш, уж так. Не плохо все на деле самом. Задорнее и веселее буду я тебя, хоть и помер давно-давным. Ну-ну, брови-то нахмурил, экой важный, досада-то какая! – да, он издевается. – Покоен будь. Возможность величайшая предоставлена тебе: главой нашей быть, котятки-то не все лелеют об этом даже. Претворить мечту в жизнь свою желаю. Деять однако надобеть не враскид, а за одно другим. Бишь тоби начала для нужна нам мясо-железяка, всех бы нас возглавить бы которая могла. Покоен будь, другоредь молвлю! Помидоры гнилые, тапки тяжелыя, стрелы ядовитые, мечи вострые – все, летит все в слугу покорного, бишь тоби в меня. Кумекай так: задорно это все! Варианты ежели другие были, не беспокоили бы тебя мы. Но не существовало их! Не задорно, не задорно вышло! Ну, не сумели найти мы больше даэйгоров, не сумели: они все не были здесь, – криккенер разводит руками. – Бишь тоби сообразить ты можешь, не нашли замены мы тебе?

– Допустим, я понял тебя. А если я откажусь? Не захочу быть вашим предводителем?

– А разница где? Не хочешь – не хоти, Зиждителя ради. Но… – мертвяк достает из кармана связку ключей и бряцает ей. – А задорно, да? Феликсе при, мудром батьке, и Блоурэн сумасбродной настежь дверка в низины распахнута была. Но скумекал так я: не задорно будет оставить так все. Бишь тоби, замочков двадцать навесил кузнец наш родный, а потом ключиком клац-клац такой я, – и одним из ключей закрывает невидимый замок. – И дверка заперта уж. Вывод делаешь ты какой?

– Я в ловушке, – обреченно отвечаю этому криккенеру. – На поверхность я не могу переместиться из замка. Но не за его пределами. Но, к сожалению, единственный выход ты запер, – а затем начинаю мозолить себе лоб. – Послушай, Эй…

– Эйрефор. Непосильно коли запомнить уж, зови Мишей, не против человечьих имен я.

– Эйрефор, тебе не кажется, что твоя цель – выражаясь по-астральному, утопична? Почему криккенеры с даэйгорами вдруг должны пойти за тобой?

– За мной, светоносный наш, не пойдут. Их поведешь ты. Поведал Феликс мне, уходя: «Эйри, скоро наступит…тупая шутка… переломный момент…бла-бла-бла… когда на защиту людей снова становятся даэйгоры… тупая шутка… а криккенеров род человеческий начинает раздражать… Бла-бла-бла… и опять по тому же кругу. Я видел это множество раз…бла-бла-бла… Этот замкнутый круг пора бы разорвать…тупая шутка.» Что-то в роде этом, бишь тоби время не шибко дурное, картошку заставить чтоб клубнями вверх расти. Не-не-не… Это не задорно. Задорнее будет, прорастут ежели ботва да клубни в бок.

– Я, конечно, понимаю, что криккенеры и мозг – несовместимые вещи, – набираю воздуха в грудь и глубоко вздыхаю. – Но все же… тебе не казалось, что клубни неспроста растут вниз? И что в конце концов, у меня есть работа, свои дела и свое личное время?

Эйрефор фыркает:

– Задорнее быть нужно, задорнее, Аллариан! «Работа, дела, время» – передразнивает он меня. – Нет поныне этого у тебя. Глава и начальник ты наш отныне. Должен ты нами, нечестивыми, руководить. Картошку ежели так расти оставить, веселья не сыскать. Бишь тоби не уверить тебе меня решение переиначить, – говорит криккенер с ожесточением. Затем проходится по залу и смягчает тон. – Коли сложно свыкнуться тебе с работой новой, на порах первых сидеть ты можешь, не делая ничего. Ни-че-го! Себе вообрази, что ты – кукла фарфоровая ряженая, под стекло поставленная. Задорно, да? Бишь тоби я пока – короносец подлинный. Но в раж войдешь – уступить изволю. Не падкий я на власть отнюдь. Скумекай ты, скумекай! Задорно выйти должно, коли криккенеры будут с даэйгорами заодно. В Астрале ведь незыблемом не воюют расы так ожесточенно. А мы? Мы хуже чтоль их? Не задорно, не задорно, однако. Крушить да громить надоело! – Эйрефор умолкает и махает на меня рукой. – Что гутарить мне с тобой? Непонятливый ты, не задорный, однако. Узреть ты должен сам. Не прозреешь коли – от старости в ящик сыграешь.

И уходит.

Опять вздыхаю. А затем тупо смотрю в одну точку и молчу. Такое создается впечатление, что Всетворец мне не позволяет жить своей жизнью. Нет, в судьбу верить я отказываюсь, но эта закономерность начинает доставать. Вот и что делать? Вспоминаю то время, когда мне было пятнадцать лет. Ужаснейшая пора. Да я тут года три с лишнем проторчал! Опять эти каменно-кислые рожи и безразличные голоса. Каждый день, каждый день…

Бежать надо бы. Неужели у меня не хватит сил сорвать те замки?