Последний билет

Возле леса, Кристина бросила ноги Костика, и они глухо стукнулись о землю. Порывшись в перевешенной через плечо сумке, она достала фонарик. Сейчас стал очевидным еще один промах: намного удобнее был бы фонарик, который надевается на голову. Но эта мысль пришла слишком поздно. Вздохнув, Кристина включила фонарик и, засунув его в рот, подхватила ноги Костика и потащила в лес.

Оказывается, ночной лес выглядит не таким уж страшным, когда за спиной тащишь труп. Чувствовалось даже какое-то облегчение в этой темноте деревьев. Здесь угроза быть замеченной стала намного меньше. Джек видимо тоже был не против прогуляться по лесу: он радостно метался из стороны в сторону, обнюхивая все вокруг и стараясь пометить как можно больше кустов.

Фонарик выхватил из темного что-то красное. Это был кусок оградительной ленты, привязанный к ветке в качестве ориентира. Вчерашняя трусливость и боязнь идти глубже в лес сегодня сыграли на руку, потому что тащить Костика дальше уже не было сил. Кристина протиснулась между кустами, Костик торжественно въехал за ней на поляну. Из кустов выглянула довольная морда Джека, похоже он был в восторге от этой прогулки. Чего нельзя было сказать о его хозяйке, которая к тому моменту, как дотащила свою ношу к яме, совершенно выбилась из сил и еле дышала.

Бросив ноги Костика, Кристина брезгливо вытерла руки о пальто и, наконец, достала фонарик из рта. Положив его на землю и сбросив сумку, она несколько минут стояла, согнувшись, уперев руки в колени в ожидании, когда перестанет болеть спина. Похоже, боль, что довелось испытать сегодня при пробуждении, покажется легким недомоганием, по сравнению с тем, что будет завтра. Но лучше сейчас не думать об этом. Она вытащила из земли палки, к которым была привязана оградительная лента, и вместе с ней бросила в яму, после чего подошла к своему недругу, дожидавшемуся возле приготовленной для него могилы.

– Что-то я часто встаю на колени перед тобой, – сказала Кристина Костику, глядящему на нее сквозь полиэтилен. – В твоих мечтах я, наверное, не раз стояла перед тобой на коленях? Только не так все получилось, как ты хотел.

Кристина уперлась руками в плечо Костика и, скривившись от напряжения, что есть силы толкнула его. Тот послушно перекатился и лег набок на самом краю ямы, свесив голову вниз. Еще один толчок – и Костик с шорохом полетел вниз, глухо стукнувшись о землю. Облегченно выдохнув, Кристина подошла к краю ямы и с торжествующим видом посмотрела вниз. В темноте могилы белели кроссовки и рука.

Закапывать могилу оказалось значительно проще, чем рыть ее. Земля летела вниз, весело стуча по полиэтилену, и накрывала Костика сырым одеялом. Кристина старалась не смотреть на него, но сбрасывая очередную горку, то и дело краем зрения улавливала легкое движение – белая рука Костика слегка подергивалась от ударов падающей земли. Что-то похожее она уже видела в детстве: дергающаяся рука в кузове грузовика. По спине побежали мурашки. Кристина стала быстрее перекидывать землю.

– Джек, иди ко мне, – Джек, оторвался от исследования поляны и прибежал на зов. Он сел неподалеку, и Кристине сразу же стало спокойнее.

Снова настало время трамала, и Кристина, отложив лопату, отправилась к сумке. Она увидела, что Джек дрожит от холода. Он, видимо, сильно замерз, но не отходил от нее. Сердце Кристины сжалось. Она подошла к псу и погладила его по голове.

– Бедный, малыш, – Джек посмотрел на Кристину исподлобья, по его спине пробежала волной дрожь. Кристина сняла пальто и накинула его на собаку. – Вот так будет лучше, потерпи, уже скоро пойдем домой.

Завтра Кристина, конечно, же проснется больной, но ее болезнь была не так страшна, как болезнь Джека. Как бы сильно она не простудилась, она точно знала, что вылечится, максимум, что ей грозит, это бронхит. А вот насчет Джека такой уверенности не было. Он уже однажды болел. Кристине хотелось плакать каждый раз, когда она вспоминала, как ее пес неподвижно лежал, его бок быстро вздымался, а из открытой пасти с шумом вырывался горячий воздух. Ветеринар тогда сказал, что если Джек переживет ночь, то кризис минует и он будет жить. Никогда Кристина еще не чувствовала себя такой беспомощной. Она всю ночь провела на полу возле собаки. Больше всего она боялась, что если отойдет, то он решит, что она его бросила. Почему-то она была уверена, что если оставит его хотя бы ненадолго, то он умрет. Кристина гладила собаку и придерживала его морду, чтобы ему было легче дышать, и периодически смачивала пересыхающую пасть водой. Она не знала, чувствует ли Джек, что она рядом, но верила, что чувствует. И он не умер. Больше Кристина не собиралась позволять Джеку болеть. Хорошенько укутав его в пальто, она выпила таблетку и снова взялась за лопату.

Костик был засыпан землей даже быстрее, чем ожидалось. Было без пяти минут полночь, когда Кристина разогнулась и, бросив лопату, стала делать наклоны в стороны, разминая одеревеневшую спину. Она так старательно работала лопатой, что даже не замерзла. Несмотря на усталость, Кристина чувствовала себя замечательно. Дело было почти закончено. Оставалось совсем чуть-чуть. Она подошла к Джеку, который послушно ждал, укутанный в пальто.

– Ну что, согрелся? – она наклонилась к псу и погладила его, тот был теплый, и Кристина улыбнулась. – Вот и замечательно, скоро пойдем домой.

Выходя из леса, Кристина и была почти довольна. Тщательно проверив тропинку, она удостоверилась, что не оставила никаких заметных следов. К счастью, тропинка была укрыта толстым слоем прошлогодней листвы, если бы она тащила Костика по голой земле, то след бы остался и его было бы сложно скрыть. В результате разглядывания тропинки метр за метром под светом фонарика не было ничего обнаружено, кроме слегка примятых кустов. Возможно пару пятен крови остались незамеченными, но к утру они потемнеют и почти не будут видны, а скоро совсем исчезнут. Кристина подошла к месту, где недавно лежал Костик, уставившись в звездное небо ничего не видящими глазами. Пока Кристина закапывала его, у нее появилась идея, как поступить с лужей крови. Она достала из сумки еще один мусорный мешок и направилась к деревьям неподалеку. Вскоре она вернулась с мешком, набитым полусгнившей листвой. Может быть, куча листьев и привлечет чье-нибудь внимание, но маловероятно, что этот кто-то станет, раскапывать кучу, чтобы проверить, не спрятано ли что-нибудь под ней. Последним делом была лопата, когда она была брошена в овраг за железной дорогой, все было закончено.

– Джек! Домой!

7.

Еще никогда Кристина не была так счастлива вернуться домой. Казалось, желание лечь в кровать и не двигаться было непреодолимым. Но предстояло еще несколько важных дел. Вся одежда, включая пальто и перчатки, отправилась в стиральную машину. К утру все будет выстирано. Но Джека тоже нужно было отмыть.

– Джек, ко мне! Иди сюда, малыш, – Джек, предчувствуя неладное, нехотя поплелся в ванную.

После того, как Джек был вымыт, Кристина положила ему в миску корм, а потом помылась сама. И только после этого, она забралась в постель. Джеку было позволено лечь на кровать, он моментально уснул, вымотанный долгой прогулкой. Слушая монотонное гудение стиральной машины и храп собаки, Кристина размышляла, не упустила ли что-нибудь. Могила спрятана от людских глаз за кустами. До наступления теплой погоды туда вряд ли кто-то пойдет, а скоро она зарастет травой и станет совсем незаметной. Лопата валяется в кустах за железной дорогой. Даже если ее найдут, что с того? На ней нет ни крови, ни отпечатков. Подозрительных следов на земле она не оставила. Лужа крови спрятана под кучей листьев. Мешок, в который она, собирала листья, выброшен в мусорный бак далеко от леса. Джек вымыт. Одежда стирается. Когда высохнет, Кристина выбросит одежду и ее сразу же заберут бездомные, и тогда ее уже никто не найдет.

Кристина успокоилась. Когда пришел рассвет, она крепко спала. Первые утренние по-весеннему бледные лучи солнца осветили сырой лес и свежевскопанную землю на поляне. Один из лучиков, прорвавшись через еще голые деревья, коснулся куска оградительной ленты, привязанного к ветке.

Павлик

1.

Был солнечный, по-настоящему весенний день. Таща за собой большой черный пакет, Кристина вышла из подъезда. Она была все еще слаба, но чувствовала себя уже лучше только от того, что смогла выйти на улицу. Теплый ветер коснулся бледного лица, и на нем появилась нерешительная улыбка, которая выражала скорее желание подбодрить себя, чем радость. Последние несколько дней были просто кошмарными. Как и предвиделось, после ночной прогулки в лес Кристина проснулась совершенно больной. На четыре дня ее свалила с ног болезнь, и она почти не вставала с постели.

Пакет полетел в мусорный бак, и Кристина облегченно выдохнула, распрямила плечи, еще раз улыбнулась и бодро зашагала обратно к подъезду. Последние дни, кроме болезни, ее мучила еще и мысль об одежде, которая сушилась на балконе. Она висела там, словно огромный флаг с надписью: "Здесь живет убийца!". Хотелось избавиться от нее, но все силы уходили на то, чтобы дойти до двери подъезда и выпустить Джека на улицу, на большее она не была способна. Пес, словно понимая, как плохо хозяйке, пулей вылетал из подъезда, делал свои дела и мчался обратно, чтобы медленно идти за ней по ступенькам, а потом снова занять свой пост возле ее постели, который он не покидал, внимательно прислушиваясь к каждому движению, тяжелому дыханию и бормотанию во сне.

В последние дни на долю Кристины выпало немало страданий, но самым мучительным из них был холод. От него не спасали ни одеяло, ни шерстяной плед. Как она не укутывалась, все равно ледяные щупальца находили щель, чтобы проникнуть внутрь и обвить все тело. В аптечке оказалось всего несколько таблеток жаропонижающего, которые были выпиты еще в первый день, поэтому боль и холод были постоянными спутниками Кристины во время болезни. Они не давали забыться сном, который бы помог быстрее выздороветь.

Большую часть времени она провела в полузабытьи, в котором реальность смешивалась с бредом. В этом бреду кто-то дергал за ручку входной двери. При этом Джек молчал. Казалось, входная дверь открывается. Кристина хотела позвать собаку, но у нее не было сил, даже бояться не было сил, все что оставалось, это молча лежать и обреченно слушать, что будет дальше. Кто-то стучал каблуками по полу. Кто-то вошел к ней в квартиру, хотя дверь должна была быть запертой, хотя Джек не мог впустить никого чужого. Громкий стук каблуков раздавался сначала где-то в прихожей, затем в кухне и приближался к спальне. Кто-то без приглашения вошел в квартиру и сейчас ищет что-то, расхаживая прямо в обуви.

Дверь спальни распахнулась, по комнате поплыло огненное облако. Это была рыжая женщина. В руке она держала черный магнитофон. Стуча каблуками, она подошла к подоконнику и поставила на него пошарпанный грязный двухкоссетник. Длинным красным ногтем она нажала на кнопку, которая со скрежетом опустилась. Музыки не было, было слышно только, как со скрипом медленно перематывается магнитная лента. Отсутствии музыкального сопровождения ничуть не мешало рыжей женщине задорно танцевать, виляя задом, туго обтянутым короткой юбкой.

– Проваливай, шалава!

Рыжая женщина перестала танцевать и подошла к кровати. Она уставилась на Кристину, стояла и смотрела, не отводя глаз, а потом расхохоталась. Кристина зажмурилась – хохот затих. Но скоро снова задергалась дверная ручка, и рыжая женщина опять вошла в спальню. Она пристально смотрела сквозь черные ресницы.

– Здесь его нет! – прокричала Кристина. – Пошла вон!

Но рыжая женщина снова расхохоталась. Она показывала пальцем на Кристину и хохотала, словно школьница над дурацкой запиской, приклеенной к спине одноклассника. Женщина исчезала, а хохот все носился по комнате и бился об стены, как ополоумевшая птица.

Стало тихо. Кристина долго вслушивалась в тишину, боясь открыть глаза. И, когда она их открыла, то увидела прямо перед собой зеленые глаза и ярко-красные губы. Губы с забившейся в трещины помадой шептали: “Как тебя зовут?”, снова и снова повторяя этот вопрос. Крик застрял в горле. Кристина не могла выдавить из себя ни звука, кроме беспомощного мычания. В руку уткнулось что-то холодное и мокрое. Она увидела Джека, который тыкал мордой ей в ладонь. Рыжей женщины больше не было. Кристина похлопала рукой по кровати, и Джек забрался к ней. Она обняла пса и наконец уснула.

Временами бред отступал, но возможность мыслить не приносила облегчения. В больную голову лезли сомнения, хорошо ли закопан Костик. А что если сейчас среди леса из кучи вскопанной земли торчит его посиневшая рука? Или в окнах электрички, едущей мимо леса, мелькают ошарашенные лица пассажиров, а мимо железной дороги бродячий пес тащит грязный изуродованный труп в разорванной одежде.

Все эти испытания сопровождались назойливым запахом горелой смолы, от которого щекотало в горле и тошнило.

К счастью, все это осталось позади. Глубоко вдохнув воздух с пьянящим ароматом тепла, Кристина, прищурившись, посмотрела на яркое солнце. Белый шар словно говорил, что все будет хорошо, она безмолвно согласилась с ним и не спеша зашла в подъезд, пряча в карманах от посторонних глаз ободранные ладони.

Пора возвращаться к обычной жизни – так нужно думать теперь. Но, жуя зачерствевшую булку, Кристина боролась с желанием отправиться в лес сегодня же, чтобы проверить, все ли следы скрыты как следует. Здравый рассудок, вернувшийся сегодня утром, подсказывал, что Костик закопан глубоко. Не может его разрыть бродячий пес. Но все же хотелось проверить, все ли там в порядке. Возвращаться на место преступления – глупее не придумаешь. В очередной раз прокрутив в памяти картину событий той ночи, Кристина постаралась поверить, что все сделала правильно. По крайней мере, была надежда, что она не допустила ошибок, а вот идти снова в лес – точно ошибка.

Все же одна улика осталась: диск с фильмом все еще лежал в столе. От него нужно было избавиться. Кристина взяла диск и застыла, глядя на белый конверт. Выбросить диск – означало навсегда проститься с девочкой. С теперь уже ее девочкой. В реальной жизни вряд ли случится ее встретить, а значит Кристина не увидит больше ее никогда. Хотелось посмотреть на девочку в последний раз.

Кристина вставила диск в ноутбук.

Нежно-зеленые ветви ив спускались до самой земли. Легкий ветерок раскачивал их, и они ласково поглаживали сочные стебли травы. Из густой листы хмуро выглядывали окна старого покосившегося дома, деревянные стены которого когда-то давно, видимо, были ярко желтого цвета, но краска давно выцвела и местами облупилась.

Кристина остановила видео, в недоумении глядя на зеленые ивы. Она видела их впервые. Она промотала видео, но не нашла ничего ни про девочку, ни про Костика. Вместо этого была старушка и какой-то лохматый мужик. Не было ничего знакомого. Та же слегка потертая эмблема на диске, так же заломан край конверта. Но файл на диске был всего лишь один, и это был не фильм про девочку. Раздраженно швырнув диск в ящик стола, Кристина захлопнула ноутбук. Она сильно жалела, что снова взяла в руки этот злосчастный диск.

Вечером того же дня, когда была обнаружена пропажа фильма, Кристина отправилась на улицу Заводскую. Как именно это должно было помочь объяснить произошедшее, она не знала, но чувствовала потребность увидеть дом №20, это, по крайней мере, подтвердило бы, что разум не покинул ее. Несмотря на то, что силы еще не вернулись после болезни, Кристина шла так, словно опаздывала на последний поезд, который должен увести ее из исчезающего в пламени города. Вот и показался впереди поворот, за которым должна быть автобусная остановка. Кристина ускорилась, хотя итак уже тяжело дышала. Она свернула на улицу Заводскую и не поверила своим глазам – остановки за поворотом не было. Небольшой магазин с двумя вывесками “Одежда из Европы” и “Фрукты и овощи”, автостоянка и никакой остановки. Кристина прошла мимо магазина и пошла дальше вперед, все еще надеясь найти остановку. Но пройдя метров сто, остановилась, поняв, на сколько это глупо. Остановки быть не могло: впереди видна только дорога с деревьями на обочине и пешеходная дорожка. Нужно возвращаться. Возможно это не тот поворот. Кристина пошла обратно. И ее собственные глаза видели вывеску на доме с названием улицы, не хотелось верить в то, что это Заводская улица, проще поверить, что она свернула не туда, чем в то, что остановка исчезла. Попытки вспомнить, был ли раньше магазин, ни к чему не привели. Вернувшись назад, Кристина прошлась по главной улице. Через метров триста есть еще один поворот, это обнадеживало. Но надежде не суждено было оправдаться, потому что за поворотом начиналась улица Веселая с детским садом слева и сквером справа.

“Да уж весело, ничего не скажешь.”

Может остановку демонтировали. Возможно ли такое? Голова кружилась, мысли путались. Кристина плохо осознавала, что делает, но ноги несли ее в сторону Заводской. Снова дойдя до магазина, она остановилась, пытаясь вспомнить, как идти к дому №20, но все вокруг выглядело совсем незнакомым. Остается просто попытаться найти дом, улица правильная, значит он должен быть где-то, не могла же она и впрямь сойти сума. Полинявшие кривые скамейки, поломанные качели, ямы на асфальте, вкопанные в землю выкрашенные разноцветной краской колеса в роли ограждений – все это повторялось снова и снова. Все дворы были похожи один на другой. И теперь уже было не понять, то ли Кристина без конца кружит между домов, то ли они кружат вокруг нее. Она видела дома № 14, 18, 22, 22/1, 24, 28, но дома №20 не было. Мужик в тапках и куртке поверх “алкоголички”, стоящий возле подъезда с сигаретой, с любопытством разглядывал Кристину, в очередной раз проходившую мимо него.

– Что ищешь? – спросил он скорее из любопытства, чем от желания помочь. Кристина испугано оглянулась на мужика и, ничего не ответив, поспешила прочь, словно ее поймали за чем-то постыдным.

Все плыло перед глазами. Кристина бессильно опустилась на скамейку. Ей вдруг стало жалко себя, и она заплакала. Сквозь пелену слез она смотрела на свои еще не зажившие ладони – подтверждение того, что она действительно убила человека, а не это просто привиделось в бреду. Казалось, на нее устремлен пристальный взгляд множества глаз, под которым становилось очевидным, что она помешавшаяся убийца. Кристина опустила голову, чтобы проходившая мимо пара не видела ее слез. Словно специально прохожих становилось все больше, и всем им было дело до того, что происходит с ней. Они нагло заглядывали в лицо, и прятать слезы было все сложнее. Голова еще сильно кружилась, но пришлось встать и пойти домой. Все вокруг, утратив резкость и детали, превратилось в разноцветную кашу. Кристина не была даже уверенна, что идет по правильной дороге. Ее дом казался недосягаемо далеким. Недавнее стремление найти дом №20, как и попытки прояснить историю с диском, как и любое другое стремление сейчас выглядело преувеличенно важным. Единственное, что по-настоящему необходимо, это дойти до кровати. Дорога превратилась в туннель. Оставалось только верить, что он приведет к дому, потому что выхода из него не было. Когда Кристина увидела обшарпанную грязную подъездную дверь, то обрадовалась больше чем новенькому Айфону под елкой. Она упала на кровать и тут же провалилась в темноту.

2.

На следующее утро, проспав почти пятнадцать часов Кристина проснулась бодрой и полной сил. Джек, уже очень давно ожидавший прогулки, был очень рад, наконец выйти на улицу. Утро было прекрасное, светило солнце и было очень тепло. Сейчас уже стало понятно, на сколько вчера Кристина была еще не здорова. Ведь она еле дошла домой. Не удивительно, что не удалось найти нужный дом. Хорошо, что она не упала в обморок посреди улицы. Было даже стыдно, что она как помешанная бродила по дворам. И это сейчас, когда ни в коем случае нельзя привлекать к себе лишнее внимание. Кристина с ужасом думала о том, чем вчера все могло закончиться. Ведь многие там ее видели что-то ищущую. Теперь нужно держаться подальше от того района и ни в коем случае там больше не появляться. Только болезнь могла объяснить эффект, произведенный пропажей фильма с диска. Диск был старый, файл мог повредиться и часть фильма про девочку поэтому не воспроизводилась. Или может дело в вирусе или еще в чем-то. Точно было какой-то объяснение, помимо мистического. С другой стороны, это даже хорошо, что фильм исчез: последняя улика ликвидировалась сама собой.

Не смотря на вчерашний промах, Кристина чувствовала, что опасность миновала. И хоть болезнь заставила наделать глупостей, теперь она не ощущала тревоги. Откуда-то появилась уверенность, что все будет хорошо. Кристина сладко потянулась, жмурясь под лучами весеннего солнца.

К сожалению, любопытство оказалось сильнее стремления к умиротворению. И как Кристина ни старалась не думать о фильме, она не продержалась и до обеда.

Нежно-зеленые ветви ив спускались до самой земли. Легкий ветерок раскачивал их, и они ласково поглаживали сочные стебли травы. Из густой листы хмуро выглядывали окна старого покосившегося дома, деревянные стены которого когда-то, видимо, были ярко желтого цвета, но краска давно выцвела и местами облупилась. Дверь летней веранды со скрипом открылась и, осторожно перешагнув порог, на покосившееся крыльцо вышла старушка в голубом платочке повязанном под подбородок, такая же старая, как и дом. Кряхтя, она спустилась по ступенькам, прижимая к груди морщинистую руку с зажатым в кулаке свертком, и медленно побрела по тропинке к песчаной дороги, лежащей между двумя рядами деревенских домов желтой, залитой солнцем, полосой.