Сумеречный Фронтир

– Ни от чего я не бегу. У меня, в отличие от некоторых, жизнь сложилась отлично. Отец сейчас владеет многими заведениями в городе, он передал в моё управление таверну, так что с деньгами проблем никаких нет. А ещё дома меня ждёт красавица жена, которая носит моего ребёнка.

– Жена? Ребёнок? Много же я пропустил, однако. Я, значит, скоро стану дядей, а ты у нас – предприниматель, владелец трактира. Хороша перспектива! И всё-таки, какого хрена тебя потянуло на войну? Вот подохнешь ты, не приведи Афинор, и ребёнок твой никогда не увидит отца, жена останется вдовой, а родители лишатся единственной радости в своей жизни. Они ведь всегда тебя любили, братишка, а меня совсем не жаловали. Прирежут меня – плакать станешь разве что ты, с твоим-то добрым сердцем и широкой душой. А вот порубят в капусту тебя – в трауре будет ходить половина Лувенора.

– Пока ты отсиживался на каторге, многое изменилось. Ахариам и Вейхум не зря заключили мирное соглашение. В последней войне силы были равны, и никто не знал, чем закончится эта бойня. Сейчас же, судя по донесениям разведки, дела обстоят для нас плохо: северяне заручились поддержкой королевства Дерветил и каким-то чудом сумели подкупить диких кафу. Ты можешь себе представить такую машину для убийства? На тебя несётся почти трёхметровая мохнатая тварь, которую оседлал какой-нибудь северянин с пехотной пикой. Никаких шансов! А что, если отряд из такой вот "кавалерии" нападёт на мирное поселение? Что, если объединённая армия Дерветила и Вейхума дойдёт до стен нашей столицы? Тогда мне точно не вырастить сына.

Гром не ответил, лишь усмехнулся и повёл меня к столу, сидящий за которым офицер записывал рекрутов в пехоту.

Отстояв здесь двигалась ещё медленнее, чем на площади. Ещё бы, ведь там было всего лишь что-то вроде контрольно-пропускного пункта, первая линия, а здесь, как выяснилось, дела обстояли несколько серьёзнее. Этот офицер оказался рангом повыше, да и вопросы задавал существенно более важные:

– Дата рождения? – сходу спросил он у меня, не поднимая глаз с пергамента на столе.

– Тысяча шестьсот девяносто восьмой год, пятнадцатое число месяца Тёплых ветров.

– Где проживаете? Род деятельности?

– Западные предместья Лувенора, поместье Веллеров. Сам я владелец таверны, но всю свою жизнь готовился именно к службе в армии.

– А-а, Веллер! Как же, как же, знаю вашего батюшку. Он изрядную долю своих доходов пожертвовал на нужды королевства, в том числе и на содержание армии. Думаю, что для вас проблем с выбором типа войск и части проблем не будет.

– Благодарю, – смущённо кивнул я. – Если вам не трудно, запишите вместе со мной и моего брата – Громмера Веллера. Не хочу, чтобы этот здоровяк далеко от меня отходил. За ним, знаете, нужен глаз да глаз.

– Да уж, вижу, – офицер покосился на крюк Грома, которым тот как раз решил почесать свою густую бороду. – Как он меч-то в руках держать будет? Может, ему лучше во флот?

– А я левша, – соврал брат. – Не бойтесь за меня, меня никому не одолеть, ни северным дикарям, ни этим мохнатым кафу.

– Ладно, – кивнул офицер. – Вот что… я записываю вас к сержанту Адреасу Кроули, он как раз просил набрать к нему кого-нибудь покрупнее. А покрупнее вас, пожалуй, я сегодня никого не видал, господин Громмер.

После этого мужчина за столом ещё раз прошёлся пером по нашим бумагам, поставил ещё одну печать, затем отдал нам документы и дал последние инструкции:

– В восточных предместьях сам король экстренно организовал тренировочный лагерь для рекрутов. Всю пехоту собирают там, муштруют как следуют, выбивают из них всю дурь. Тех, кто не в состоянии пару недель продержаться в лагере, отправляют выполнять другую работу, в зависимости от их умений: хлеб печь, мечи ковать, одежду шить и всё в этом духе. Те, кто служил ранее, без труда вольются в наши ряды. Обычно сержанты сами набирают бойцов себе в отряды, но вас вот этой самой бумагой я рекомендовал сержанту Кроули. Суровый такой мужик лет сорока, бритый наголо, узнаете его сразу: он один из немногих, кто владеет Абра'фальской техникой ведения боя.

– Это как? – спросил Гром.

– Стиль, недоступный вам из-за отсутствия кисти. Сержант Кроули мастерски владеет боем сразу на двух длинных мечах.

– Сурово, – согласился я. – Что ж, мы свободны?

– Так точно, – кивнул офицер. – Отправляйтесь в лагерь немедленно, общий сбор на закате.

Попрощавшись, мы покинули здание театра. Пока мы были внутри, погода немного улучшилась: уже темнеющую пелену туч пронзали яркие и острые, словно копья, лучи солнечного света. И это, пожалуй, тоже можно было расценивать как знак: сперва всё казалось беспросветным, но теперь на горизонте забрезжил лучик надежды. Надеюсь, что боги всё ещё с нами.

Я был готов к мгновенному отправлению на тренировки, чего не скажешь о моём брате. Я был одет в тёплые штаны, рубаху, солдатский камзол, врученный мне ещё во время прохождения службы для юношей, а сверху накинул непромокаемый плащ с глубоким капюшоном. Гром же был слегка похож на бездомного: грязные порванные холщёвые штаны грубого покроя, опоясанные обычной бельевой верёвкой, некое подобие соломенных сандалий и рваная конопляная рубашка невероятных размеров, слишком большая даже для моего брата. Идти нам предстояло ещё пару часов, и без должной одежды можно было замёрзнуть. Но, глядя на весело вышагивающего по заснеженной мостовой Грома, я решил, что обморожение ему точно не грозит.

Лувенор – необычайно красивый город. Разбитый на множество кварталов, он имел свою чёткую иерархическую структуру. К примеру, бедняки никогда не окажутся соседями тех, кто имеет хороший достаток, а простой купец не сможет попросить горсть сахара у какого-нибудь чиновника. Хорошо это или нет – решать не мне, да и точного ответа на этот вопрос я дать не могу. С одной стороны, разные слои общества друг другу не мешают. С другой, это как-то слишком уж выделяет неравенство между людьми. Крестьяне негодуют, богачи и титулованные персоны же лишь горделиво ухмыляются. Но даже несмотря на классовые различия, архитектура во всех районах сохранялась приблизительно в одном стиле. Дома стояли в основном двух- и трёхэтажные, выложенные мелким каменным кирпичом, а крыши укрывала лазурная или голубая черепица. Если между кварталами мощёные улицы были довольно широки, то внутри них в переулках можно было не разойтись с идущим тебе навстречу пешеходом. Многие дома, в основном на вторых этажах, соединялись друг с другом одним балконом, где по обыкновению выращивали декоративный плющ. Иной раз пройдёшь по переулку, а с такого балкона до самой земли свисает усеянная маленькими цветами зелень…

Впрочем, это лирика. Помимо жилых домов в нашем городе было огромное число иного рода построек. Среди двух десятков средних храмов выделялся один самый главный – храм Ордена Афинора, которым управлял так называемый совет старейшин, коими являлись самые знатные персоны королевства, воеводы а также высшие сановники. Там же располагается и обитель святой Инквизиции, последователи которой рьяно защищают мирных людей от хаоса тёмной магии.

Про театр я уже говорил. Раньше на его сцене выступали самые знаменитые труппы со всего материка, и редко было так, чтобы не случалось аншлага. Неподалёку от театральной площади находился "двор семи таверн" – место, где законы действуют не так сурово, как за его пределами. Каждый знает, что в этом огромном трактирном комплексе каждый прихожанин может раздобыть удовольствие себе по вкусу, чего бы он ни возжелал. Разумеется, большинство приходит туда за утолением жажды плотских утех. К счастью, мне довелось там побывать лишь один раз, да и то лишь для того, чтобы вытащить оттуда одного моего пьяного товарища. Впечатления, я бы сказал, не самые приятные.

В центре города прямо напротив королевского дворца стояло ристалище, где боролись за звание чемпиона самые сильные воины со всего мира. Раз в год по древней традиции на этой открытой арене собирались бойцы всех мастей, и к окончанию соревнований победителем выходил лишь один человек, которого лично награждал сам король крупным наделом, титулом рыцаря, неплохим состоянием и собственными рабами.

К сожалению, несмотря на неоднозначное мнение общества к этому вопросу, у нас всё ещё остаётся рабовладельческий строй. Разумеется, гражданина королевства никто не посадит на цепь, но жители завоёванных Ахариамом государств в любой момент могли лишиться свободы и оказаться какими-нибудь пахарями или каменщиками, работающими за еду, клоповую койку и холодную крышу над головой. Лично я всегда был против того, чтобы лишать человека его воли и заставлять работать на кого-то другого просто потому, что ему не повезло родиться в нашем королевстве. Мой отец, обычно имеющий со мной на мир один взгляд, в этом вопросе со мной не соглашался, считая, что не будь у нас такого количества рабов, глядишь и история сложилась иначе. Эта дешёвая рабочая сила снабжает всем необходимым всё королевство от жарких песков Абра'фальского халифата до холодного Моря Лоррея на севере, от жарких степей королевства Омбиан на западе до непреодолимой горной гряды со странным названием Пасть Вурдалака.

К сожалению, в нашем поместье работает двенадцать рабов, и отец не планирует давать им свободу, хоть и относится к ним практически по-человечески, даже иногда выплачивая жалование и позволяя отдохнуть в черте города на своё усмотрение.

Тем временем мы почти прошли через весь город и вышли к восточным воротам, где нас ждала ещё одна очередь, теперь уже на выход. Стражники внимательно проверяли документы, потому что король объявил комендантский час – сегодня никому не разрешалось покидать город кроме тех, кто служил или собирался служить в армии.

Мы простояли перед воротами почти до самого заката, а когда стражи нас всё-таки пропустили, помчались изо всех сил в сторону лагеря. Успели как раз вовремя. Грязные, вспотевшие, уставшие мы добрались до пункта назначения в тот момент, когда всех рекрутов созвали на приветственную речь.

Глава 2

Лагерь представлял из себя, пожалуй, по меньшей мере два-три квадратных километра истоптанной земли, густо засеянной наспех возведёнными бревенчатыми бараками и сотнями палаток разных размеров. По границе лагеря шёл не очень-то внушающий уважение частокол, который изредка прерывался смотровыми башнями, а вокруг всего этого комплекса во все стороны тянулся густой сосновый лес, лишь один тракт, по которому мы пришли, оставался чистым от деревьев и зарослей. Тучи к этому времени уже почти полностью исчезли, солнце клонилось к закату, и на лагерь опустился зловещий туманный багрянец, сквозь который как маяки в шторм освещали нам путь огромные костры.

Атмосфера здесь, конечно, царила просто непередаваемая. По моим ощущениям здесь находилось несколько тысяч людей: все галдели, бегали туда-сюда, собирали какие-то вещи, перетаскивали свой багаж, который у них всё равно вскоре изымут, выдав лишь необходимый минимум. Но как только мы вошли на территорию лагеря, предоставив страже свои документы и разрешение на допуск, загудели трубы и забили литавры, знаменующие общий сбор, и вся эта огромная толпа ринулась в центр комплекса, где на высоком помосте собралась делегация некоторых высокопоставленных персон. Мы с Громом едва пробились к помосту, чтобы получше разглядеть выступающих и не пропустить ни единого слова. Конечно, по всему периметру стояли глашатаи, которые должны повторять всё слово в слово для тех, кто находится вдалеке от центрального помоста, но нам очень уж хотелось услышать всё, так сказать, из первых уст, чтобы прочувствовать всю важность момента.

Как и ожидалось, приветствовал нас сам король, отложивший все свои дела ради произнесения ободряющей речи для рекрутов. Я видел его не в первый раз, но никогда ещё мне не удавалось застать его в полном обмундировании; раньше король представал перед общественностью в красивых вычурных мантиях с массивной короной на голове, теперь же он выглядел как настоящий воин. Высокий, статный, в полном рыцарском доспехе с гербовой накидкой на груди и пышным развивающимся плащом за спиной, с густой бородой и связанными в пучок волосами, без единого намёка на царственность в виде каких-нибудь перстней или символизирующих власть головных уборов. На поясе в его ножнах покоился не церемониальный, а вполне себе боевой клинок, и я, будучи знатоком нашей истории, прекрасно знал, что король этим мечом сражается получше многих.

Наш правитель, окружённый несколькими своими ближайшими советниками и королевскими гвардейцами, поднял к небу раскрытую ладонь, призывая к полной тишине. Наш народ очень любил короля, так что повиновение наступило мгновенно. Выждав ещё минуту, Йозеф Дарф приступил к своей речи:

– Друзья, – начал он, и от его властного, прекрасно поставленного баритона у меня по спине пробежали мурашки. – Наконец началось то, чего мы так долго ждали. Ждали с ужасом и трепетом, потому что никто из нас этой войны не желал. Война – дело правое, в этом нас убеждает Лоррей – бог войны, покровитель царей и королей, а также бог всех славных мужей. Кто мы такие, чтобы спорить с самими богами? Мы честно исполнили все свои обязательства. Мы верно хранили мир, не нападая исподтишка. Мы оттягивали момент кровопролития до последнего, надеясь на благоразумие наших северных соседей.

Йозеф выждал короткую паузу и продолжил, но с ещё большим напором и агрессией:

– Но это не значит, что мы рохли. Это не значит, что мы трусы. Нет! Мы гораздо умнее северян и ценим жизнь, в отличие от них. Мы любим наше королевство. Мы любим наших родных и близких, друзей, соседей, даже тех, кого не знаем. И мы постоим за каждого. Дикие северные захватчики заручились поддержкой иных фракций, если их вообще можно назвать фракциями. Они подбили наших недавних союзников вероломно напасть на наши мирные поселения. Наши враги сильны и многочисленны, их мощь внушает страх тем, кто никогда не брался за меч. Но те, кто умеют воевать и делают это хорошо, видят во всём этом только возможность. Возможность очистить этот мир от скверны. Возможность защитить свои дома. Возможность укрепить свою решимость, верность государству. Возможность стать сильнее.

Король заговорил чуть тише, но напряжение в его голосе всё ещё чувствовалось:

– Наша армия велика. Но на фронте нам нужен каждый! Поэтому я сердечно благодарю каждого, кто находится сейчас здесь в этом лагере. Возможно, именно вы переломите ход войны в нашу сторону. Кто знает, может, прямо сейчас среди вас стоят будущие офицеры, заслужившие своей службой воистину королевские дары! Ведь только в нашем государстве те, кто много раз отличился на поле боя, может получить в награду земельный надел, титул, богатство и признание. Но именно по этой причине мы вынуждены провести строгий отбор. Да, я знаю, что наши силы на передовой уже жертвуют собой ради общего блага, но вам в бой идти пока рано. В течение нескольких недель наши инструкторы выбьют из вас всю дурь, сделают из вас настоящих бойцов. Многие отсеются, и это хорошо. Нам также нужны люди и здесь, в самом сердце королевства. Совершенно незачем проливать свою кровь в реальном бою, если вы не сможете выдержать наших тренировок. Возможно, Лоррей и одобрит такое самопожертвование, но Ахариаму это не принесёт совершенно никакой пользы. Поэтому старайтесь изо всех сил, докажите, что достойны воевать плечом к плечу с лучшими воинами нашей армии. Докажите, что достойны покрыть себя славой!

Один из советников прервал короля и что-то шепнул ему на ухо. Йозеф кивнул и продолжил:

– Мой друг попросил меня также напомнить, что с сегодняшнего дня мы объявляем о декриминализации использования магии без дозволения Инквизиции. Но только в том случае, если вы добровольно пройдёте проверку на магические задатки и посвятите свой талант на благо родины. Все остальные, имеющие склонность к чародейству, но скрывающие этот факт и использующие магию на своё усмотрение, будут отловлены и наказаны по всей строгости закона. Для тех, кто забыл: наказание за использование колдовства без дозволения Инквизиции – смерть без выяснения причин.

По толпе прошёл шёпотный гул. Тема магии всегда считалась чем-то низким для обыкновенного гражданина, о ней говорили тайком, за закрытыми дверьми. Если случалось, что в семье кто-нибудь обнаруживал у себя способности поджигать хворост силой мысли или замораживать воду в стакане мановением руки, то такого родственника очень быстро "убеждали" в отказе от подобной ереси, иначе святой гнев Инквизиции мог пасть на всю фамилию. И совершенно неверным было бы считать, что при обнаружении у себя задатков чародея стоит сразу же бежать в ближайший храм и проситься в послушники храма Ордена Афинора, потому что с большой долей вероятности способности эти из несчастного мага выжгут калёным железом. Я знаю об этом не понаслышке, потому что сам обучался в детстве в одном из подобных храмов. Один из наших настоятелей был потомственным магом, но ему, в отличие от "случайных" чародеев, повезло, потому что вся его династия уже много столетий обучалась колдовству в стенах главного храма Ордена Афинора. То есть, он колдовать мог без задней мысли, и так же без задней мысли имел возможность карать тех, кто слишком уж своевольничает. Собственно, именно этим он и занимался в свободное от преподавания время.

Не могу сказать, что я одобряю подобные методы, слишком уж они на мой взгляд жёсткие. В конце-то концов, человек же не виноват, что его при рождении в макушку поцеловала Шадра – богиня магии и всяческих знаний, не только магических. Но и полностью не согласиться с методикой Инквизиции не могу: бывали случаи, когда такие вот скрывающиеся самоучки по незнанию получали невиданную силу и использовали её далеко не во благо. И в этом даже не их вина, ведь магия не берётся из воздуха, её подпитывает, если верить словам инквизиторов, тёмная сила из какого-то очень мрачного параллельного мира. Не знаю, так ли это, и подтверждений у обычных людей этому никаких нет, но также нет причин не доверять инквизиторам. Также они говорят, что учиться контролировать магию в одиночку – верный путь в лапы демонов, но если делать это аккуратно, планомерно, под присмотром Ордена, то тогда эта сила послужит исключительно добру.

Хвала Афинору и Шадре, что они не дали мне проклятия быть колдуном.

А, тем временем, король продолжал:

– …властью, данной мне богами, я благословляю вас на эту войну. Помните, что впереди будут лишь свирепые жаждущие вашей крови северяне, а позади – ваши дома, ваши семьи, ваша жизнь. Бейтесь достойно, всегда помогайте товарищам, не сдавайтесь и не поддавайтесь панике, а если и отступать – то только по приказу старшего по званию, и только для того чтобы собраться с новыми силами и снова ринуться в бой! За свободу! За мир на наших плечах! За Ахариам!

– За Ахариам! – вторила королю толпа, да и я в том числе. – А-ха-ри-ам!

Я взглянул на стоящего рядом Грома. Он, разумеется, сложив руки на груди, молчал. По его презрительному взгляду всё было ясно: для него эта война – просто фарс, ещё один способ времяпрепровождения, чуть хуже, чем рыть киркой шахты, но чуть лучше, чем бриться у палача на плахе. Как знать – может, я смогу повлиять на него. И даже если ему будет абсолютно плевать на мои идеалы и приоритеты королевства, он всё равно принесёт всем большую пользу, если пойдёт на фронт.

Король ещё несколько минут продолжал свою воодушевляющую речь, рассказывая о важности момента, а благословлении богов, о чести и отваге, но я этого уже почти не запомнил. Йозеф Дарф, несомненно, превосходный оратор, прекрасный политик и отличный воин, но, как говорится, краткость – сестра таланта, и столь долгий монолог под его конец стал восприниматься как преждевременная эпитафия. Хотя, большинство людей вокруг слушали короля непрестанно, впитывая каждое его слово. И пусть, это очень хорошо.