Усташские лагеря смерти в Независимом государстве Хорватия в 1941–1945 гг.

Милица Хасанец-Галаш, выжившая пленница лагеря Горня-Риека: «Детей в лагере было много. Сколько именно – никому не известно. Мой брат Звонко говорил мне, что дети умирают от болезней или голода, и когда их бросают в колодец или закапывают, то на грузовиках привозят новые партии. Колодец, в который бросали детей чаще всего, заливали известью. Когда же он наполнился трупами до краев, детей закапывали во дворе лагеря, на столь малой глубине, что зачастую их кости виднелись на земле».

Третьего августа 1942 года в хорватском городе Сисак был организован крупнейший в НГХ детский концентрационный лагерь. Даже по сведениям самих усташей (которые чудовищно занижали любые данные по количеству пленных) в лагере Сисак умерло 1152 ребенка. Более реальной кажется другая цифра, названная немногими выжившими и бывшими работниками лагеря – пять тысяч детей…

Незадолго до этого, 12 июля того же года, в местечке Ястребарско был основан, наверное, самый известный детский лагерь смерти. По крайней мере, в странах бывшей Югославии про лагерь Ястребарско знают даже неспециалисты. Он отнял жизни примерно у тысячи детей.

Что же подтолкнуло усташское правительство к созданию детских лагерей?..

…Десятого июня 1942 года объединенные немецко-хорватские войска начали наступление на районы около горы Козара и в Подкозарье в рамках операции «Западная Босния». Это наступление вошло в историю под названием «Битва на Козаре», а в народе его до сих пор называют «Козарским наступлением». Спасаясь от немцев и усташей, целые деревни Подкозарья опустевали – семьи с детьми, скотом и всем скарбом уходили на Козару, к партизанам. Но немецко-усташские отряды взяли Козару в кольцо вместе с семьями беженцев. Дважды партизаны пытались пойти на прорыв, и обе попытки закончились неудачей и огромными людскими потерями. Только примерно 10 тысяч беженцев (из почти 70 тысяч) смогли прорваться из окружения. Немцы и усташи провели массовые аресты оставшихся в окружении беженцев – арестовывали их целыми семьями.

В плену оказалось огромное количество детей – от грудных младенцев до 14-летних (дети от 15 лет и старше у немцев и усташей чаще всего проходили по документам, как взрослые). Их нужно было куда-то девать. Так и возникла «необходимость» в открытии детских лагерей.

О Козарском наступлении очень ярко и эмоционально писал Драгое Лукич – сербский писатель, уроженец Подкозарья, ребенком прошедший лагерь Ястребарско и затем участвовавший в народно-освободительной войне. В своей книге «Война и дети Козары» он воспевал героизм защитников родного края:

«На Козару и ее отряд из 3 500 партизан, вооруженных 3 000 винтовок и 170 пулеметами, четырьмя минометами и двумя гаубицами, двумя танками и одним самолетом, на народ Подкозарья и хижины из прутьев, разбросанным около Грачаницы и Млечаницы, Буковицы и Раковицы – на такую Козару была брошена сила из 11 000 офицеров и солдат Вермахта, 20 000 усташско-домобранских сил, 2 000 четников Дражи Михаиловича, что в совокупности с усиленными гарнизонами и вспомогательными отрядами составляло около 35 000 солдат, экипированных и вооруженных по последнему слову техники…

Битва, которой не нашлось места в нашей памяти, длилась двадцать пять дней и ночей. В ней растаяли партизанские силы, из списка живых вычеркивались целые отряды.

Но Козара не пала.

«Наши позиции погрузились во мрак, у нас остановилось дыхание от ураганного огня. Первая волна нападавших смогла пробраться к нашим рядам. Партизаны появились неслышно, неожиданно. И тогда началось то самое страшное, отчего у каждого из нас кровь стыла в жилах. Мужчины, женщины и дети с непонятным упорством бросились на наши позиции. Это был настоящий ад и я удивляюсь, как мы его выдержали» – Курт Нехер, 714-я немецкая пехотная дивизия».

После войны Д. Лукич занялся поисками переживших, как и он сам, ад Козарского наступления. Он записывал их рассказы, собирал по крупицам любую информацию о детях Козары и Подкозарья, об их дальнейшей судьбе. Впрочем, его интересовали не только козарские дети: он собирал данные вообще по всем детям, попавшим в лагеря. Так и родилась уже упомянутая книга «Война и дети Козары», фрагменты которой приведены ниже.

«Радован Крагуль: «Мне было 8 лет, когда моя семья оказалась в плену во время Козарского наступления. Пока мы были в Церовлянах и Ясеновце, у нас получалось держать связь друг с другом. Но из лагеря Сисак мать увезли в Германию.

Я пробыл в Сисаке уже месяц, когда в лагерь пришла какая-то женщина и забрала себе нашего четырехлетнего брата Манойло. Нам было жаль, что она не взяла и нас. Мы плакали. Тогда пришел домобранский офицер, чтобы нас утешить. Он обещал нам, что освободит и нас. И правда, однажды после полудня он вывел нас не только из лагеря, но и из города и показал дорогу на Козару».

***

Драган Жигич: «В дни Козарского наступления мне было всего 7 лет. Нас схватили, всю семью держали в лагере около Приедора. Несколько дней спустя меня отделили от родных и вместе с еще сотней детей посадили в поезд.

Сисак 1942 года, большое здание около Купы. На воротах часовой, двор огорожен переплетенной проволокой. Редкие прохожие тайком, чтобы не заметили усташи, бросали нам через ограду фрукты. Потом нас переселили в дощатый барак. Мы спали группами по двое-трое. Ночи были холодные. Однажды ночью умер мальчик, лежавший возле меня. Сбор мертвых проходил ежедневно».

***

Драго Шормаз в 11 лет был вместе с матерью и братом захвачен немцами во время Козарского наступления 1942 года и передан в руки усташей. В распределительных лагерях Церовляни и Уштице они были вместе, но в Ясеновце им пришлось разделиться. Их мать, Стоянку, отправили вместе с другими молодыми женщинами на принудительные работы в Германию, а брата Сретко увели в детский лагерь Сисак.

Жестоко страдая от голода и быстро теряя силы, Драго провел в Ясеновце месяц. Он был уже на грани жизни и смерти, когда к нему неожиданно пришло спасение. Омер Муичич, занимавшийся в лагере сбором и транспортировкой трупов, забрал в повозку и Драго, прикрыв его, словно мертвеца, и так, пройдя усташскую стражу, вывез его с территории лагеря. Для Омера это была уже не первая спасенная жизнь: ранее он смог забрать из колонны козарских детей, которых гнали в Церовляни и Ясеновац, тридцать человек. Все эти тридцать детей нашли временный приют в домах друзей и знакомых Омера. Так же он поступил и с Драго Шормазом.

***

Богдана Беловук была санитаркой в партизанском отряде, которым командовал ее муж, комиссар Миро Юришич. В одном из сражений он был ранен. Борцы вынесли его из боя, протащили на себе по трудным военным тропам, перешли через реки Неретву и Сутьеску… Богдана отходила от комиссара лишь затем, чтобы перевязать очередного раненого. В местечке Вучево комиссар с женой попали в руки немцев, которые отдали их усташам. Сначала Миро и Богдану привезли в Сараево, а оттуда вместе с другими пленными поездом вывезли в Ясеновац.

Богдана была беременна, но первое время никто, кроме нее, об этом не знал. Она оставалась в живых день за днем, месяц за месяцем. Осталась в живых она и тогда, когда группу женщин увели на Граник – на ликвидацию. Самым счастливым доставалась «милосердная» смерть от удара молотом, остальных ждал мучительный конец – им вспарывали животы и еще живыми бросали в Саву. Богдану вывели из строя, но не для того, чтобы ее спасти, а чтобы насладиться ее мучениями, когда ее ребенок будет умирать от голода у нее на глазах.

В одну из лагерных ночей, похожих одна на другую, усташи повесили на старом тополе тридцать человек, в том числе Миро Юришича. И в эту же самую ночь, уже после казни, Богдана родила сына, которого назвала в честь отца.

Пока маленький Миро плакал от голода, не находя в материнской груди ни капли молока, партизанский отряд, руководимый ранее комиссаром Юришичем, вступил в тяжелые бои с группой немецких войск. Партизанам удалось взять в плен нескольких солдат и офицера высокого ранга. Их всех партизаны обменяли на Богдану и маленького Миро.

***

Народный герой Бошко Шилегович: «Вы видите эти колыбели, видите эти перья, которые носит ветер? В этих колыбелях лежали наши дети. Враг убил их или отправил в лагеря смерти. Объявляем ему войну до истребления. Козара не уничтожена, остался отряд. Мы свидетели».

***

Владимир Миятович: «Мне было 12 лет, когда меня с мамой и семилетней сестрой привели в Стара-Градишку. Усташ Анте Врбан приказал нам отдать все ценное, что у нас есть с собой, деньги и драгоценности. У одной женщины в ботинках оказались спрятаны деньги. Врбан пристрелил ее на месте, заявив, что так поступит с каждым, кто вздумает скрыть какие-либо ценности».

***

Мара Вейнович-Смилянич, юной девушкой оказавшаяся в Стара-Градишкев июне 1942: «Сначала усташи предлагали матерям добровольно расстаться с детьми, а когда получали отказ, отнимали детей силой. Некоторые матери прыгали на штыки… Детей заталкивали в отдельное здание, иногда по 50 детей в одну комнату. Несколько сестер милосердия совершали обход комнат, неся в руках емкости с какой-то жидкостью и кисти. Они смачивали кисти и смазывали детям губы. Говорили, будто эта жидкость уменьшает жажду. Но вскоре после этого детей начинали мучить боли, они кричали и звали родителей. Они извивались от боли, дергались и падали, а их губы превращались в сплошную открытую рану. Через некоторое время дети умирали в мучениях».

***

Антун Найжер, врач и управляющий лагеря Сисак, массово ликвидировал сербских детей, вводя им инъекции с ядом.

***

Дети с Козары и Подкозарья, умершие в усташских лагерях:

Стара-Градишка, Ябланац, Млака, Уштице, Ясеновац – 5 683 ребенка;

Детские лагеря (Горня-Риека, Ястребарско, Сисак), а также транспорты, приюты и больницы – 3 254 ребенка.

Всего же в Ясеновце погибли 10 340 детей – почти половину из них составляли козарские дети.

***

В 1950 году неизвестная молодая учительница пришла в новую школу под Козарой, чтобы провести свой первый урок у первоклассников. Но ни один первоклассник в школу не пришел! Она пошла по селу, от дома к дому, выискивая детей. Но так и не смогла найти. В 1943 году в Подкозарье не рождались дети».

…Что же это была за жидкость, которой мазали губы детям в Стара-Градишке? Возможно, речь шла о цианиде. Косвенное подтверждение этому можно найти в статье Владимира Куковякина «Двенадцать победных залпов», опубликованной 19 апреля 2008 года. Там есть такие строки:

«Участь остальных оказалась страшной. Людям приказывали раздеться, ставили у кромки обрыва и расстреливали из пулемета. Детям мазали губы цианидом и бросали вслед, этим занимались солдаты зондеркоманды».

Лагеря, предназначенные исключительно для детей, должны были выполнять две ключевые функции. Первая – воспитание помещенных туда детей «в усташеском духе», чтобы получить «новых янычар» (по аналогии со средневековыми янычарами, воспитывавшихся из захваченных сербских детей). Детей одевали в усташскую униформу и обучали «новому порядку», в том числе заставляя петь усташские песни.

Вторая функция, разумеется – физическая ликвидация тех детей, которые не захотели «перевоспитываться». Так, комендант Ясеновца Векослав Лубурич заметил, что в лагере находится более 400 детей. Он приказал составить список этих детей и воспитать их в усташском духе. Когда стало ясно, что дети не слишком усердно «перевоспитываются», Лубурич отдал приказ об их ликвидации.

Католический священник, а по совместительству – усташский офицер и палач Дионисие Юрчевич заявил однажды: «В этой стране не смеет жить никто, кроме хорватов. Если кто-то не согласится принять эти правила – мы знаем, что с ними делать. Сейчас не является грехом убить даже семилетнего ребенка, если он мешает нашему усташскому порядку. Не думайте, будто бы я не могу этим заниматься лишь потому, что я священник. Когда нужно, я готов уничтожить вплоть до колыбели все то, что противно усташской власти и государству».

Усташи уничтожали детей (как правило, сербских) разными способами – резали холодным оружием, варили в котлах, бросали живьем в колодцы и ямы, травили ядами, доводили до смерти от голода, жажды и холода. Подкладывали в колыбель с ребенком солому и поджигали, уничтожая и ребенка, и колыбель. Известен случай, когда в окрестностях местечка Глина усташи схватили 25 сербских детей, связали им руки проволокой, разложили вокруг стога сена, ногами внутрь, и подожгли стог. После того, как ноги детей сгорели до колен, усташи выкинули их на ближайшую дорогу и оставили там умирать в страшных мучениях.

В усташском лагере в Грачаце у детей заживо вырезали внутренности, жарили их и давали есть их матерям. А в местечке Дивосело в 1941 году усташи заживо изжарили двух детей целиком, после чего заставили сербов съесть их.

Усташские лагеря, поселки и домохозяйства по обоим берегам Савы, меж лесов Кошутарицы, по Ябланцу, в Стара-Градишке, Ясеновце, Гранике, Скеле, лагере № ССС – лишь малая часть тех мест, где и поныне лежат кости зверски уничтоженных детей.

В местечке Доня-Градина, где проходили массовые ликвидации пленных, сейчас находится одно из крупнейших детских кладбищ в мире. Территория кладбища занимает 117 гектар, полностью раскопано на данный момент около 130 могил. Средний возраст найденных там детей – около 7 лет.

Говоря о судьбе детей в лагерях смерти НГХ, нельзя пройти мимо еще одного автора, собравшего немало уникального материала на эту тему. Это сербский писатель Душан Бурсач, ниже приведены отрывки из его книги «Ангелы в аду».