Миша и осень на ферме

– На голодный желудок, Мишутка, можно только три вещи делать: завтракать, обедать и ужинать.

Чтобы сделать на голодный желудок дело, одобрявшееся его бабушкой, Малинин заглянул в холодильник. Улыбка его выпрямилась, когда, открыв дверцу, он ничего там не обнаружил – последние оставленные Селяновыми свежие продукты он съел еще вчера. «Ну, и ладно, – подумал он. – Все равно собирался ехать в город».

Умывшись, почистив зубы и побрившись в ванной, Миша намочил свои волосы и быстро вытер полотенцем.

– Хорошая прическа получилась, – подытожил он, смотря в зеркало.

Спускавшись на первый этаж, он услышал шум воды.

– Только что же воду выключил, – нахмурился он. А потом прислушался: шум шел не из ванной. Оказавшись на первом этаже, он глянул сквозь блестящее стекло в двери за отдернутой занавеской: шел дождь. Первый осенний дождь в этом сезоне. Миша, не спеша и не сводя глаз с открытой взору улицы, разделенной на коричневые поля, на зелено-желтую природу и на серое небо, шел навстречу двери. Стоило открыть ее – и шум падающей с неба воды усилился. Будто сначала дождь старался не шуметь – мало ли, может человек в доме спит еще, а теперь, когда человек открыл дверь, дождь решил: «А, не спишь, значит! Тогда я на всю громкость включу!» «Заботливо со стороны дождя», – подумал бы Малинин. Дождь заботился о Мише, потому что знал, что осень Малинин не жалует. А осенний дождь от летнего отличается. Даже если не говорить Мише, какое сейчас время года, осень он определил бы по дождю: по звуку, по запаху, по влажности в воздухе. По холоду. Осенний дождь не был ласковым, как летний, или бодрящим, как весенний. Он звал запереться дома, накрыться пледом и ждать, пока он закончится. По крайней мере, Мише так казалось.

Малинин уперся плечом о дверной косяк, смотря на то, как множество капель падают с неба, будто каждый из обитателей звезд, которым еще недавно пели серенады, плакал о том, что серенад больше не будет. Слышат, значит, как им поют! Слышат, но когда уже поздно, когда нет уже песен, когда певцы закончили свой концерт. «Нельзя заканчивать концерт, – посчитал Миша. – Только закончишь, уйдешь со сцены – а тут и слушатель появится. Или он в любом случае появится, когда уже будет поздно?»

Решив, что он не будет ждать, пока закончится дождь, Миша надел на голову кепку, найденную им на дне одной из привезенных сумок, накинул ветровку, вывез из дома велосипед, оставленный им вчера в коридоре, стащил велосипед вниз с крыльца – и поехал по мокрой грязной дороге, объезжая лужи.

Фермерские угодья, среди которых была и Мишина ферма, располагались между двумя городами: Западным и Восточным. От Мишиной фермы до Восточного было ближе, так что свой путь он держал туда. Кроме этого, в Западном он уже был – там была автобусная остановка, с которой он и шагал, пока ему не встретились супруги на «Жигулях» со своим питомцем по кличке Степаныч. А вот Восточный он знал только по фотографиям, да по рассказам жителей Западного, плевавшихся при упоминании города-соседа. По словам «западных», у «восточных» все было не так: и дороги у них развалились уже, и собаки бродячие у них злобные, и продавцы, коль заметят среди покупателей «западного», обсчитать его намерены и просрочку впарить.

– Просроченная еда – это плохо, – кивал Миша. – Да и обсчитывать нехорошо.

Когда он согласился с жителями Западного, его тут же пригласили на местную свадьбу, но Малинин вежливо отказался. Повеселился он уже в свое время: и на свадьбах, и на вечеринках, и на концертах, и где он только ни кутил. Вспоминая полные алкоголя застолья, танцы и культурные мероприятия, которыми Миша занимал свою жизнь, он поморщился, поворачивая на главную дорогу. От всех этих дел он решил отказаться, потому что не вязались они с тем, чему он посвятил свою дальнейшую жизнь, проживаемую им сейчас.

Пока Миша крутил педали, дождь усилился. Кепка промокла насквозь, как и джинсы спереди. Сухими оставались только ветровка, куда он предусмотрительно переложил деньги перед поездкой, и ботинки. Проезжавшие слева от него редкие автомобили «махали» ему, очищая лобовое стекло от воды. Хотя Миша и считал себя человеком вежливым, махать в ответ он все же не думал.

И тут на обочине на другой стороне дороги он увидел человека, пинавшего колесо своей машины-иномарки. Мужчина тот был с темными курчавыми волосами, усатый, в плотной синей матерчатой куртке, которую обычно надевают в теплую зиму, светлых джинсах и черных ботинках. Миша съехал на обочину справа от себя – и пригляделся: между попытками забить гол колесом автомобиля, мужчина активно и разочарованно махал руками и ругался. Малинин посмотрел по сторонам – и, не увидев вблизи автомобилей, взял велосипед в руки и перешел на противоположную сторону дороги. Подойдя поближе к водителю, Миша сказал:

– Привет! Помощь нужна?

Курносый усач сначала недоверчиво осмотрел Мишу с ног да головы, а потом, видимо, решив, что его не собираются грабить, ответил:

– Да машина заглохла, – пнул он с досадой колесо еще раз.

Миша поставил велосипед на землю и пожал плечами:

– Если двигатель, то я посмотреть могу. Я ковырялся в двигателях пару раз.

Вновь с подозрением посмотрев на Мишу, водитель махнул рукой:

– Да забудь. Попутку возьму.

Неожиданно дождь стал утихать.

– Хозяин – барин, – ответил Малинин и уже собирался брать велосипед, как незнакомец, произнес:

– Не, погоди, друг, – остановил он Мишу, передумав. – Глянь, что там с двигателем.

Ушедший на перерыв дождь предоставил возможность посмотреть, что под капотом. Миша повесил кепку на велосипед, предварительно протер капот тряпкой, которую попросил у водителя, и начал смотреть, что может быть не так с двигателем. Водитель представился как Александр Заболотный, предприниматель с востока страны, собиравшийся покорять заграницу. Одежда на вид у него казалась дорогой – предприниматель же! Занимался он на тот момент перекупками – и ехал в Западный, чтобы лично согласовать выгодный контракт. Миша не перебивал бизнесмена и старался делать вид, что с интересом слушает, хотя речи о покорении заграницы только отвлекали его. К тому же, Мише хотелось побыстрее закончить: вот-вот дождь собирался продолжить, а еще у него урчало в животе от голода. Наконец, он нашел, в чем причина поломки.

– Эту деталь наверняка можно в Восточном купить. Уверен, там продается, – подытожил он, протирая руки все той же тряпкой. – Пешком долго туда идти придется, правда.

Пока Миша держал путь в Восточный, все автомобили ехали оттуда и ни одного – в обратную сторону.

– Тогда точно придется попутку ловить, – задумчиво произнес Заболотный. – Ну, да ладно, – повеселел он. – Если дождь не начнется, может, кто и остановится подвезти!

Стоило ему это сказать, вдалеке прозвучал раскат грома – и по металлическому капоту вновь забарабанила вода.

Предприниматель помотал головой, грустно улыбаясь. Посмотрел на него Малинин – и подумал: «Ну, и сколько же ты тут пробудешь? А сколько уже пробыл? Не бросать же тебя тут». Миша вздохнул – и сказал:

– Я в Восточный еду за продуктами. Могу заехать за деталью двигателя. Деньги за деталь потом отдадите.

Александр посмотрел на Мишу как на инопланетянина и не сводил взор секунды три, не проронив ни слова. И тогда его лицо вновь озарилось белозубой голливудской улыбкой, а взгляд засиял:

– Отдам, дружище! Конечно! – радостно расхохотался он.

Оставив нового знакомого в машине, Миша продолжил поездку в городок Восточный. Он думал, как же ему повезло, что Лариса Борисовна подарила ему велосипед. Занимавшийся доставкой единственный на два соседних города курьер – наверное, можно не упоминать, что по местным меркам он был очень зажиточный – улетел в отпуск на какие-то там острова на другом конце планеты – и фермерам все приходилось привозить из городов самостоятельно. В отличие от других фермеров, Мише нужно было ездить за покупками чаще: если большинство его коллег сами выращивали себе еду на полях и в огородах, то в угодьях у Миши был только сорняк, а сорняк, по его мнению, в еду ну никак не годился.

Дорога между городами была прямой – и путешественники из Западного в Восточный и обратно ехали, будто по линейке. Если бы один из этих городов построили на горе, то доехать до другого зимой можно было бы на ледянке или картонке, будь дорога покрыта льдом. В детстве Малинину нравилась зима, особенно морозная: когда школу отменяли из-за холодов, он тащил с собой друзей кататься с горок. После таких покатушек в минус тридцать градусов по Цельсию домой он всегда возвращался веселым, даже если с соплями. А сейчас он крутил педали велосипеда, проезжая мимо синего дорожного знака с надписью «Восточный». Наконец-то он доехал.

Восточный был высотой максимум два этажа. Двухэтажные дома здесь называли по-разному: высотки, многоэтажки, небоскребы. А вот жителей вторых этажей, которые нередко были приезжими, за глаза зачастую звали «чердачниками». Миша интересовался, как бы жители называли его, все детство и юность прожившего аж на четвертом этаже. Фермер предполагал, что его местные звали бы «космонавтом».

По мнению Малинина, дороги здесь были ничем не хуже, чем в Западном, а бродячих собак на улицах он вообще не заметил. Но все же Миша держал ухо в остро – местные уже научили его, что слухи иногда – это не просто слухи. На старой остановке, рассчитанной на два сидячих места, сидели две женщины: пожилая и среднего возраста – Миша предположил, что это были мама с дочкой. Малинин остановился у остановки – и нырнул под крышу. Ему пришлось немного пригибаться, потому что в противном случае у него не получилось бы залезть под низкую крышу.

– День добрый, – поздоровался он, приветственно снимая промокшую кепку.

Болтавшие до этого женщины посмотрели на него с любопытством, а потом, будто его и не было, продолжили обсуждать что-то свое.

– Я спросить хотел. Где тут у вас в городе магазины запчастей для машины? – задал он вопрос, смотря то на одну, то на другую.

Они вновь взглянули на него. Младшая махнула рукой в сторону центра:

– Туда! – бросила она, после чего женщины вернулись к оживленному разговору.

– Спасибо, – кивнул он, подумав, что от него просто хотят побыстрее отвязаться, нежели объяснять дорогу. Надев кепку, Малинин вылез из-под крыши – и поехал вниз по улице. По пути он пробегал глазами то слева, то справа по одноэтажным и двухэтажным зданиям, рассматривая вывески: продуктовый магазин «Огурцы, груши, хлеб»; стоматология «Зубы – вон!» – туда, по мнению Миши, лучше было не ходить; обувной магазин «Галошин»; мебельный «У Емели»; а вот и магазин автозапчастей под названием «Магазин автозапчастей». Мише стало слегка стыдно за то, что он засомневался в местных. Он решил, что купит конфет – и на обратном пути привезет тем двум дамам.

Завернув в сторону магазина, Миша подъехал к зданию, оставил велосипед у входа – и зашел в помещение, в котором играла музыка позапрошлого десятилетия.Стены серого цвета автомастерской были украшены множеством стендов, на которых были закреплены небольшие детали автомобилей и инструменты. Внизу на прилавках, накрытых потертыми стеклами, лежали детали покрупнее. Миша, захлопнув за собой дверь, начал осматриваться.

Спустя несколько мгновений дверь подсобного помещения открылась – и оттуда вышел мужчина лет шестидесяти – практически лысый, в темно-синем фартуке, испачканном в автомобильном масле, клетчатой рубашке и штанах цвета хаки.

– Чем помочь? – спросил он приветливо, закрывая дверь.

Миша не помнил точного названия детали, но описал ее внешний вид и то, за что в двигателе она отвечала. Продавец – человек опытный – сразу понял, о чем речь.

– А! Знаю, о чем вы. Сейчас достанем, – он подошел к одному из прилавков – и скрылся под ним. В это время сквозняком приоткрылась дверь помещения, откуда продавец вышел. Миша подглядел через прилавок, а там была целая автомастерская!

Продавец вылез из-за прилавка с коробкой деталей:

– Три тысячи! – заявил он.

Миша закусил губу: