Золотой Легион

И вот сейчас проснувшийся новый день звал за собой! До праздника «Fiesta del fuego», за которым следовал неизменный Карнавал, оставалось совсем немного. И все в Ла-Плате хотели закончить свои текущие дела, чтобы потом смело отдаться во власть веселья!

Марианна мечтательно зажмурилась, потянулась и, оттолкнувшись от подлокотников кресла, пружинисто поднялась.

Сейчас поработаем, потом отдохнем!

Мачете – оружие восставших!

Грубые плетеные тапочки на толстой подошве, сделанные из старых джутовых мешков из-под сахара, назывались «апаргатос». Мама подарила их Йоханне совсем недавно, на день рождения. И сейчас девочка пыталась получше рассмотреть свой подарок. Вышитый на верхней части красивый цветок, орхидея, придавал этой незамысловатой обуви хоть какую-то красоту.

Сегодня она непременно покажет их папе! Трудясь третий день и не возвращаясь в деревню, он еще не видел, какой настоящей принцессой выглядит его дочка в этих «туфельках»!

Может, он сможет ненадолго освободиться? Присядет на камень, будет кушать принесенный обед и любоваться ею!

Карабкаясь по скалистой тропинке в горы, Йоханна острожно обходила торчащие местами коренья и скользкие камни, чтобы не повредить обновку.

– Тебе уже тринадцать лет, ты совсем взрослая, береги их, – охала мать, вручая подарок.

Она постарается! Будет выглядеть, как королева! И пусть этот толстяк Эмилио, сын полицейского синьора Рохаса, подавится от злости, видя, какая она красавица!

Впереди послышались мужские голоса. Йоханна, как испуганная лань, метнулась в ближайшие кусты и затаилась. Это были «porteros». Каждую неделю целая колонна носильщиков шла с папиной работы и проходила вблизи их домов, не подходя, впрочем, близко. Согнувшись, волокли какие-то большие зеленого цвета деревянные ящики. Видно, очень тяжелые, потому что часто останавливались и перевешивали на другое плечо широкие ремни, держащие ношу.

Их всегда сопровождали те самые хмурые мужчины с оружием, которые охраняли место папиной работы, не разрешали им повидаться.

С этими охранниками лучше не встречаться! Девочка со временем стала замечать направленные на нее непонятные взгляды. Лишь потом, уже повзрослев, поняла, что эти сальные похотливые мерзкие мужики глазами раздевали ее, в уме предаваясь с ней утехам. Брр!

Передохнув немного, она продолжила восхождение. За два года, поднимаясь и спускаясь почти каждый день, Йоханна изучила каждый камушек тропинки. Но осторожность никогда не помешает, тем более, когда на тебе такие красивые тапочки.

Почти добравшись до плато, на котором трудился отец, она все-таки не усмотрела скользкий корень и упала, испачкав один тапочек о глинистый край тропинки. Чуть не разревевшись, она отползла в сторону и села на землю, пытаясь подолом платья оттереть грязь. Не могла же она показаться папе в таком виде!

И это незатейливое занятие, как оказалось, спасло ей жизнь! Мимо кто-то пробежал, тяжело стуча сапогами по камням тропинки. Сквозь густые заросли она видела лишь широкую мужскую спину и длинную косу. Это был папин друг, Алехандро. Древнего индейского рода, он очень гордился своими длинными волосами.

Сверху послышались возгласы. Вдруг что-то тяжелое воткнулось в середину широкой мощной спины бегущего. Коротко ойкнув, он рухнул вперед лицом прямо в чахлый кустарник.

У девочки перехватило дыхание. Оцепенев от страха, она не могла произнести ни слова! Тут же сверху спустился охранник. В щелку среди кустов Йоханна видела только ноги в шнурованных кожаных ботинках. Подойдя к лежащему, он обернулся и прокричал куда-то наверх: «Этот готов! Кончайте с остальными», – повернулся и тяжелой поступью пошел назад.

На секунду остановившись возле ее убежища, убийца огляделся. Видно проверяя, все ли спокойно. Йоханна увидела у самой земли острие топора на длинной ручке, который тот держал в руке. С него медленно стекала кровь. Алые капельки повисали на кончике и потом, как в замедленной съемке, падали на пыльный ботинок подонка, редкую траву и бурый камень.

Хрип девочки смешался с хрустом сучьев под ногами ушедшего, иначе ей пришлось бы несладко. Она засунула кулак себе в рот и, сильно закусив, чтобы не было слышно, завыла.

Она видела смерть так близко первый раз в жизни! Это вам не куренку шею свернуть. Хотя и на курицу она не могла спокойно смотреть в те моменты, когда мама готовила суп.

А тут жизнь ушла из знакомого ей взрослого человека! Он больше никогда не поиграет с ней, не позубоскалит, возвращаясь в поселок! Его нет! А в том теле, тихо лежащем на краю поляны, уже нет жизни!

Йоханна застонала. Поборов страх и ужас, она поползла наверх. Цепляясь пальцами за грязные сучья, затаив дыхание, не обращая внимание на то, что уже почти вся перепачкалась в рыжей влажной глине, а репейник нещадно рвет края ее платья.

Подтянувшись, она сквозь просвет кустарника попыталась разглядеть, что творится на поляне. Увидела сарай, стену которого прямо сейчас поджигал полицейский Рохас. Вход в пещеру, теперь заколоченный досками, двое охранников заваливали большими ветками. Но самое страшное творилось на краю обрыва, куда обычно сваливали вынесенные из сарая какие-то сероватые камни и лили горячую жижу, похожую на густой соус…

Трое рабочих, в том числе, и ее папа, стояли на коленях лицом к обрыву. Она видела лишь спины и связанные за спиной руки. Рядом прохаживались трое или четверо здоровенных охранников с ружьями наперевес и толстыми длинными мачете на широком поясе. Голосов слышно не было, но ужасная суть происходящего стала ей понятна без слов.

Один, видно старший из этой группы убийц, поставил сапог на спину ее отца и, мгновенно выхватив мачете, рубанул перед собой. Йоханна не видела, куда пришелся удар. Это было выше ее сил! Она дико закричала, попыталась встать и броситься к отцу. На ее счастье, поскользнулась на скользком краю и кубарем полетела назад по склону в глубокую излучину.

Скатившись, она услышала за собой топот и крики, вскочила и, уже не разбирая дороги, рванулась в чащу кустарника!

Раздался истошный вопль Рохаса: «Держите девчонку, она знает про золото!» – и тут же стало приближаться тяжелое топанье множества ног.

Но Йоханна неслась вперед с быстротой ласточки, отталкивая в сторону летящие ей навстречу ветки, обдирая лицо и превращая в лохмотья свое платье, раздираемое острыми сучьями!

Некоторое время тяжелые шаги и сопение преследовали ее, но потом шум сзади затих. Спасение маленькой девочки было в том, что она была пока невысокого роста и могла пробегать под раскидистыми кронами кустов. А преследователей это тормозило.

Но Йоханна не знала всего этого! Она неслась вперед, не видя дороги, размазывая по щекам грязь, слезы и прилипшие листья с травинками! Окончательно выбившись из сил, в конце концов упала ничком, едва успев подставить под лицо руки!

Очнулась она уже в полной темноте. Платье стало тяжелым и влажным. Ее знобило. Она не понимала сначала, где находится. «Возможно, то что произошло, это страшный сон?» Она металась из стороны в сторону, рычала, как зверь, и дико оглядывалась по сторонам, как загнанная в угол кошка. Потом, окончательно осознав, что случилось, расплакалась, сжав зубы и подвывая…

Йоханна не представляла, что делать и куда идти. Через некоторое время взошла луна. Стали более различимы верхушки деревьев и черный горб пика Туркино вдали. Бредя наугад около часа, она, наконец, нашла тропинку, ведущую к дому.

Пара огоньков засветились вдали.

– Значит, в деревне кто-то не спит, – с надеждой подумала она. Спотыкаясь, выставив руки вперед и опустив голову, чтобы не получить веткой по лицу, она ускорила шаг.

Оказалось, их маленький поселочек был пуст! При лунном свете по поляне бродила одинокая курица и клевала крупу из разбитого горшка. Вокруг валялись какие-то тряпки, тарелки, прочий семейный скарб. Было понятно, что все жители куда-то собирались в огромной спешке.

Йоханна зашла в свою лачугу.

– Мама! – негромко позвала она. Ответа не было. На полу громоздились три больших тюка, завязанные крест-накрест узлами. Она подошла поближе. Видно, сюда мама собрала одежду, посуду, остатки продуктов. Но забрать все это так и не успела.

Что же случилось? И вдруг с холодным потом пришло осознание: с ее мамой и соседями случилось то же, что и с папой. Ей стало дурно. Присев на лавку, девочка пыталась отдышаться, успокоиться. Но волна скорби и гнева захлестывала ее маленькую душу и рвалась наружу.

Йоханна резко повернулась и посмотрела в оконный проем. Во всем поселке светилось только одно окно – в домике полицейского Рохаса. Она зарычала и поднялась. В свои тринадцать лет она стала уже достаточно сильной и крупной девочкой-подростком. И сейчас грудь ее вздымалась, и глаза горели от ненависти.

Папа хранил свои мачете на высоком самодельном шкафу, чтобы острые предметы случайно не попали в руки детям. Она залезла на шаткую табуретку и пошарила руками. В ладонь легла удобная черная костяная ручка с загнутым кончиком. Чтобы не выскальзывала из руки при рубке тростника. Тяжелое толстое длинное лезвие было наточено острее бритвы.

Звериное желание отомстить толкало ее вперед. Йоханна спрыгнула с табуретки и быстрым шагом, держа оружие в опущенной правой руке, двинулась в сторону горящих огоньков. Подбежала и «с ноги» вышибла хрупкую входную дверь лачуги.

Толстый и противный Рохас сидел за невысоким столом и пересчитывал деньги. Перед ним на грубых досках стола были рассыпаны монеты. Толстая сигара в углу слюнявого рта этого мерзавца жутко воняла. Тошнотворный запах дешевого табака был слышен даже на улице. Рядом со столом стоял его сын Эмилио и с интересом поглядывал на манипуляции отца.

Кровь ударила Йоханне в голову. Она видела лишь эту ненавистную жирную физиономию человека, который был с убийцами ее отца.

С диким криком она ворвалась внутрь, держа на отлете мачете.

– Сволочь, мерзавец! – рычала она, летя к нему и занося над головой толстого упыря мощное оружие…

Рохас, повернувшись, открыл рот. Сигара уже падала ему на брюки, когда он вдруг схватил сына и выставил его вперед, навстречу несущемуся в его сторону оружию. Мальчик успел лишь поднять руки, желая защититься.

Йохана пыталась отвести тяжелую ручку в сторону. Убивать мальчика она уж никак не хотела. Наверное, это знал и на это надеялся поганый убийца.

Но по инерции тяжелое лезвие клинка с силой рассекло воздух в том месте, где совсем недавно была ненавистная физиономия полицейского. Йоханна зажмурилась.

Раздался истошный детский крик. Мальчик плясал на месте, визгливо рыдал, тряся рукой, из которой брызгала алая кровь. Острое мачете отсекло два пальца на его левой руке. Глаза парня расширились от дикой боли. Он не мог сдержать слез, практически ничего не видел вокруг, трясся, пытаясь унять нестерпимое жжение.