Золотой Легион

И такое неповиновение стало встречаться все чаще и чаще. Население поверило в силу партизан. А когда к силе прибавились благородное отношение к пленным врагам и помощь населению – эту гремучую смесь можно было назвать мощным предвестником революции!

Сейчас уже было очевидно, что повстанцы – хозяева в горах Сьерра-Маэстра. И в той местности, куда им предстояло двигаться, наверняка, полно постов escopeteros[12 - Escopeteros – небольшие вооруженные группы повстанцев из числа местных жителей. Организовывают патрулирование, блокпосты, засады для контроля определенных участков местности. Добровольные помощники основных партизанских сил.]. Это задание, наверное, было последней возможностью захватить какой-то неведомый, но очень важный груз.

Такие невеселые мысли крутились в голове отвязного убийцы, понимавшего, что скоро его безраздельному влиянию в Ориенте придет конец. Но приказ есть приказ, его надо выполнять!

Вскоре настало время искать прибежище на ночь. К вечеру послеобеденный туман опустился еще ниже и мешал правильно ориентироваться. Все заволокло бело-молочной дымкой. Одежда стала влажной и тяжелой. Его бойцы устали. И Альварес нехотя скомандовал: «Привал».

На ночлег группа расположилась в ложбине, одна сторона которой была частью скальной породы, уходящей, практически, отвесно вниз на несколько метров.

Частые дожди промыли грунт и внизу образовалась небольшая площадка, способная хоть ненадолго, но избавить от усилившегося к ночи ветра.

По понятным причинам огонь не разводили. В каждом рюкзаке был нехитрый запас «тостонес» (обжаренных бананов), который просто запивали водой из фляги. По словам бывшего наставника Альвареса: «Пища должна быть калорийной и безопасной. Про вкус ничего не сказано». И сейчас, подкрепляя силы, он жевал почти безвкусную мякоть, с интересом поглядывая на Рохаса.

– Скажи, Амиго, чего ты больше всего боишься? – решил он подначить прижавшегося к скале полицейского. – Смерти? Нищеты? Болезни?

Сам он не задумывался над этим, относился к жизни, как к реке. Куда течет, туда и плывем. Но мнение других любил послушать.

Толстяк неожиданно разоткровенничался.

– Знаешь, Альварес, наверное, беспомощности, – вздохнул Рохас. – Вот, например, слепоты. Когда ты вроде и живой, а пользы от тебя никакой. Или вот, помню, на площади в Байямо сидел нищий, ног у него не было совсем, почти до пояса, торчали лишь маленькие култышки.

– Я тогда подумал, что не хочу такой жизни, – продолжил он рассуждать, одновременно пытаясь, схватив обеими руками небольшой кусок сушеного темно-коричневого мяса, зубами оторвать маленький кусочек. Ему очень хотелось есть, с губ сочились слюни, капая на грязные форменные брюки, но мясо было жестким, и дело не ладилось.

Увидев это нелицеприятное зрелище, Альварес потерял всякий интерес к дальнейшей беседе и, поморщившись, отвернулся. Все равно жить этому толстому негодяю осталось немного. Альварес ведь еще утром определил участь этого труса и предателя.

Почти год назад Рохас помогал «тиграм» «зачистить» в этой местности маленькую деревушку. Именно ту, куда они сейчас направлялись. Тогда убили всех: мужчин, женщин и детей. Причем, он сам не убивал. Но внимательно следил, чтобы нашли всех жителей, проявляя в этом истинное рвение. По его рассказам, лишь одной девчонке тогда удалось сбежать. Наверное, погибла в горах от голода.

А сейчас этот тучный ублюдок, отодвинув фуражку на затылок, обнажив лоб со вспотевшими прилипшими волосами, был похож на раскормленного хряка, думающего только о том, чтобы набить свое пузо. Альваресу он был противен. Лучше вздремнуть.

Утро встретило группу теплым, но сильным дождем. Вымокнув практически до нитки, утирая вспотевшие лица, группа двигалась дальше. С промокшего насквозь козырька кепки в такт шагам падали крупные капли. Приклад тяжелого «Томпсона» стал скользким. Приходилось держать его дулом вниз, чтобы уберечь от потоков льющейся с неба воды. При всей своей боевой мощи нельзя было назвать это оружие безотказным.

Под ногами зачавкала грязь вперемешку с мокрой травой. Они перебежками пытались пересечь достаточно широкую открытую плоскую равнину. Ее трудно было обойти по краю из-за сплошного кустарника и рытвин, и Альварес скомандовал: «Бегом, прямо», – надеясь на удачу.

Вдруг далеко впереди, за грядой невысоких деревьев, раздался легкий хлопок. Потом еще два.

– Миномет, – успел подумать Альварес и метнулся на землю. Только это коварное оружие стреляет настолько бесшумно, что выхлоп при выбросе мины несведущий человек может и не услышать.

Взрыв ухнул метрах в двадцати слева, вздыбив землю вперемешку с камнями, со свистом пронесшимися мимо. Всех обдало жаркой упругой волной и осыпало мелкой глиняной пылью, какой-то трухой и каменными обломками. Тут же еще два взрыва прогремели справа от колонны. Бойцы залегли, не дожидаясь команды. Кто-то пытался добраться до воронки, чтобы укрыться от следующего залпа.

Со стороны тех же деревьев послышалась трескотня одиночных выстрелов и негромкие крики. Свист пуль был слышен высоко. Значит, стрельба была не прицельная, а скорее для устрашения.

– Держите Рохаса! – крикнул Альварес, увидев, что тот пятится назад, полулежа, выпятив вверх свою необъятную задницу. Один из бойцов рванулся к нему, пытаясь заставить лечь на землю, но поздно.

Рохас уже бежал назад, в те спасительные кусты, откуда они вышли несколько минут назад. Его тело сотрясалось, ботинки грузно продавливали сырую землю, во все стороны разлеталась мокрая грязь. В порыве накатившего ужаса он несся, не разбирая дороги. Еще один хлопок, мощный взрыв сзади, и полицай скрылся за дымом и градом из комьев земли, травы и мелких камней.

– Миерда! – зло ударил кулаком по земле Альварес. Возиться с ним, если он ранен, будет стократ тяжелее. Он и здоровый-то представлял из себя огромную обузу для всех.

Глянув вперед, командир «тигров» увидел несколько мелькнувших бежево-коричневых силуэтов в огромных касках. Ненависть и гнев закипели в нем! Оказывается, по ним стреляли «свои». Видно, это и был передовой отряд семнадцатого батальона, двигавшийся к предгорьям с севера!

– Черт, что за уроды бестолковые! – рычал он, вставая. Злость на этих бестолковых полувоенных, не умеющих отличить врагов от союзников, переполняла его! Он был так взбешен, что напрочь забыл об опасности быть убитым.

– Лишь трусы решают сначала стрелять, потом разбираться!

Альварес встал в полный рост и широким размеренным шагом пошел по направлению к стреляющим. Подняв свой «томпсон» над головой, он помахал им и отбросил в сторону, не замедляя шага.

Стрелявшие не могли понять, что происходит, но огонь прекратился. Высунувшись из-за невысоких самодельных брустверов, на него смотрели десятки любопытных испуганных глаз рядовых и сержантов «армии Президенте».

Наконец, видимо, подоспел кто-то из начальства. Раздалась запоздалая команда: «Прекратить огонь». Дальше Альварес шел уже в полной тишине.

Когда до позиции осталось метров десять, навстречу из окопчика поднялся один из младших офицерских чинов. Очевидно, узнал одного из командиров известных на всю страну «тигров». Лицо его было виноватым и испуганным.

– Сеньор, простите, стрельба была начата без команды. Мы ожидали повстанцев с этого направле…

Офицер не успел договорить. Альварес на ходу достал автоматический «кольт» и в мгновение разрядил в этого дурака всю обойму. Блеснули голенища сапог, и сраженный офицер упал спиной назад в неглубокий ров. Мигом вскинулись десятки ружей, направленных в его сторону. Но стрелять никто не посмел.

– Где командир батальона? – строго спросил Альварес «в никуда», глядя поверх голов солдат. Не слушая ответа, засунул «кольт» в кобуру и, не замечая никого, перешагнул через неглубокий окоп. Уверенными шагами направился туда, где, по его мнению, должно было находиться командование этого «бравого воинства».

Обернувшись, бросил сидящим в окопе: «Принесите сюда раненого. Жирного такого. Остальным оказать помощь»

– Быстро, идиоты! – дико заорал он.

Несколько испуганных рядовых заскользили сапогами по склону окопчика, стараясь поскорее выполнить приказание. Они то и дело со страхом оглядываясь на большого, закопченного, страшного человека, грязного от земли и травы. Который с таким спокойствием пару минут назад застрелил их командира.

Рохас лежал на расстеленном куске брезента и тихо скулил. Рыдать у него уже не было сил. Пот струился по его жирному посеревшему лицу… Руками он лихорадочно пытался добраться до того места на своем теле, где еще недавно были его колени. Сейчас там зияло месиво из осколков костей, мяса, крови и лохмотьев одежды. Миной ему оторвало обе ноги чуть выше колен. Липкая темная кровь широкой лужей растеклась под ним, окрасив брезент в бурый цвет.

Батальонный врач остановил кровь, перетянув обе ноги выше ран специальными жгутами. Но, судя по его неторопливым движениям, особой надежды на выздоровление раненого он не питал.

Альварес подошел к искалеченному телу. Стоящий на коленях доктор поднял глаза и грустно покачал головой. Видимо, жить этому трусу оставалось недолго.

Рохас пытался приподняться. Хватал руками края брезента и лихорадочно приговаривал, заглядывая тингу в глаза: «Спасите меня, вылечите! Сделайте что-нибудь! Я все расскажу! Про это место все расскажу. Там есть пещера!..»

Альварес крепко задумался. «Лезть в пасть к партизанам, пытаясь выполнить мифическое задание, пусть и данное самим Мессерером – явное самоубийство», – рассуждал про себя наемник. «Двое из бойцов ранены, этот безногий наверняка скоро сдохнет. Куда идти – неизвестно. Полный бред! Кажется, пришла пора покидать эту прекрасную страну», – решил он для себя.

В Мансанильо у него было кое-что припрятано. Камушки, ворованные драгоценности, золотишко. Одним словом, на первое время хватит. Сесть на корабль до Ямайки или Гаити – не проблема.

«Но этот мешок с кукурузой стал уж очень болтлив, надо заткнуть ему рот», – спохватился он, взглянув на раненого.

Тем временем Рохас, видя, что командир думает о своем и не реагирует, пытался привлечь на свою сторону военврача: «Доктор, вы будете богатым, очень богатым! Я все расскажу!» – взвыл толстяк, глядя в небо и сжав в кулаки края брезента.

– Не расскажешь, – спокойно произнес Альварес и спустил курок.

Усмехнулся про себя, что спас несчастного от участи жить беспомощным. Он же так этого боялся!

Легкий дымок, вьющийся из дула «кольта» сорок пятого калибра, казалось, навсегда унес с собой тайну скрытого в горах золота.

Здесь родился, а там пригодился?

Эмилио Рохас брел по краю шоссе. Видавшие виды ботинки взбивали пыльные облачка. Он безразлично смотрел в землю, двигаясь в толпе таких же, как и он сам, желающих покинуть этот остров навсегда. До порта Мариэль оставалось еще чуть больше километра, но уже было видно, что людей прибавилось! Идущих постоянно обгоняли машины, велосипедисты. Рядом по остывшему к вечеру асфальту люди катили самодельные повозки с колесами из шарикоподшипников. Все страждущие были нагружены котомками, узлами, чемоданами. Кто-то даже умудрялсяь погрузить с собой какие-то цветы в горшках и прочую домашнюю дребедень.