С М С

– Не забыл, – угрюмо буркнул Мелай и начал собирать посуду при тусклом свете углей.

Заёзд теперь не было видно. Небо затянули тучи. В воздухе пахло дождём.

Утро обозначилось прохладой и сыростью, но дождя пока не было. Казалось, природа придерживала осадки до последнего. Охотиться начали ещё с первых лучей солнца, и до полудня еще было далеко. Хмурые нукеры оглядывали степь. Инфляй что-то им кричал, брызгая слюной на жёсткую гриву своего коня. Сульдэр смиренно сидел на его руке, хищно озирая охотничьи угодья. Двух зайцев сегодня он уже поймал, и можно сказать заслужил отдых и пищу, но хозяину всё было мало. Старейшина загорелся добыть сегодня косулю, во что б это ни стало, и все неуверенные попытки молодых нукеров убедить его, что косули здесь нет, были тщетны.

«Ядрёный корень, да что вы мне тут лопочите, сурки недоношенные! Я здесь охотился ещё когда вас мать в брюхе не носила! Косуля тут завсегда водилась во множестве и Сульдэр мне её сегодня добудет!»

Небо было совсем низко. Казалось, оно медленно ползло по земле. Тяжёлое, густое, серое. Мелай дремал в седле. Охота ему не очень понравилась, он ожидал от неё какого-то азарта, кровавого состязания с природой, обострения инстинктов… Она же вызвала у него только скуку и сонливость. Беркуты без особых трудностей настигали зайцев и лисиц. Те просто не могли никуда спрятаться от атаки сверху, не могли скрыться от всевидящего и быстрого хищника. Сейчас, в полудреме, Мелаю казалось, что он вовсе не в степи, не на охоте, а в лесу. Точнее, в небольшом пролеске у останков разрушенной временем и ветром приземистой скалы, по склону которой ретиво сбегают тонкие струйки воды. Ночь светла от огромной яркой луны и бесчисленных звёзд. Будто жемчужины, небрежно просыпанные великой рукой, они сверкали в небе. Воздух кругом свеж и приятен, листва еле слышно шелестит, и в этом шелесте слышен загадочный шёпот седого времени, смиренно раскрывающего вековые тайны: тайну звёзд и пустоты, что вокруг них; тайну далёких миров, в которых всё так же, как здесь, но чуть иначе; тайну небытия… Водопад вдруг застыл, листья на ветках замерли, как если б взор уловил их в момент вспышки молнии, но вспышка эта длилась бы очень долго. Воздух начал сгущаться невысоко над землёй, совсем рядом с водопадом, образуя собой неясные очертания. Свет небесных светил задрожал и на мгновенье погас. А когда вновь появился…

– Мелай! Проснись, глухарь ты недобитый! – кричал отчим под дружный хохот нукеров, окруживших спящего горе-охотника.

– Сульдэр сейчас твой воротник сожрёт! – сквозь смех кричали охотники. – Экий ты молодец, пока спишь, совсем без портков останешься!

Орёл и вправду неторопливо терзал лисий ворот Мелая, сидя на его плече и чуть расправив крылья. Мелай испугался, и, дёрнувшись, прогнал наглую птицу, сам при этом чуть не рухнув с коня. Сульдэр, услышав свист хозяина, тут же вернулся к нему на руку. Хохот нукеров стих сразу, как только перестал смеяться Старейшина. Он подошёл на коне к сонному пасынку, надел на голову беркуту клобучок и пристально некоторое время всматривался в лицо пасынка.

Нукеры разошлись из импровизированного полукруга, в котором они только что наблюдали представление. Пора было ехать в лагерь. Зверя добыли много – повозка была полна заячьих и лисьих тушек, а венчала эту пушистую кучку небольших размеров косуля. Старый Инфляй всё же добился своего, хотя все нукеры были уверены, что никаких косуль в этой местности давно нет.

– Уж ты не обижайся, Мелаюшка, на Сульдэра-то, – тихо заговорил Инфляй.

– Зачем ворот-то было? Он же хороший, новый, был, – голос Мелая немного подрагивал от досады и обиды. Их кони шли рядом, в конце колонны всадников.

Впереди, совсем близко, растянулся длинный овраг, краёв которого было не видно. Сразу за оврагом поднимался довольно высокий холм, который тянулся почти во всю длину его. Было решено, что обходить эти препятствия слишком долго, потому пошли напрямик.

– Никто не мог тебя добудиться, спал ты как убитый. Как ещё из седла не выпал?! Ну, думаю, пусть Сульдэр попробует разбудить тебя. Он давно на твой ворот засматривался. А за одно и ребятам настроение поднять, а то они ж устали на охоте-то.

Мелай только кисло улыбнулся на эти слова. Отчим хлопнул его по плечу и самодовольно крякнул.

– Косулю видал какую Сульдэрка добыл мне? А?! Целый Джейран!

Мелай взглянул на повозку, где возвышалась на меховом заячье-лисьем постаменте рогатая тушка.

– А все говорили, что их здесь давно нет.

– Ещё один, сурок парчовый! – возмутился отчим, в глазах его блеснул огонь, – Да я в этой степи охотился, когда вы ещё все…

– Да я понял, понял, не гневайся, – усмирил отчима улыбкой Мелай.

– Эх, сопляки зелёные! – буркнул Инфляй и чуть стегнул коня. Конь мотнул головой и побрёл быстрее вперёд к голове колонны, к ведущему всаднику.

Инфляй о чем-то стал громко спорить с нукером, видимо уверяя его не срезать путь, а обойти овраг и холм, что высился впереди. Мол, подъём больно крут, вся дичь с повозки выпадет, да и коням тяжело. Нукер робко отбивался от уговоров Старейшины, впрочем тот быстро уступил, потому как особо и не хотел спорить. Сказывалась усталость, возраст.

Махнув рукой на упрямого ведущего, он проскакал в конец колонны, осмотрев и пересчитав охотников и их орлов. Все десять человек и пять птиц были на месте.

Кони с трудом, поскальзываясь на жёсткой траве, взбирались на холм. Инфляй прищурено следил за повозкой, дымя чубуком, и то и дело подстёгивал Джэбе, своего старого верного рысака, не имевшего особого желания подниматься по склону.

Мелай упрямо вспоминал свой недавний сон. Он жадно вгрызался умом в каждый кусочек видения, стараясь понять, что это было – просто морок Морфея или вынырнувшее из черной бездны воспоминание. Водопад. Там был водопад, маленький, как струйка воды, но все же. Ведь и его нашли, бесчувственного, тоже у водопада… Он закрыл глаза и снова увидел последнюю картинку из сна: луна и звёзды вдруг погасли на мгновение, а когда вновь засветили…

Оглушительный свист и грохот вдруг заставили Мелая открыть глаза. Лошади перепугались и начали метаться, рискуя опрокинуться на опасном склоне холма. Беркуты закричали, расправляя крылья. Нукеры отчаянно старались успокоить животных, но иные, всё же, свалились на бок, чудом не раздавив своих наездников. Затянутое тучами небо гудело; высоко над серой пеленой что-то стремительно проносилось над степью, издавая оглушительный рёв. Инфляй громко кричал, ругая нерасторопных всадников: "Что ж вы, щенки белогрудые, гром небесный никогда не слышали?! А ну держать коней!"

Слышали. Конечно, они слышали гром. Но сейчас это было нечто другое. Где-то далеко, в версте к западу от них, огромной огненной стрелой пронзив тучи, упала на высокий курган огромная белая птица. Все, кто видел это падение, не смог бы описать её иначе. Хотя, конечно, какая это, к чертям, была птица! Не иначе небесная повозка Бурханов. А может, это тарелки теперь обернулись в таких страшных металлических чудищ, чтобы снова сеять смерть среди людей…

Не успел никто из охотников опомниться и успокоить перепуганных лошадей, как вдруг их окружили чёрные всадники, с дикими воплями спустившиеся со склона холма, пока падала белая птица. Среди них также во множестве мелькали и пешие войны с длинными копьями.

– Порваты! Засада! Готовь оружие! – кричал кто-то из нукеров.

Но было поздно. Враги быстро окружили Язов, нацелив на них свои стрелы, приставив к груди каждого копья. Кто-то из охотников попытался оказать сопротивление, отбиваясь своим копьём, но тут же был сброшен с лошади и побит. Инфляй поднял правую руку, говоря этим жестом охотникам, чтоб те не противились воле супостата. Он злобно искал взглядом кого-то среди Порватов, легонько придерживая Сульдэра, который кричал и без устали вертел головой, не видя что происходит, но чувствуя угрозу.

Грязные ругательства, крики и улюлюканье стихли. Мелай со страхом и любопытством рассматривал Порватских воинов, до этого ему приходилось видеть их только пленными. Они были одеты в какие-то чёрные лохмотья, одинаковые у всех, их лица были по самые глаза скрыты чёрными же тряпками, весьма грязного, как отметил Мелай, вида. Длинные курчавые бороды торчали из-под этих тряпок. Лошади Порватов были тощими, изнуренного вида, в аккурат под их тощих наездников. Вместо попон на них было все тоже грязное тряпьё, местами сильно изорванное. Никаких доспехов на них заметно не было, но зато у них имелось много трофейного оружия. Короткие вилы и большие железные ножи висели на поясах у некоторых. Отчим ему рассказывал, как редко нойонам доводилось находить металлическое оружие Великих, не поддавшееся ржавчине. Эти ножи, вилы и кинжалы Язы никогда не продавали, а только вооружали ими своих воинов. Поэтому сомнений в том, что замеченное Мелаем оружие на поясах Порватов – именно трофейное, у него не было. Молчание прерывалось только редким ржанием коней и клекотом беркутов. Инфляй наконец нашёл в толпе врагов того, кого искал, вожака, и обратился к нему.

– Как ты смеешь, зловонное отродье падальщиков, окружать Старейшину Язов?

Вожак отличался от всех только тем, что на лице его не было тряпки, равно как не было и бороды. Он оскалил гнилые зубы и подвёл коня ближе к Инфляю. Пешие Порваты, целившие Старейшине в грудь копьями, покорно и боязливо расступились перед главарем.

– Заткни свою пасть, недостойный! Сегодня мы мстим. Сегодня нет для нас никаких старейшин. Вы все – недостойные! – голос вожака был больше похож на рычание, и Мелаю даже показалось, что звуки слов рождались у него не в горле, а где-то в брюхе.

– Вязать их! И в кучу! Снять доспехи и забрать оружие! Посмотрите, может среди них бабы есть. Найдёте – сразу ко мне! – после этих слов вожак залился хриплым хохотом, больше похожим на кашель умирающего чахоточника.

Порваты делали всё молча, несуетливо, хотя и споро.

– Не боись, сынки! – старался бодрить Инфляй молодых охотников, снимая с себя доспехи. – Выберемся.

Он посмотрел на Мелая, что стоял совсем рядом, уже раздетый почти до исподнего, и по взгляду отчима пасынок понял, что на самом деле надежды у них почти нет.

– Большая птица ваших Проклятых рухнула с неба! Это великий знак! – рычал вожак, пока связанных Язов вели на вершину холма и усаживали на траву. – Священные Блюдца жаждут жертв! И мы дадим им жертв!

Язов усадили тесно друг другу. Мелай видел, что хоть над ними всеми нависла смертельная опасность, они сохраняли мужество и гордо смотрели на врагов. Он удивился, что и сам не испытывает ни капли страха, будто осознавая, что никакого ужаса в происходящем нет и что сама смерть для него – нечто несущественное, как если б это ему просто снилось.

– Зарежьте их мерзких птиц вначале! – рявкнул вожак.

Беркуты были в клобуках и не могли улететь, они отчаянно кричали, пока их связывали. Только Сульдэр, старый и закостенелый, не издал теперь ни звука. Когда Порваты занесли свои ржавые ножи над орлами, Инфляй не выдержал. Он вскочил и попытался помешать палачам, но был тут же сбит с ног. Руки его, как и всех остальных, были связаны за спиной, так что сделать он всё равно ничего бы не смог.

– Ты дорого заплатишь за всё это, нелюдь паскудная! – закричал Инфляй, лёжа на земле. Мелай заметил слёзы на его пылающих ненавистью глазах. Вожак вновь залился рыкающим хохотом.

– Вы, недостойные, хватали и продавали наших братьев в рабство! – ревел он. – Ваши жизни не стоят ничего, ибо вы заодно с Проклятыми, что погубили мир! Я – За-Дуж, вождь северного рукава племени Избранных, приношу вас в жертву Священным Блюдцам! Режьте их по одному!

В тучах вдруг появился просвет, и солнце засверкало на лезвиях Порватских ножей. Мелай ощутил холод и пустоту, он закрыл глаза и провалился во тьму. Он увидел внутренним взором в этой тьме тонкие нити, опутывающие всю полусферу его сознания. Красные и синие, они витиевато закручивались, переплетались и отдалялись до бесконечности. Только ничтожный момент тишины Мелай видел эти нити, а потом они соединились в огромный ослепительный шар и он открыл глаза.

Тарелки появились бесшумно. Они будто отделились от низких туч. Многие из них быстро проносились над степью на восток, но некоторые зависли прямо над местом несостоявшейся казни на очень малой высоте, почти над головами опешивших Язов и до одури переруганных Порватов. Мелай решил воспользоваться ситуацией и начал расталкивать охотников: "Ребята, бежим! Бежим, пока они застыли! Отче! Отче Инфляй, бежим!".

Охотники зашевелились. Они подбегали к стоявшим в стороне своим лошадям и пытались забраться на них, но связанные за спиной руки не давали этого сделать. Порваты впали в панику, они опустились на колени и страшно завыли, закрывая глаза руками. Вожак тоже был напуган, но нашёл в себе силы не поддаться общему психозу. Он скакал меж своих бесхребетных воинов, стегая их по спинам нагайкой и зверски орал: "Поднимайтесь, собаки! Священные Блюдца ждут жертвы! Вставайте, потроха бараньи!".

Но благоговейный ужас был столь велик, что его люди были готовы помереть на месте, нежели подняться с земли и узреть своих идолов воочию.

Мелай вдруг почувствовал, что верёвки на руках совсем не крепкие и легко порвал их, потом помог отчиму подняться и освободил от верёвок его, а затем и остальных охотников. Почти все тарелки пролетели на восток, только пять из них висели над местом порватской засады. Как только Язы взобрались на своих лошадей и поскакали в разные стороны по степи, тарелки открыли огонь. Они атаковали бесшумно, только лёгкий треск был слышен из длинных чёрных трубок, что торчали у них под серым брюхом. Первыми жертвами стали За-Дуж и его лошадь. Что-то ткнуло вожаку в грудь и вырвало из неё куски мяса, а несчастное животное было просто обезглавлено метким попаданием невидимых игл нечеловеческого оружия. Тарелки сеяли смерть среди Порватов. Только когда их осталось в живых меньше половины, они начали разбегаться в стороны, спасаясь от гибели. Язы поскакали в разные стороны, чтобы запутать преследователей и вообще увеличить шансы скрыться. Три тарелки почти сразу полетели за ними вдогонку.

Мелай мчался на юг. Хотя лагерь Общины, да и вообще весь Живой Мир, всё было там, на востоке. Но так уж вышло. Он не просто чувствовал погоню, а буквально видел быстро приближающегося летучего убийцу, как будто у него были глаза на затылке. Мелаю откуда-то было известно, что отчим поскакал на восток, а ещё он ясно видел, что погони за ним не было.

Тарелка быстро настигала беглеца, готовясь атаковать. Эту готовность он уловил неизъяснимым образом. Его спине было жарко, как от костра. Мелай вновь зажмурил глаза и увидел во тьме очертания преследователя. Тарелка состояла вся из тех же красно-синих нитей. Мелай не понимал как именно он видел всё это, как именно чувствовал, но сейчас это последнее, о чём бы он думал. Он протянул назад, в сторону тарелки, руку и махнул на неё несколько раз, как если бы обиженный ребенок махал на родителей, чтоб те оставили его одного. Нити во тьме в то же мгновение сплелись в яркий клубок и исчезли. Тарелка качнулась и на всём ходу рухнула наземь. Мелай раскрыл глаза и обернулся. Искореженное черно-серое блюдце лежало в клубах дыма и пыли. Совсем обезумевший от страха конь, видимо чувствовавший все видения Мелая, нёсся с выпученными глазами, и не было, казалось, никаких сил в мире, способных его остановить. Но это только казалось. Огромный валун притаился в высокой траве; конь на полном скаку споткнулся об него и выбросил всадника из седла далеко вперёд. Мелай сильно ударился о землю, и сознание вылетело вон из него.