Дед. Может ему погадать?
Капитан. Скажешь еще…
Дед. А что? И это не исключено. Если он так легко поверил, значит легко поддается внушению, а значит, если правильно все подать – он во что хочешь поверит.
Капитан. А во что надо? Ты знаешь, что там действительно произошло? К чему боцману готовиться надо? Чего ему пожелать?.. То-то. Хотя, чем черт не шутит?
Дед. Гадальщик у нас есть – Веничка с косичкой. Он ему так мозги высушит, что боцман имя свое забудет. Веничка сам не женат, правда. Это – вопрос. Ответ: считает, что женщины питаются мужской энергетикой. Сам на себя гадает ежедневно. Без этого на вахту не выйдет. А если, не дай Бог, в пятницу или понедельник в море – беда! На эти дни особый амулет есть – засушенные в целлофановом пакетике крылышки майской бабочки.
Капитан. Дожили! Кто в моряки идет…
Дед. Не скажи, капитан. В море мы все – с приветом. То, что Веничка без юмора, это, конечно, опасный сигнал. На море без юмора нельзя. Помнишь, когда радист-старпом на мостике шутил насчет необходимости «мужского размагничивания» в море – имелось в виду: как мужику без женщины выжить? Обычный морской треп про буфетчицу, секс-журнал, бордель… Веничка подошел к вопросу серьезно: сделал себе металлический браслет на руку, на ночь вывешивал в иллюминатор присоединенный к браслету медный провод. То же самое на вахте: раз в час выходил на крыло и свешивал провод на несколько минут за борт, до самой воды. Размагничивался…
Капитан. Ну, на этот счет мы все раз в год задумываемся. А Веничка, надо сказать, по натуре – добрый. Воспитанный. Маму называет маменькой, а ему за сорок.
Дед. Добрый. Воспитанный. И с боцманом они корешуют. Помнишь, на переходе из Дакара на Англию, когда пошел кочевать по судну – с вахты на вахту, из машины на мостик, с мостика на палубу – треп о степени защищенности мужского организма в смысле сохранения мужской силы? Диспут. Кино. Ток-шоу. Махабхаратта какая-то. А по сути – серьезно. Механики мои, ребята башковитые, решили определенно, что любой организм, мужской или женский, устроен как машина: главное – не останавливаться. С возрастом – особенно. Остановился – труба. Любой шофер знает, что машина работает – пока едет. Останавливаться – нельзя! Но Веничка с боцманом – аккуратисты. Для одного – навигационные приборы гонять строго по регламенту и ни минуты больше – ресурс! Для другого краску класть в два слоя и растирать – для экономии! Короче – счет вести надо и «не превышать!». Отработал свое – суши весла. Может, боцман и дома эту философию проводил – экономил ресурс? Может оттого все и случилось? Женщины, – у них другой счет.
Капитан. Какой?
Радист-старпом (стучит в открытую дверь.) Прошу добро!
Капитан. Добро, старпом. Входите. Что у вас?
Радист-старпом. У боцмана крыша поехала… Слезы текут. Головой в переборку бьется. Бред какой-то несет…
Капитан. Пьяный, что ли?
Радист-старпом. Трезвый! (восклицает и разводит руками, подчеркивая собственное непонимание.) Все о жене своей плачет… Никогда от него такой реакции не ожидал. Валерьянка не помогает.
Дед. Никто от этого не умирал еще. (Почесывая бороду и ухмыляясь.) Если к другому уходит невеста (напевает), то не известно кому повезло… (Опять чешет горло и бороду.) Придет домой. С ресурса своего тормоза снимет, и все станет на место… (Подмигивает чифу и продолжает серьезно, обращаясь к капитану.) Когда грузовые танки мыть начнем?
Капитан. Сразу после ужина. Пока погода позволяет. У нас двое суток на мойку, до Греции. А там, между островами и в проливах, опять же, дай Бог погоду, начнем краситься…
Дед. Нам вспомогач перебрать надо. И один шланг на гидравлике крана сифонит.
Радист-старпом. Надо аварийное имущество проверить на приход.
Капитан. Вспомогач, гидравлику, аварийное имущество – это все вы лучше меня знаете и сделаете. Но самое больное наше место – на сегодня – боцман! Первый закон моря: с кем ушли – с теми и вернуться. Всем и здоровыми! Поэтому – ему – ни минуты без чьей-то компании. А значит, если сможет он работать – хорошо, а не сможет – мы не одного, а двух людей в работе не досчитаемся, потому что за боцманом тогда еще и приглядывать надо будет. А что – сиганет за борт? Икнется нам тогда его любовь…
Радист-старпом. Дела… (тянет с неудовольствием.)
Дед. Дела (поддакивает, подмигивает и опять напевает.) Если к другому…
Капитан. Есть у меня родственник, очень далек от моря, в станице живет, так он, когда бы к нему ни приехал – кроликов ли он кормит, о гусях ли своих говорит, корову ли в стадо гонит или выезжает на тракторе в поле – встречает меня одним и тем же вопросом: «Ты мне объясни, что может мужик на этом вашем корабле цельные сутки делать? Ну, работу свою или как она там называется…» – «Вахта». – «Во-во, вахта. Ну, поел. Поспал. А более что? Это же с ума сойти от безделья?!.» – «Так и сходим с ума». – «От безделья?» – «Ага». – «А вам за такое лентяйство еще и деньги платят?» – «Ага». – «Так ты поделись опытом, или как это назвать – не придумаю даже. Может и я тут, на селе, этой методой заработать могу?..». Как объяснить? Что? Теперь вот шесть суток до дома одна забота – боцман и его проблемы. Ночью и днем. До самого причала. А стоять вахту, мыть танки, красить надстройку и перебирать вспомогач в машине – это, как пить и есть, само собой… Так, друзья мои, я на мостик. Не смею задерживать. (Все выходят.)
НОЧЬ. ХОДОВАЯ РУБКА.
Судно идет на авторулевом. Капитан на правом борту в кресле. В иллюминаторы хорошо видно ночное море. Луна. Одинокая туча над горизонтом. Судно мерно раскачивается. Иногда слышно как где-то впереди, под баком, стукает якорь.
(Входит радист-старпом.) Докладываю, капитан: закончили мыть танки моечными машинками, ушли мыться в душ и отдыхать до утра.
Капитан. Боцман как?
Радист-старпом. Работал. Ушел со всеми. Моторист от него ни на шаг. Вместе ушли на бак якорь в клюз подтянуть и проверить по штормовому.
Капитан. Спасибо, чиф. Подождите, когда вернутся с бака, и можете отдыхать.
Радист-старпом. До вахты четыре часа. Успею. Я пошел, Александр Павлович?
Капитан. Добро, чиф. Спокойной ночи.
Радист-старпом. Спокойной вахты. (Уходит.)
Капитан. Добро… (мысленно, говоря сам с собой). Вот и боцман с мотористом с бака возвращаются. И якорь биться перестал. А зыбь усиливается. Ночь. Низкая облачность. Звезд не видно.
Вахтенный матрос (продолжая наблюдать за морем и обстановкой.) Что вы говорите, товарищ капитан?
Капитан. Это я так. Молодость вспомнил. Чтобы ночью не уснуть на вахте, я вслух проговаривал все, что видел, например: бак обозначен белыми струями усов из пенисто взрезанных волн, длинно вытягивающихся вдоль обоих бортов. Видите? Звука нет. На экране радара две малоподвижных цели в шести милях к северу, очевидно, рыбачки. Обычно, при хорошей видимости, их кормовые огни на слипах проблескивают миль за шесть-восемь, а когда на лов выходят десятки мелких судов, то промысловые банки в заливе светятся маленькими городами. Но это не сегодня.
Клочья тумана или низких облаков выплывают из черноты ночи и снова пропадают в ней, молчаливо-лохматые. Эфир молчит. Ровно жужжит гирокомпас. И, слабо подсвеченная, бежит по кругу стрелка на штурманских часах.
Вахтенный матрос. Я понял. Это как акын поет про все, что видит.
Капитан. Акын? Да-а… В мои молодые годы так капитану не говорили, но, по сути, верно: «Капитан-акын и мелодии моря»… Это у вас первый рейс?
Вахтенный матрос. Первый рейс. В институт не захотел – не хочу я менеджером, а теперь все – менеджеры. Хоть ты зубы дергаешь – зубной менеджер. Хоть ты песни пой – пенный менеджер.
Капитан. Какой-какой?
Вахтенный матрос. Пенный. От слова петь.
Капитан. Понятно. Песенный. А в море ты кто?
Вахтенный матрос. В море я – внук деда.
Капитан. Как это?
Вахтенный матрос. Можно рассказать?
Капитан. Мы в море. Двое на вахте. Наблюдение за морем – ведем. Авторулевой на контроле. Понимаешь. Тысячи лет до нас здесь проходили другие суда и экипажи, в такую же ночь, и так же рассказывали друг другу, будто доверяли, что у кого на душе есть. Рассказывай, внук деда.
Вахтенный матрос. У нас это семейное.
Капитан. Что – семейное?
Вахтенный матрос. Гвоздь.
Капитан. Гвоздь?