Дом на волне… Пьесы

Вахтенный матрос. Гвоздь.

Капитан. Что можно сказать про гвоздь?

Вахтенный матрос. Дед уже давно умер. А в потолке, в нашем старом доме, вбит рядом с люстрой большой гвоздь, я раньше думал, что это не гвоздь даже, а костыль железнодорожный, который в шпалу вбивают.

Капитан. В детстве все крупнее кажется. Дети видят мир чистыми глазами, и потому – выпукло и честно. Это – факт.

Вахтенный матрос. Я деда не помню. Бабушка рассказывала. Отец рассказывал. Как ждали деда из рейсов. Привозил он подарки. Уходил в рейс – заказывали, что надо купить: жене, детям, родственникам, соседям.

Капитан. Так ты по дедовым стопам решил: моряк-коммивояжер?

Вахтенный матрос. Нет. Совсем не так. Не то случилось. Стал дед мало возить, стали его уговаривать списаться на берег. Место нашли. И сам он, вроде как согласен был – решил попробовать без моря. Может быть?

Капитан. Может. И меня молодого наш капитан поучал: «Мальцы, не торопитесь домой, там каждое утро начинается «минусами – из вашего кармана. А на борту – совсем другое дело: на вахте ли, спишь ли, обедаешь, а каждую минуту, будто капает с неба в карман: плюс! плюс…». Но дома все-таки лучше. Пока деньги есть.

Вахтенный матрос. Вот и у нас, наверное, так было.

Капитан. И у тебя будет.

Вахтенный матрос. Проблемы?

Капитан. Проблемы типа «Папа привезет тебе из рейса вот такой паровозик», – уговаривает мама ребенка. – «А я не хочу паровоз. Я хочу, чтобы папа пошел со мною в кино. Сегодня!» – Торг. Торг затягивает детей. Дети сейчас рано понимают слово «купи!».

Вахтенный матрос. И у вас, товарищ капитан?

Капитан (вопросом на вопрос.) А у деда как получилось?

Вахтенный матрос. Он решил попытаться сойти на берег. Устроился в гастроном холодильщиком. Отработал он первый день, собрался домой, ему завотделом – сверточек, там – пара курочек: «Это вам, Гришенька, за работу…». – «Что вы, не надо…». – Не взял. На завтра – колбасу не взял. На третий день двое грузчиков отозвали в сторонку и сказали просто: «Морячок! Будешь выеживаться – лучше уходи сразу. Сам. Понял?..». С детьми тоже не складывалось. Попробовал сыну помочь мотоцикл перебирать – выпроводил: «Ты, – говорит, – батя, все равно ненадолго. Иди уж, отдыхай. Я сам разберусь»… Дочь и того проще: «Ты, пап, скоро в море?» – «Не знаю, а что?» – «Да мне косметика нужна, хотела заказать, и девочки валюту спрашивали…». Хотел ремонт на кухне затеять, но жена сказала, что уже договорилась с двумя мастеровыми, сделают как у соседей, ей нравится: «Сколько лет без тебя обходились, – добавила. – Сиди уж. В домино иди играть». – Я потому рассказываю, как по бумажке читаю, что в доме слышал об этом миллионы раз. В домино во дворе дед играть не стал.

Капитан. Верю. Потому, наверное, что не было рядом с ним какого-нибудь верного напарника типа нашего боцмана или старпома-радиста… Они бы показали!..

Вахтенный матрос. Точно! Береговая жизнь не складывалась.

Капитан. Надо было ему куда-нибудь ближе к морю устраиваться – в порт, на причалы, на судоремонт. Роднее все-таки. Хотя, многое не так тоже. Море есть море. Недаром во многих странах, если больше пятнадцати лет проплавал, то даже твои показания в суде уже не действительны, будто ты в нормальных человеческих отношениях вроде как ненормальный. Не понимаешь чего-то. А как понять? Как понять, если ты эту сухопутную жизнь только по долларовой цене и знаешь.

Вахтенный матрос. Вот и дед дома на скандал нарвался: «Ты что выделываешься?! Ты чего это нас позоришь перед людьми? Честнее других быть хочешь?! Так из честности суп не сваришь! Шел бы в свое море тогда. Толку от тебя никакого. Квартиру без тебя получали, детей без тебя рожали, мебель без тебя везли… Гвоздя в этом доме ты не забил!!!». Отец мой тогда выручил: «Дуй, батя, куда-нибудь. Пусть остынут. Им тетка из магазина сказала, что кур не берешь, настораживаешь! А чего, правда, людей пугать? Обязаловка. Все – значит все. Хоть в карман класть, хоть в тюрьме сидеть, хоть дураком притворяться. Законы страны, как законы моря, батя? Соображай! Погуляй, короче. Я прикрою. Скажу: «Дед позвал…». В смысле – прадед мой – отец деда – он в море не ходил уже, слесарил на дому. По воскресеньям приторговывал мелочевкой на рынке: сантехника, ключи, гаечки… Был крепок. Осанку имел боцманскую, носил пышные белые усы и говорил важно: «Мы – Ивановы, делая ударение на «а», – не юли чопиком[1 - Деревянная затычка для заделки пробоин (выговор, взыскание); чопик – хитрец, подхалим (о человеке)]. Не цепляйся за семью, сам на ногах стой твердо, чтоб она вокруг тебя прибоем кипела. Чтобы место твое было верным. А что не по-таковски живем, так вся жизнь – исключение, исключение из правил! Умереть должны, а – живем! Еще и улыбаться хотим. Потому, не за шмотками и подарками в море ходишь – за гордостью! Вот тебе гвоздь верховой, кованый квадратным телом, смотри на него, как на мой палец, и думай!». Вернулся дед домой. И забил этот гвоздь в потолке рядом с люстрой хрустальной: «Не сметь трогать! Получали эту квартиру без меня, и мебель ставили без меня, и жили без меня, но благодаря мне и труду моему. И потому, чтобы честь мою в этом доме помнили!». И ушел опять в море. Дед мой – гвоздь был.

Капитан. Так ты, значит, внук моряка? Теперь и вахта легче пойдет. Как думаешь, Ваня? Иван Иванович? В честь деда, правильно понимаю?

Вахтенный матрос. А как вы догадались?

Капитан. Продолжай вахту деда, Иван Иванович. Все у тебя получится.

Вахтенный матрос. Я, товарищ капитан, хочу стать настоящим.

Капитан. Настоящим? Это как?

Вахтенный матрос. Чтобы на меня положиться можно было.

Капитан. Надежным, значит?

Вахтенный матрос. Надежным.

Капитан. Получится, Иван Иванович! Только – не слишком серьезно: не советую – сил не хватит. А разбавить кофейком, чтоб веселее для глаз и полезнее для вахты – не повредит. Как думаешь?

Вахтенный матрос. Я согласен. Я сейчас… (Улыбается в темноте.) Смотрите, Александр Павлович, небо какое темное. А море: здесь – черное, а там – побелело совсем. Почему?

Капитан. Шквал идет. Позвони в машину, предупреди вахту…

МОСТИК.

Продолжение.

(Входит Веничка.) Добрый вечер! Разрешите заступить на вахту? О, как море побелело. Вот это будет ливень!

Капитан. Добрый! Разрешаю… Посмотрим, какой он добрый… Проверьте второй радар, шкалу дальности меньше сделайте… Что на горизонте? Никого?

Веничка. Никого. Облачность стороной проходит. Разрешите кофейку приготовить?

Капитан. Добро, помощник. Осваивайтесь. Кофе на вахте улучшает ночное зрение… Что там боцман – слезу не пускает?

Веничка. Утомился. Затих. Смотрит в одну точку. Ребята пробуют его разговорить, но он, как в трансе. Не видит и не слышит. Может, это его психика защищается от перенапряжения и отключила восприятие? Я читал о таких случаях.

Капитан. Дай-то Бог. Но я, лично, после столь бурной первой реакции боцмана, не очень верю в прочность его психики. Боюсь, нам следует за ним присматривать. И вы, Вениамин Иванович, тоже подумайте. Ведь вы у нас кто? Маг. Кудесник. Духовная защита. Вы уж придумайте что-нибудь. Боцмана поддержите. Правда-неправда, меня не интересует. Важно, чтобы он свои силы вернул. В себя поверил.

Веничка. Я на картах ему погадать могу…

Капитан. На картах, на кольцах, на кофейной гуще – на чем угодно. Главное, повторяю, чтобы он поверил.

Веничка. Во что? Ведь, если она на самом деле к другому ушла…

Капитан. Ушла – так и Бог с ней. Жизнь на этом не кончается. Баб много. Это мужиков настоящих мало.

Веничка. А во что он должен поверить?

Капитан. Что он – настоящий. Вот такой! Моряк! (показывает вытянутую руку со сжатым кулаком.)

Веничка. Я попробую…

Капитан. Я на вас надеюсь.

Веничка. На меня?

Капитан. На всех нас, дорогой мой. Все мы сейчас – как пальцы на одной руке.

Веничка. Я понимаю.

Капитан. Вот и спасибо. Спокойной вахты. Если что – я в каюте. Да, Вениамин Васильевич…