Рак и Жемчужница

– У меня с грамматикой худо. Вот никак не пойму, зачем англичанам понадобилось шестнадцать времён? Ну, презент, континуес – могу понять. А вот, – Соболев раскрыл учебник. – Фют-чер пер-пер-фект, тьфу, ты, я по-русски лучше скажу: будущее, но уже совершённое, ещё оно и продолженное и, оказывается, всё это в прошедшем? Сапоги всмятку, в общем. Ничего не понятно. Тут, я бы сказал, грамматическое расследование требуется.

– Да ты не бери их в голову, – посоветовал Алексей. – Всё гораздо проще. Англичане сами сложные времена редко употребляют, в литературе только. Всё сводится к отрезкам времени.

Лёня лениво перелистал учебник. Он думал о другом.

– Всё-таки я выучу этот язык, и ты мне поможешь, – упрямо проговорил Соболев. – Песни мне нравятся на английском. Такая своеобразная интонация, по-русски так не споёшь. «Бони М» сейчас, например, не слышно, а мне не наскучило. Тут у меня где-то песня про русского фаворита.

Соболев стал искать плёнку.

– Я слышал, ты в авиаклуб собираешься? – спросил он. – Заманчиво. Я бы, конечно, тоже, да вот… – Он поправил очки. Лёня его почти не слушал.

– Ты чего такой кислый, Корнеев? Поругался с Верочкой?

– Нет.

– Смотри, девочка хорошая. Пусть на год старше, но не будь ты мне моим другом, отбил бы, честное слово.

– Коля, я сегодня был в университете. Зашёл посмотреть, как новички сдают. Там, говорят, из тира пистолеты украли.

– Ну и что? – Соболев нашёл нужную кассету, заправил ленту. – Вадим Алексеевич растяпа. Ему не то, что пистолет, – чайник доверить нельзя. Тебе-то какая печаль-забота?

Лёня внимательно посмотрел на своего друга.

– Соболев, ты не обидишься, если я тебе расскажу одну вещь?

– Валяй.

– Я не знаю, мне стыдно было тогда рассказывать. Ты не обижайся только.

– Ну, я слушаю. Ты украл эти пистолеты?

– Коля, не шути. Помнишь, мы с тобой десятого июня выносили из деканата столы?

– Ты и число запомнил. Отрезок времени в прошедшем. – Соболев выключил магнитофон, сел.

– Я это число теперь надолго запомню. В тот вечер украли пистолеты. Тир-то закрывают на два месяца, только сейчас хватились. Я, когда услышал об этом, сразу всё понял.

– Откуда ты знаешь? Ты видел кого тогда?

– Помнишь, я пошёл в читалку?

– Ну.

Лёня искал причину, чтобы объяснить, зачем он поднимался на «голубятню». Он слегка покраснел и продолжал:

– Девчонки тогда не пришли. Я просто так поднялся на факультет. Когда нет никого… – Лёня запнулся.

– Поня-а-тно, – с улыбкой протянул Соболев. – Пустынные здания наводят на размышления. Лёня, ты философ.

– В общем, я был на нашей «голубятне». – Корнеев начал жалеть, что решился рассказать об этом. – Дверь 104 аудитории оказалась закрытой, а та, что на чердак, наоборот, была открыта.

– Там кто-нибудь ходил? – Соболев начал проявлять интерес.

– Я не знаю. У меня с собой был ключ от квартиры, мой ключ. Так вот он подошёл к двери старого деканата. Я хотел закрыть им эту дверь, но потом побежал посмотреть на свет время. А когда вернулся с «голубятни» обратно, моего ключа уже не было.

– Вот это да! – Соболев почесал затылок. – Занятно. А что если в деканате кто-нибудь стоял и видел тебя, а ты его не заметил?

Лёня пожал плечами

– Это ещё не всё. Дверь, через которую мы выносили столы в подвал, тоже была открыта. Ключ в замке торчал.

– Слушай, пистолеты вынесли через эти двери. Там же окно в тир! – воскликнул Соболев.

– Я тоже так думаю.

– Кто же это мог сделать? Эх, Лёня, почему ты сразу-то не рассказал?

– Откуда мне было знать, что кто-то тир грабил. Да ещё этот мой ключ. Что бы обо мне подумали?

– Знаешь, кто ты? – сказал Соболев, прищурив глаза и поправляя очки. – Если не трус, то, мягко говоря, осторожный человек.

Лёня отвернулся от него, взял учебник и снова принялся перелистывать страницы.

– Не обижайся, я тебе откровенно говорю, – продолжал Соболев. – Я-то не обиделся, что ты утаил от друга такую тайну. Криминала за тобой нет, но рассказать кое-кому всё-таки следует.

В передней зазвенел звонок.

– Это отец. Ну, как, ему расскажем?

Лёня покорно махнул рукой.

Юрий Павлович вошёл усталый, чем-то обеспокоенный, заглянул через раскрытую дверь в комнату сына, поздоровался с Алексеем.

– Проводил я мать, уехала с вечерним. И зачем, спрашивается, в такую даль?

– Но у тёти Маши неприятности, – возразил сын.

– Как будто у нас своих неприятностей не хватает.

– Папа, мы хотим поговорить с тобой.

– Завтра, Коля, не могу, голова болит, мозги как кисель, в университете ЧП. Ты лучше кофе приготовь, пожалуйста.

– Ужин на кухне, а кофе сейчас будет. Пап, а мы знаем про ЧП.

– Откуда? – удивился Юрий Павлович.

Николай всё по порядку рассказал отцу. Юрий Павлович слушал его внимательно, не перебивал, прихлёбывал кофе. Он смотрел перед собой в одну точку, размышляя про себя. Наконец встал, снял очки, достал платок.