Перестрелка. Год девяносто первый

– Москва? Да, да… Москву заказывали, – сказал мужчина, освобождая Ивлеву место за столом у телефона.

– Москва, – снова повторил Ивлев. – Это Афанасий Петрович… Да, да, да – Афанасий Петрович Ивлев. Мне с Дмитрием Николаевичем переговорить. Что? Телефон не отвечает? Да, да, понятно… Такие дела вокруг, – зачем-то сказал он телефонистке и, обращаясь к собравшимся, прибавил: – Завтра попробую позвонить.

Ивлев положил трубку, осмотрел притихших колхозников и объявил:

– Дома нет…

– Ещё бы… Там такие дела творятся… Революция… Ясное дело он там…

Старик не уточнил, где там, но всем стало ясно, что этот самый Дмитрий Николаевич, которому пытался дозвониться Ивлев, занимается самыми что ни на есть важными делами… Отсюда, из деревни, казалось, что каждый там, в Москве, решает в эти часы судьбу страны. Вот только как это делается, никто не знал – непонятен был процесс этого решения и непонятен ход событий.

А Дмитрий Николаевич Теремрин действительно был в эти часы далеко от дома и занят неимоверно, причём занят делом, тайну которого мы повременим раскрывать, но заметим, что всё происходило по словам Шишкова о другом событии и в другом веке сказанным о том, что весть «вдруг разнеслась и поразила сперва столицу, а потом и всю обширную Россию» – в нашем случае это весть о происходящем в Москве.

Возвращаясь домой после приятной встречи, продолжавшейся почти сутки, Теремрин с удивлением увидел колонны военной техники, которые шли от столицы.

«Неужели всё кончилось?» – подумал он и включил радио.

Накануне ещё эфир был забит сообщениями о деяниях ГКЧП, и по тону комментаторов было не понять, за кого они. Видимо, крепко ещё сидел в них внутренний цензор, не решались порицать тех, кто отважился прекратить безобразные преобразования, охватывающие страну.

Он уехал на рандеву, заранее, ещё до событий 19 августа назначенное, и отменять его не стал, потому что не видел никакой своей роли в событиях.

Правда был один любопытный момент… Заглянул он к знакомым в одну редакцию. Там небольшая группа из трёх или четырёх человек собиралась куда-то, словно на охоту или рыбалку. Укладывали продукты в рюкзаки.

– Пойдём с нами, – стал звать приятель.

– Зачем? – спросил Теремрин.

– Как зачем? Ельцина от путчистов защищать. Белый дом отстаивать!

– Ельцина? И от кого же?

– От Горбачёва и от путчистов.

– Два сапога пара, – усмехнулся Теремрин.

Во-первых, он сам понимал театральность постановки, во-вторых, только утром ему позвонил отец и попросил срочно приехать к нему.

– Что случилось? У меня дела.

– Где дела? Какие дела? В Москве? В центре?

– Нужно заглянуть в редакцию одну, а потом сгонять кое куда. По издательским делам, – на всякий случай сказал Теремрин, поскольку амурные его похождения отец обычно довольно резко осуждал, а он именно по амурным делам и собирался отправиться.

– Ты телевизор смотришь, радио слушаешь? Знаешь, что происходит? – уже более спокойно спросил отец.

О событиях в стране Дмитрий Теремрин, конечно, знал, но не видел возможности реально участвовать в них. Бежать защищать Ельцина к дому, названному из уничижительного обезьянничанья перед янками «белым» не имел никакого желания. У этого очередного в ряду Свердловых, Троцких, Хрущёвых и прочих «спасителей» отечества, всё было написано на физиономии. Достойный экспонат, подтверждающий точность дарвинского учения, относительно некоторой части населяющих планету особей.

Теремрин взглянул на часы. Ещё можно было успеть заехать к отцу.

Через полчаса он уже входил в отцовскую квартиру.

– Видишь, что творится?

– Положим… Ну и что?

– Заклинаю тебя, ни в какие драки не влезай. Я потому и позвал тебя, что знаю, как любишь встревать в разные истории.

– Я люблю выступать на литературных вечерах, таких, как, скажем, проводит твой приятель Валентин Лавров. Хотя они и бывают довольно острыми. Но политика не для меня – слишком дело это грязное.

– Ты прав, – сказал отец. – И сейчас это особенно проявляется. С обеих сторон действуют монстры, готовые уничтожить Россию, распродав её оптом и в розницу. И Горбачёв и Ельцин в тёмную используют многих порядочных людей, но цели весьма и весьма похожи. Ликвидировать советский строй, ликвидировать партию, замутить воду и ловить себе рыбку в этой мутной воде. Ну а монстры делят ярлык на княжение, который держит в руках американский президент – кто покажет себя более лютым ликвидатором России, тому и вручит.

– А для чего войска ввели? Вон, по окружной дороге колонны идут, да и по Москве?

– А это чтоб некоторых наших наиболее честных и порядочных генералов – опасных им, спровоцировать на действия, которые потом можно будет квалифицировать, как попытку государственного переворота. Ты ведь знаешь, благодаря кому стал министром Язов? – спросил отец.

– Он друг Яковлева.

– Ну, насчёт того, что друг, может и слишком громко сказано, но в любом случае верный подручный и наверняка провокатор. Он команду отдал, и войска пошли, но мало отдать команду следовать маршем, надо поставить задачу, что делать, по прибытии в указанный пункт. Зачем они решили и что делают? Думаю, Язов всех сдаст уже в ближайшие дни или часы.

– Не может быть?! А Пуго, а другие члены ГКЧП, а Маршал Ахромеев? Такая сила…

Отец усмехнулся:

– Неужели ты думаешь, что Язов применит всю эту силу против того, что готовил вот уже несколько лет Яковлев? Неужели ты считаешь, что они действительно собрались арестовать Горбачёва? Я ещё поверю, если его захочет арестовать Ельцин. Тут личные разборки. Но уж никак не эти… Они сейчас разыграют спектакль, а потом обвинят во всех грехах компартию, чтобы запретить её. Нет, не ради верхушки – верхушка уже сгнила и на девяносто процентов продалась. Верхушка ляжет под тех, кто победит. Ради того, чтобы лишить единства те двадцать миллионов членов партии, среди которых подавляющее большинство – люди честные, порядочные, истинные патриоты. Так что никуда не лезь, ни во что не встревай. Бессмысленно. Береги силы. Сейчас они на взлёте, но так не бывает, чтобы кто-то мог долго удержаться на гребне. Они захлебнутся в собственном дерьме, и вот тогда настанет время возрождения России. Кстати, ты куда собирался? Ведь не по издательским делам?

– Не по издательским, – признался Теремрин.

– Впервые не осуждаю… Давай, дуй к своим феям.

– Ты меня заинтриговал. Что же всё-таки будет?

– Я не пророк… Но… Думаю, что ничего хорошего. Ельцин хочет вырвать стул из-под Горбачёва. А для этого ему необходимо разваливать Советский Союз, – высказал своё мнение отец.

– И ты советуешь молчать и оставаться в стороне? Ты – боевой генерал! – удивился Дмитрий Теремрин.

– Повторяю. Сейчас куда-то лезть бесполезно. Я не пророк. Но ни Горбачёв, ни Ельцин уважения не заслуживают. Сегодня идти не за кого. Это всё спектакль. Но могу точно сказать, что борьба впереди предстоит тяжёлая. Вот только одно направление. Тебе известно из истории, как превращалась Россия в морскую Державу? Вспомни. Когда-то Варяжское море бороздили ладьи и струги Новгородцев, а Чёрное море и вовсе называлось Русским морем. Постарались наши недруги, отодвинули Россию от выходов к морям. А потом мы стали их снова отбирать у врага. Иван Грозный вёл войны за выход к Балтике. Поняв, что он от этих планов не отступит, его отравили. Петру Первому, благодаря знаменитым победам Бориса Петровича Шереметьева, удалось вернуть Прибалтику. Одного Санкт-Петербурга было бы мало. Именно победы Шереметьева обеспечили нам, если и не господство, то, во всяком случае, равное положение на Балтике. Теперь обратимся на юг. Русское море после ордынского нашествия перестало быть русским. Сколько воевали за него! Постепенно пробивались к большой воде на юге. Сначала на Азовское вышли, затем Потёмкин Крым присоединил. Кавказское побережье освоили. И снова войны, войны. За что? Да за то, чтобы у нас всё это отобрать. Достаточно вспомнить Крымскую кампанию Восточной войны. Ведь в ту войну не только на Севастополь напали союзники. Они пытались захватить плацдармы и на Севере, и на Камчатке. Не получилось. Напротив, Россия по-прежнему рвалась к проливам, что ей жизненно необходимо и, с точки зрения разумности, вполне законно. Николая Второго удалось втянуть в войну отчасти из-за проливов. Обещали союзники проливы, а чтоб не отдавать их, и вовсе Россию предали и развалили. Я, конечно, кое-где упрощаю, но в целом всё было так, как говорю.

Отец помолчал, а Дмитрий Теремрин посмотрел на часы и поторопил:

– Какая же связь с днём сегодняшним? Ты опять на своего конька. Все интересно, очень интересно. Но сейчас-то сейчас что?

– Теперь нас стараются оттеснить вглубь континента и лишить выходов к морям. Эти планы вынашивали ещё со времён войны. В переговорах со Сталиным янки постоянно предлагали усилить помощь и немедленно открыть второй фронт, если он уступит им Крым и Черноморское побережье Кавказа, а в том числе и Сочи. Торопили, наседали. Он даже, отчасти, чтобы обмануть их, очистил Крым от татар – провёл депортацию. Это ведь требование американцев. Но ничего у них не вышло. Сталин всех переиграл. И тогда Хрущёв, устранив Сталина, тут же начал действия по отрыву Крыма от России. Сначала он передал его Украине. Просто так, за чаркой водки. Причём, передал незаконно, но это беззаконие Запад отстаивает и принимает. Теперь вот, хотят разорвать союз советских республик, ну и, прежде всего, оторвать от России Украину, Белоруссию и Прибалтику, которую, можно сказать, уже де-факто оторвали. Отодвинуть нас от морей. Постепенно. Забрать Крым, затем заявить о том, что путь к Каспийскому морю из Азовского должен быть международным, ну и добиться от пораженцев типа Горбачёва и Шеварднадзе передачи в западный общак канала «Волга-Дон». Забрать кавказское побережье и окончательно отодвинуть нас от морей. Вот в общих чертах одна из задач, которую преследует Запад. Ну а потом сам понимаешь – Урал, Сибирь. Таким образом, Калининград и Севастополь – это наш Сталинград сегодня. Ничего хорошего от политики пораженцев – что Ельцина, что Горбачёва – ждать не приходится. Повторяю: два сапога пара. Нам бы лучше не мешать им драться меж собой, да сохранить свои силы. Им нужна кровь. Если честно, я очень боюсь за некоторых наших достойных военачальников.

Уже собравшись уходить, Дмитрий Теремрин обратил внимание на лежавший на столе томик из собрания сочинений с заложенными закладками и сказал:

– Достоевского читаешь?

– Читаю. Самое время. Он в своё время предупреждал об озлоблении людей. И писал, что только природа лечит, только близости к природе. Вот, послушай… «Соприкосновение с природой есть самое последнее слово всякого прогресса, науки, рассудка, здравого смысла, вкуса и отличной манеры… Кто не любит природы, тот не любит человека, тот не гражданин».