В действующей армии

– Ваши личные впечатления?

– Как вам сказать? В них трудно разобраться… После того, как всё кончится, кажется, что пережил какие-то очень тяжёлые, но трудноуловимые мгновения… Я помню только, что у меня было ощущение игрока в азартную и большую игру, когда ставка составляет крупный куш, когда поставлены последние деньги и он думает: «дана» или «бита». Тоже думал и я, следя за падающими снарядами. «Куда попадёт?» «Пан или пропал?» Слава Богу, оказалось, что карта, на которую была поставлена не только моя жизнь, но и жизнь десятков людей, была «дана».

Всё это мой собеседник рассказывал так безыскусственно просто, как будто дело шло действительно о вчерашней крупной игре в клубе, и ему повезло.

А между чем ставкой в этой игре была жизнь.

Но здесь «жизнь», видимо, попала под общую переоценку ценностей и стоит очень мало.

В цене только «долг».

И надо отдать справедливость офицерам и нижним чинам – этой ценностью, они не поступятся.

За последние дни незначительные, сравнительно, стычки с японцами происходили в окрестностях Далинского перевала, на северной дороге из Сюяна в Гайчжоу и у Сяхотана.

Самое серьёзное нападение японцев 14 июня на войска, отошедшие в Титхе, было отбито со значительным уроном для неприятеля.

Вчера и сегодня никаких известий с передовых позиций нет, хотя в то время, когда я пишу эти строки в Ляояне, до меня доносится гул артиллерийских снарядов.

Новое ли это дело, или же учебная стрельба нашей артиллерии – неизвестно!

Многие офицеры утверждают последнее, по характеру доносящихся залпов.

Кто знает?

XVII. Осторожность японцев

Китайцы служат японцам, особенно хунхузы, которых они организовали в правильные шайки… Они шныряют повсюду, у деревни Саймадзы, например, их масса… Какою ворожбою успели влезть японцы в сердце китайцев – неизвестно… Несомненно одно, что они, не тратя на них безумных денег, как мы, умеют с ними обращаться и достигают лучших результатов. Оно и понятно. Тут главную роль, конечно, играет родственность рас.

Заговорив о организации, нельзя не отметит, что наряду с прекрасно поставленной в нынешнюю войну санитарной частью, о чём я уже писал, образцово организована и та часть, которая была «притчей во языцах» в минувшие войны – интендантская.

Учреждённые не так давно в Петербурге интендантские курсы дали уже комплект знающих офицеров, и армия на театре русско-японской войны делают все закупки сама.

Продовольствие армий обеспечено надолго вперёд.

Сегодня разговорился с офицером из отряда генерала Самсонова – очевидцем и участником боя под Сеньюченом 14 июня.

Мой собеседник восторженно отзывается о командирах участвовавших в бою частей пограничной стражи и пехоты: полковнике Чевякинском, ротмистрах Вестермарке и Якимовском.

Во время этого дела был убит штаб-ротмистр гродненского гусарского полка Третьяков, известный московский спортсмен, небезызвестный и в Петербурге.

Покойный вместе со своим вестовым отправился на разведку в близлежащую деревню и наткнулся, единственно по своей близорукости, на отряд японцев.

– Назад, ваше благородие, – крикнул вестовой, тоже гусар гродненского полка, прибывший вместе со своим офицером в действующую армию по их собственному желанию.

Они повернули, но японцы дали по ним залп.

Вестовой был тяжело ранен, но усидел на седле, а Третьков упал, как утверждает вестовой, – поражённый насмерть.

Вестовой его умер от ран, рассказавши подробности рокового случая со штаб-ротмистром.

Интересен, достоин исторического увековечения был эпизод доклада бравого корнета Мейера генералу Самсонову о ходе дела уже после сражения, которое продолжалось около четырёх часов.

Сделав обстоятельное объяснение всех мельчайших деталей боя, корнет Мейер закончил свой доклад словами:

– Честь имею доложить вашему превосходительству, что я ранен двумя пулями…

Он покачнулся на седле и без чувств упал на руки подхвативших его нижних чинов.

Как это величественно просто!

По счастью, говорят, раны этого доблестного офицера не опасны.

Обморок произошёл лишь от сильной потери крови.

Шедший в течении пяти дней непрерывный ливень должен был временно приостановить военные действия, испортив дороги, превратив маленькие горные речки в бурные потоки и образовав в долинах гор глубокие озёра и затруднив передвижение войск.

Так и случилось.

Двухдневный перерыв, когда снова блестело и жгло южно-маньчжурское солнце, не поправил дела, дав лишь возможность подневольным обитателям Ляояна пробираться среди грязи по просохшим тропочкам.

Аборигены, т. е. китайцы продолжают шагать по самым жидко-грязным местам с таким выражением на лице, как будто это доставляет им большое удовольствие.

Грязь – это пятая китайская стихия и, как кажется, самая любимая подданными Небесной империи.

Сегодня снова с утра дождливо при 20 градусах по Цельсию.

На юге и востоке происходят незначительные стычки передовых отрядов.

Стычки эти интересны как маленькие, но красноречивые иллюстрации японской тактики и знания ими в совершенстве условий местности, где они воюют.

Вообще тактика японцев построена, кроме различных хитроумных комбинаций, на их национальной игре, называемой «джиу-джитсу», в которой слабый должен победить сильного.

Это достигается путём изворотливости со стороны слабого, который должен утомить, обессилить сильного, и таким образом, сохранив свои силы, одержать над ним верх.

По отзывам всех участвовавших в делах офицеров, этот принцип игры «джиу-джитсу», что собственно в переводе значит «осторожность», японцы применяют всегда и везде.

Они никогда не берут позиций с боя, а занимают лишь оставленные нами позиции и то с большими предосторожностями.

Сначала ими посылаются китайцы, которые обшаривают по кустам и затем доносят японцам, которые высылают несколько человек разведчиков и, уже только убедившись, что позиция свободна, двигаются к ней и занимают её всем отрядом.

– Но причём же тут китайцы, подданные нейтрального государства? – спросил я.

Мой собеседник улыбнулся.

– Китайцы, во-первых, у японцев на службе, а во-вторых, всё местное население обязано содействовать им под угрозой «кантами», т. е. лишения головы. И они служат им верой и правдой. Такой уже народ, их не проймёшь гуманным обращением…

Японцы их держат в струне, а нам за добро они платят злом…