Под гнетом страсти

Немногочисленный штат прислуги был набран из совершенно новых лиц.

Она терпеливо стала ждать возвращения в Петербург ненавистного ей князя Облонского, соблазнителя ее дочери, и, как мы видели, дождалась.

Удалившись от центра столицы, преследуя мысль, чтобы все ее забыли или же считали далеко от Петербурга, она, естественно, не могла не только поддерживать знакомство в том кругу, в котором она вращалась, но даже должна была избегать показываться на людных улицах, а потому первою ее заботою было завести агентов, которые бы дали ей тотчас же знать с прибытии на берега Невы князя, так как без них весть о его прибытии в Северную Пальмиру могла бы целые годы не дойти до Зелениной улицы.

Мы знаем, что еще до ее исчезновения она посылала за Владимиром Геннадиевичем Перелешиным, не его не оказалось в Петербурге.

Совершенно случайно, в разговоре с одним из знакомых, она получила сведения, что Перелешина видели в Москве в обществе князя.

Это одно уже тотчас же заставило ее бросить мысль пользоваться в данном деле его услугами.

Владимир Геннадиевич был, таким образом, прав, говоря доктору Звездичу и Виктору Аркадьевичу Боброву, что он знает об исчезновении Анжель не более чем другие.

Он, вместе с этими другими, считал ее уехавшей за границу.

Вопрос об агентуре, в силу этого, даже и попере езде Анжелики Сигизмундовны в дом Залесской оставался открытым.

Мать-мстительница усиленно ломала над ним голову.

Ее выручил случай.

Никому не известная Ядвига Залесская беспрепятственно разъезжала по всему Петербургу по разным хозяйственным надобностям и, возвратясь однажды после одной из таких поездок, сообщила Анжелике Сигизмундовне, что познакомилась с одной из своих соотечественниц, служащей в горничных у Доротеи Карловны Вахер, на Фурштадтской улице.

– У Доры? Да это прямо перст Божий! – воскликнула Анжель.

Ядвига глядела на нее недоумевающим взором.

– Ради Бога, постарайся с ней сблизиться и пригласи ее к себе, – продолжала Анжель.

– А она мне, признаться, не особенно по нраву пришлась. Вертлява очень! – возразила старуха.

– Она нам нужна, необходима! Понимаешь, необходима! – задыхающимся голосом вскрикнула Анжель.

– Если необходима, то я ее залучу на той же неделе.

Вертлявая Стася, камеристка «белокурой» Доры, тпила через несколько дней кофе с Ядвигой Залесской, когда в комнату вошла Анжелика Сигизмундовна.

– M-lle Анжель, вы ли это? Да ведь вы уехали! – воскликнула девушка, вскочив из-за стола.

– Я для всех, кроме тебя, и нахожусь за границей, – улыбнулась Вацлавская. – Понимаешь?

– Понимаю!

Она повела ее в свой будуар и изложила ей все, что от нее требуется.

– Ты меня знаешь, я плачу хорошо, а вот задаток. – Анжель подала ей сторублевую бумажку.

Стася вся засияла от восторга.

– Как только ты услышишь о приезде князя Сергея Сергеевича Облонского, от своей барыни или от камеристок ее знакомых, тотчас же явись ко мне и сообщи.

– Будьте покойны – устрою! Тотчас же знать будете! – рассыпалась Стася.

– О том, что я в Петербурге, – ни слова ни одной живой душе!

– Помилуйте, я очень это понимаю!

– Понимать тебе нечего, надо лишь исполнить, – резко заметила Анжель. – Девятьсот рублей за известие…

Через нее-то и узнала Анжелика Сигизмундовна о прибытии князя и о вечере, назначенном у Доры, на котором должно было состояться первое представление «новой звезды».

Эта последняя, не трудно было догадаться, была, конечно, ее несчастная дочь.

Анжелика Сигизмундовна решила встретиться с ней и с ним лицом к лицу публично.

Она приказала нанять для себя карету и в двенадцатом часу поехала на Фурштадтскую улицу и велела остановиться невдалеке от подъезда квартиры Доры, но не выходила и, завернувшись в свою дорогую ротонду из голубых песцов, следила за подъезжавшими экипажами.

Скорее инстинктом матери, нежели зрением, угадала она приезд его и ее и последовала за ними.

Остальное мы знаем.

Уезжая из дому, Анжелика Сигизмундовна сказала Ядвиге, чтобы она приготовила комнату Рены, приказала бы освежить и оправить постель.

Старая нянька удивленно вытаращила на нее глаза.

– Я привезу ее! – заметила Анжелика Сигизмундовна и вышла садиться в карету.

Старуха проводила ее недоумевающим взглядом, но, начала делать соответствующие распоряжения.

С самого начала распланировки квартиры одна из комнат была предназначена для ожидаемой.

Анжель была глубоко убеждена, что Ирена возвратится.

Это была небольшая, уютная комната в два окна, все стены которой были обтянуты розовой шелковой материей. Изящная будуарная мебель обита шелком такого же цвета; белые драпри на окнах и белый полог над пышной кроватью довершали обстановку, не говоря уже о дорогих туалетных принадлежностях и других безделушках, украшавших туалетный стол, на котором возвышалось огромное, зеркало.

Весь пол комнаты был покрыт пушистым ковром.

Это была самая уютная и комфортабельнее других убранная комната квартиры, в которую внес доктор Звездич, в сопровождении Анжелики Сигизмундовны и Ядвиги, еще совершенно не оправившуюся от обморока Ирену.

Часть третья

Око за око

I. За границей

Rue de la Poste – одна из центральных и оживленнейших улиц Парижа. Она находится вблизи бульваров – этих нервов парижской жизни – театров: «Grand opеra» и «Comеdie Fran?aise», первенствующих храмов искусства не только Европы, но и всего мира.

Среди каменных громад этой улицы, широкой и прямой, как все улицы нового Парижа, особенным изяществом архитектуры и художественными скульптурными орнаментами выделяется четырехэтажный дом с широким подъездом, над которым красуется вывеска «H?tel Normandy».