Принц и опер. Роман фантастических приключений

Всё, означенное выше, я старательно продиктовал моему «персональному собеседнику», одному из бионов, доставшемуся в наследство от настоящего Майкла. Собеседника звали Боб. Об этом настоятельно просил сэр Оскар после завершения ознакомительной встречи с ним на берегу чудесного озерка под сенью могучего камелотского баобаба, которые, как выяснилось, тоже принадлежат молодому барону Майклу Раконеру вместе с трёхэтажным «домиком» в котором я проснулся.

По мнению профессора, «мемуары» в виде ежедневного отчёта должны способствовать восстановлению «секретного донесения» не доставленного 800 лет тому назад агенту Евро-галактической конфедерации, возможно прозябающему сейчас в неведении о чём-то важном в далёком, диком и мрачном 21-м веке. Да ещё на другой планете…

Стоп! Я, кажется, путаюсь в своих показаниях…

Это я на другой планете. Я в чужой «шкуре», в чужом доме, в отдалённом от моего родного и любимого 21-го века времени. Одним словом – в будущем…

Кроме этого, по мнению сэра Оскара, ведение дневниковых или мемуарных записей поможет накапливать и сохранять новую информацию, которой я буду пользоваться, если пожелаю остаться на Камелоте, что бы существовать в теле барона.

Последняя фраза меня несколько обескуражила, и я спросил мудрого собеседника:

– А если не пожелаю остаться на Камелоте и в теле барона? То, что будет со мной? У меня есть выбор?

Сэр Оскар улыбнулся и ответил:

– В нашей жизни всегда есть выбор, малыш. Кроме перечисленных желаний, у тебя появится возможность вернуться к своему первому телу… а оттуда – на небеса…

Вполне демократичный выбор. Я состроил задумчиво-дурашливую мину, поскрёб коготками стриженую макушку и, откровенно ёрничая, сказал:

– Нет, мне лучше сосуществовать в баронах. Раньше, знаете ли, я в баронах никогда не бывал. Хочется испробовать, что это такое. Стану, знаете ли, писать мемуары, вспоминать текст секретного донесения, купаться в бассейне, накачивать мышцы. А по ночам буду бегать к шоколадной красавице Мадлен. Если, конечно, вы не возражаете насчёт ангажирования вашей ассистентки.

– Не возражаю, малыш… Доктор Мадлен Гамильтон – твоя супруга. Вы женаты уже шесть лет. У вас двое детей. И ты… вернее барон Майкл Раконер в ней души не чаял. И она его любила. Да вот несчастье с бароном прервало их безмятежное существование… Она счастлива оттого, что ты наконец-то пришёл в себя, заговорил. Она очень надеется на твоё расположение. Ты для неё по-прежнему – любимый супруг. Мне и Мадлен, а так же домашним бионам, пришлось зафиксировать в памяти забытый русский язык, что бы приблизить тебя к нам, к новому для тебя обществу…

15

Всё-таки процесс криминального умерщвления сказался на моей психике. Не иначе как двух пудовой гирькой погладили по буйной головушке молодого дикаря из 21 века. Сунул я её куда-то в неположенное место. И теперь в неё легко впитывается упомянутая мистическая «ахинея», и тут же теряется в глубинных пустотах серого вещества. События, пересказанные Бобу, и сам Боб, – чистейший бред наркомана. И всё, что есть вокруг, что привиделось или приснилось, не воспринимается в полной мере, как объективная реальность. Пока не воспринимается. Так что «пофигизм» ещё помучает меня и моё необычное окружение, приставленное ко мне или к молодому барону Майклу Раконеру. Если, конечно, это не сон…

Что-то хрустнуло у меня внутри, в моей расплющенной голове. И стало жаль Мадлен – баронессу Гамильтон-Раконер, по сути, оказавшуюся вдовой. И её детей малолетних…

Стало быть, красавица-шоколадка не уборщица из дипломатического корпуса, и не ночная бабочка из подворотни на улице Тверской. Она – единственная и любимая супруга молодого барона…

Моя супруга!!! А я – барон!!! Профессор так сказал…

Э-эх! Чужую медальку на грудь повесил и уже возгордился. Не барон я! Всего-навсего – тлен, развеянный временем к настоящему моменту на атомы…

По окончании беседы профессор «спрятал» пустые бокалы, пепельницу с портсигаром в волшебный браслет и «выудил» из него же ландо. Экипаж на четыре персоны с открытым верхом. Разумеется без колёс и без пукающих и периодически выделяющих комочки экскрементов лошадок. Дизайнер видимо копировал летающий экипаж под «ретро», а мне он показался обыкновенной большой пластиковой ванной с мягкими креслами внутри. Тут же появился некто Феликс – персональный собеседник сэра Оскара. Подозреваю, что и он вылез из браслета профессора. Довольно-таки симпатичный мужчина спортивного телосложения, лет пятидесяти, чем-то похожий на Серафима. Феликс помог мне вскарабкаться на плавно покачивающийся экипаж и разместиться в левом кресле. Профессор же самостоятельно вспорхнул над бортом и плавно плюхнулся рядом. Феликс сел впереди, на «облучок», тут же уменьшился до размеров куклы Барби и переместился на вспыхнувшее перед нами облачко-экран.

– Давайте совершим небольшую экскурсию по окрестностям, – сказал профессор. – Феликс, пожалуйста, не выше кроны Биг Тома.

– Да, сэр! – сказала голова куклы с экрана.

И мы поплыли сначала под кроной Биг Тома – самого высокого баобаба на моём «дачном участке», потом вокруг его кроны, что мне жутко понравилось, и дальше, над озером, протянувшемся полукругом по границе владений барона, как Москва-река вокруг Лужников. Издали осмотрели ещё несколько деревьев-великанов, разбросанных на многочисленных зелёных холмиках. Потом полюбовались работой плавающих над чайными плантациями серебристых каракатиц, то ли собирающих урожай, то ли окучивающих кусты. Облетели невысокую скалистую гряду, соединявшую извилистой линией оба конца озера. За пределами озера и гор, находились территории не принадлежащие мне…

…Я хотел сказать: «территории не принадлежавшие» барону Раконеру…

А сэр Оскар уделил внимание изучению Скалистых гор. Так он называл небольшую каменную гряду, испещрённую разломами и небольшими пещерками. Иногда воздушное ландо зависало над выступами перед каменными гротами, и профессор внимательно осматривал пустоты, имевшие продолжение внутри гор.

Время в путешествии пролетело незаметно. Я насмотрелся на пейзажи с голубыми далями. На причудливые и величественные строения, проявлявшиеся из туманной дымки у горизонта. На бесшумно проплывавшие над нами огромные платформы в виде кругов, эллипсов, прямоугольников и треугольников. Профессор пояснил, что это транспортные средства, в основном – грузовые, иногда прогулочные – для туристов и любителей отдыхать в облаках.

В конце путешествия осмотрели «дачу», или «загородную хижину» несчастного барона. Сначала внешне – вокруг по спирали, а потом в пешем порядке по залам, апартаментам, кабинетам и будуарам. Домоправитель Серафим сопровождал меня и профессора по одному ему ведомому маршруту. Здесь без гида можно легко заблудиться.

Симпатичная донна Роза накормила нас обедом. Сэр Оскар позволил угостить себя рюмочкой местного бренди. Он же категорически запретил угощаться горячительными напитками мне. До особого распоряжения. Кроме этого не советовал пользоваться информационными каналами ТП видео, домашним телепортаном и чем-то ещё, о чём информировал только Серафима.

Прощаясь, профессор поинтересовался, где я прячу моего персонального собеседника.

Пожать плечами, демонстрируя неосведомлённость о том, где находится мой «персональный собеседник», я не успел. Волосатый юнец, напоминавший меня не стриженного, вошёл в столовую и поприветствовал нас.

– А, вот и собеседник! – воскликнул профессор. – Лёгок на помине. Вас познакомить, или сами разберётесь во взаимоотношениях?

– Разберёмся, сэр, – сказал парень и игриво подмигнул мне.

– В таком случае разрешите откланяться. – Профессор пожал мне руку и направился к выходу. Серафима и Боба, так звали волосатого юношу, он, уходя, знаками внимания не отметил. А они, кажется, и не обиделись. Но мне как-то стало не по себе…

– Ваш браслет, Майкл. – Боб протянул знакомую вещь, обнаруженную мной утром, в кармане халата. – Носите его на левой руке. Для вызова домашних бионов назовите имя. Меня зовут Боб. С Серафимом и Розой вы знакомы. Ещё где-то в доме есть Гектор и Фрам. Мы всегда к вашим услугам…

16

– Майкл, зачем ты это сделал?!

Доктор Гамильтон вошла в кабинет неожиданно и несколько смутила меня.

Я сидел за шикарным рабочим столом барона в удобном плавающем кресле и пытался расшифровать записи в блокноте, обнаруженном на одной из полок. Дело в том, что на стеллажах и полках кабинета я не увидел книг, кассет или дисков, знакомых по прошлой жизни, из которых можно было бы почерпнуть какую-нибудь информацию об окружающем пространстве. Я обнаружил лишь плоские коробки, заполненные крупными цветными кристаллами. Они-то, скорее всего, и были современными носителями информации. Но как с ними обращаться, я не знал. Блокнот – тетрадь книжного формата в изящном кожаном переплёте, оказался единственной понятной мне вещью. В нём хозяин кабинета вёл записи. Текст был выполнен красивым почерком, латиницей, и, конечно же, представлял для меня совершенную абракадабру. Я даже подумал, что никогда в жизни не выучу язык этой планеты. Но, успокоился, ибо буквально все, с кем я сегодня встречался, прекрасно общались со мной на русском. Лишь донна Роза сказала свой единственный «комплемент» на «тарабацком», когда я, по воле инстинкта приобретенного от похотливого барона, удосужился её приголубить. Но и она спохватилась, услышав первые слова на русском, и сразу заговорила с прибалтийским акцентом от Лаймы Вайкуле…

Баронесса всплеснула руками и медленно подошла ко мне.

Чёрт меня дёрнул явиться именно в это помещение! Я, видимо, нарушил границы допустимого. Кабинет хозяина – территория сугубо приватная. А дневниковые записи в домах господ всегда являлись обязательным табу для остальных домочадцев. Ведь в своём дневнике барон, возможно, фиксировал нечто семейное и личное. Сейчас получу от Мадлен нагоняй!

– Ты мог бы посоветоваться со мной, дорогой Майкл!

– Извините, баронесса! Я всё равно ничего не понял в записях вашего мужа. В кабинет меня привело простое любопытство и желание найти какую-нибудь книгу, альбом или фильм…

– Майкл, зачем ты изменил причёску?! Ты собираешься записаться в космический легион?

– Так вы говорите о моей причёске, баронесса?

– Я говорю о тебе, мой прелестный барон!

Мягкие тёплые ладошки коснулись небритых щёк и заскользили по стриженой голове. Я собирался, было встать, но Мадлен сказала: «Т-с-с!» и, обняв за шею, села ко мне на колени. Её пухлые уста коснулись моих губ…

О-о-о! Поверьте мне на слово, я умел целоваться в прошлой жизни. Возможно Майкл и Мадлен во время сексуальных игр тоже «лобызали» друг друга и наслаждались этим, как и все разумные земляне. Но в данный момент со мной лично произошло нечто необычное. Гормоны в теле молодого барона, видимо, дремали продолжительное время. С момента утраты памяти до момента внедрения в черепную коробку нового «квартиранта» прошли бездеятельные дни, а может и недели. И вот сейчас в здоровом теле мужчины пробудилась та магическая мощь, перед которой ещё не устояла ни одна прекрасная волшебница…

А у прекрасной волшебницы тоже был «застой»…

Мы даже не удосужились спуститься на второй этаж, в знакомый мне будуар. В кабинете барона имелся не очень широкий кожаный диван и прекрасный мягкий ковёр, покрывавший всю свободную территорию между стеллажами и рабочим столом.

Мы выбрали второе…

Силы небесные ввергли нас в неописуемое блаженство и вернули на грешную землю одновременно… но не сразу. Это было нечто непередаваемое…