Куда уходит детство

Ему не стоится на месте. Хочется куда-то бежать, что-то делать.

– Мы и в музей, и в кино успеем, – мудро рассудил Васька, как и полагается будущему учёному. – Да ведь, Вань?

Он недоумённо смотрел на застывшего столбняком друга.

Ванька молчал, с радостным волнением оглядывая раскинувшееся внизу родное подгорье; листва с деревьев вся облетела, и дома среди садов и огородов стояли, словно раздетые. И вдруг среди них он увидел свой дом:

– Вон наш дом, и сад видно, а вон бабушка вышла. Ба-ба-ня!!! – закричал он изо всех сил, напугав приятелей и птиц, гнездившихся на ближайших деревьях. Птицы шумно поднялись в воздух и закружились, загалдели встревоженно над головами беспокойных мальчишек…

Расстояние было велико, и бабушка не услышала, зашла в сени.

Теперь уже все с любопытством рассматривали свои дома и огороды.

– Пошли, а то опоздаем, – напомнил Ванька, и друзья побежали в школу, провожаемые завистливыми взглядами дошкольника.

А над ними, над городом, раскинувшемся среди привольной русской природы, в невысоком осеннем небе кружились птицы, собираясь лететь в дальние края…

Конец

Дом на Сурско-Набережной

Пятая глава

И снова «Зимушка-зима» (Ванькины сны)

Сон первый. В столицу к родителям

Бабушка с Ванькой, возглавляемые дедом, выходят на перрон вокзала, где уже объявлена посадка на поезд.

– Хосподи, и зачем это ребёнка в такую даль таскать? – ворчит бабушка на ходу, с сумками в руках. – Лучше сами бы приехали в гости к нам, как люди. Ан нет, не могут, взбаламутили старого с малым, приезжайте, соскучились…

Для Ваньки всё вокруг волнующе-радостно; множество суетящихся людей, провожающих друг друга. Кругом мелькают руки, ходят разные ноги, и если задрать голову вверх, то видишь странные головы взрослых, вертящиеся на шеях, что-то возбуждённо говорящие и кричащие друг другу.

Ванька вздрагивает от громкого рёва паровоза, выпускающего пары.

Большой, чёрный и блестящий, пыхтящий паром паровоз – с огромными красными колёсами и звездой впереди – как это здорово!

После гудка паровоза прозвенел станционный колокол, и все быстро полезли в зелёные глазастые вагоны, толкаясь и переругиваясь между собой.

– Полезли, дедуля, а то опоздаем! – Ванька в страшном волнении теребит деда за рукав пиджака.

Дед прощается с бабушкой, подсаживает внука в вагон, втаскивает чемодан с сумками, и вот Ванька уже сидит у окна рядом с дедом и смотрит через стекло на землю, боясь прозевать момент, когда поезд тронется с места.

И вдруг медленно всё поплыло назад: станция, народ, бабушка. Поехали!

Ванька машет рукой бабушке, которая стояла на перроне, утираясь платочком. Вот она помахала платочком Ваньке с дедом и исчезла из виду. Перед глазами поплыли дома, дороги, показалась река.

– Дедуля, смотри, Сура! – кричит Ванька в восторге, и они смотрят, как мелькают переплёты моста, смотрят вниз на речку, видят своё подгорье, слушают, как поезд грохочет по железнодорожному мосту.

– А вон, там – наш дом, видишь?

От необычности ощущаемых чувств у Ваньки захватывает дух. Деду тоже интересно посмотреть на свой дом со стороны. Ведь не каждый день едешь на поезде с внуком в гости к дочери.

Поезд вошёл в лес, набирая ход…

В Чебоксарах

Ванька с дедом стояли возле большого каменного здания вокзала на площади. Это тебе не алатырская железнодорожная станция: всё вокруг поражало Ваньку масштабами, не как в маленьком Алатыре. Хотя смутно, подсознательно он припоминал, что бывал раньше здесь, но забыл.

Ванька задрал голову и по складам прочитал:

– Че-бок-са-ры! – засмеявшись радостно, спросил: – А мама нас встретит?

– Мы сами с усами, доберёмся, не маленькие чай, – возразил дед, останавливая проходившую мимо женщину и расспрашивая её, как доехать по адресу, написанному у него на бумажке.

Вскоре подошёл нужный им автобус…

Знакомые места

Сойдя с автобуса, Ванька увидел знакомые места, дом и двор, где он жил, как ему казалось теперь, в далёком раннем детстве.

– Вон наш дом, дедуля! – Ванька уверенно повёл своего деда к подъезду, из которого выносили до боли знакомую ему девочку. Её папа очень осторожно посадил девочку в «Москвич», мама села рядом и Ванька всё вспомнил:

– Танька, я в гости к вам приехал! – подбежал он к машине.

Девочка тоже узнала его, и помахала рукой, слабо улыбаясь ему. Машина заурчала мотором и уехала.

– В больницу повезли, болеет, сердешная, – сообщила соседка, тоже признавшая Ваньку. Вокруг него сгрудились дворовые мальчишки.

– Пошли, нам некогда. Потом потолкуешь, – дед подхватил чемодан с сумками и корзинкой, и они вошли в подъезд дома.

Родительский дом

На стук дверь им открыла нарядная красивая женщина, в которой Ванька немедленно признал мать, и засмущался почему-то.

– Ванечка с папой приехали, – просияла женщина, – что же вы телеграмму не отбили? Мы бы встретили вас, тяжело с такими-то сумками таскаться. Проходите, располагайтесь. Сейчас будем распаковываться, а потом обедать. Скоро папа с работы придёт, а сынок с тестем уже дома. Вот он обрадуется.

Говоря всё это, мама поставила в угол вещи, повесила на вешалку дедушкин пиджак с фуражкой, сняла с Ваньки ботинки и усадила их с дедом на диван.

На полу простиралась та самая красивая дорожка, которую дед вначале принял за ковёр, и на которой Ванька боролся с отцом когда-то.

– Отдыхайте пока, а я на кухню, – мама скрылась за дверью, а дед с внуком стали осваивать комнату, озираясь по сторонам.

– Недурно устроились. Зачем им Алатырь наш сдался, оно конешно, здесь лучше да богаче, верно? – ворчал дед, испытующе поглядывая на внука.

Но тут в коридоре послышались приближающиеся шаги, знакомые голоса и в комнату вошёл представительный дядя в костюме с галстуком, в фетровой шляпе, в котором Ванька немедленно признал отца.

Встреча была по-мужски лаконичной, не то, что мамины поцелуи, от которых на щеках остаются ярко-красные отпечатки.