Повести и рассказы

Супруги с улыбкой переглянулись, и Захар Ильич, опершись своим подбородком на палку, проговорил:

– Верю, верю!.. еще далеко от нас время, когда чтение сделается настоятельной потребностью каждого.

– Захар! – сказала барыня, – ты дай им роман Тургенева «Накануне».

– Да, да… Еще я вам дам «Современник», а впрочем, вот что, Анна Григорьевна, не дать ли им сначала Гоголя? Мне кажется, это будет некоторым образом фундамент для них… Опять же русский, народный писатель, этот, наконец, юмор…

Супруги даже обрадовались, что им предстоял такой удобный случай просветить целовальника. В них зашевелилось нечто похожее на родительское чувство к нему.

– Вы не читали Гоголя? – спросила Федора Петровича барыня.

– Не читал, сударыня.

– Так надо дать, Захар. Вот еще, пожалуй, «Подводный камень».

– Нет! к чему же, мой друг, «Подводный камень»?

Это немного неловко… для их семейного-то быта…

– А как же, по-вашему, их семейный быт должен оставаться в патриархальном состоянии?

– Там другие условия, mon ami!..[13 - Мой друг! (фр.).]

– Лучше скажите, там больше деспотизма, нежели у нас, – сказала по-французски барыня.

– Я не спорю… Пожалуй, я дам и «Подводный камень»… Как вас зовут?

– Федором.

– По отчеству?

– Был Петров.

– Так, Федор Петрович, это мы вам устроим… Я вам дам книг.

– Благодарствуйте, Захар Ильич. Вы поистине отведете мне душу.

– Непременно, непременно. Садитесь. А я вот здесь занимаюсь хозяйством.

– Хорошее, сударь, дело. Хозяйство – занятие приятное.

– Конечно, сначала мне будет трудно! Придется бороться со многими закоренелыми обычаями здешнего края, но бог милостив. Я действую постепенно, не вдруг, даже и у себя в хозяйстве: сначала уничтожил здесь старые и совершенно неудобные помещения, сломал ригу, конюшню, амбары – и все это строю вновь. Скоро выпишу из Москвы молотилку, сеялку, веялку, сеноворошилку… У меня даже есть мысль выстроить, конечно со временем, при этом пруде винокуренный завод. Да-с, трудов предстоит много, но что делать! труд, труд – и все придет само собою.

– Конечно, без труда ничего не бывает, – скромно заметил целовальник, – говорит русская пословица: «Что посеешь, то и пожнешь».

– Я с вами согласен! Труд, так сказать, рычаг, залог всякого успеха! И в нашем отечестве настало именно время всеобщего труда, такое время, когда каждый из нас по мере сил своих должен трудиться. Спрашивается: почему западные державы опередили нас во всем? Почему? Да потому, что там каждый работает, как пчела, там нет бесполезных тунеядцев, паразитов… там благосостояние каждого определяется его собственным трудом! Человек! подай сигары!

– К такому именьицу следует приложить руки, именьице хорошее, – сказал Федор Петрович.

– Имение… как вас? кажется, Федор Петрович? Имение действительно хорошее. Ведь две с половиной тысячи десятин одной пахотной земли – за наделом крестьян! Кажется, золотое дно? Но вот подите же! – Хозяин закурил сигару. – Надо вам сказать, что владелец Ямовки – мне друг. Мы с ним вместе росли, вместе воспитывались. Он мне, одним словом, дал полную доверенность, даже, можно сказать, неограниченную… И только об одном просил: «Пожалуйста, говорит, приведи в порядок это заброшенное имение». Приехал я сюда и нашел все в таком беспорядке, в таком, как вам сказать, опустошении и запустении!.. То повалилось, другое завалилось; помещение для скота варварское, рига, конюшня, даже самый дом… ну, одним словом, я все это велел сломать и теперь взялся взаправду!.. Теперь я надеюсь все это взять в руки! Да, вот мне нужно обзавестись рабочими лошадьми…

– Лошадей, Захар Ильич, тут достанете. Конечно, и на Лебедянской ярмарке можно купить, но это далеко отсюда, и ярмарка придет не скоро. Тут один мой знакомый торгует лошадьми и дешево продает.

– Мне нужна рабочая лошадь, не дорогая, но крепкая.

– Лошади прочные у него. Я ему скажу, он даже отберет для вас особенных.

– Да, скажите ему; я вам буду благодарен. Вам не угодно ли, Федор Петрович, водки со мной выпить? Я в это время пью водку.

– Покорно благодарю.

– Васька! дай нам водки. Давеча утром был у меня священник. Я тоже утром пью водку… ну, а теперь выпью с вами. Одному как-то скучно пить.

– Без компании подлинно скучно.

Хозяевам, как видно, начинал нравиться Федор Петрович своею скромностию, необыкновенной вежливостию и, сверх того, еще жаждою к просвещению. Подали закуску.

– Прошу покорно! Что касается книг, то я вас награжу ими. Скучать не будете, – говорил хозяин, закусывая, – а насчет лошадей в самом деле скажите вашему знакомому, чтобы он пригнал их сюда показать мне.

– Это останетесь, сударь, довольны! лошади плотные, рабочие лошади, и возьмет он с вас недорого.

– Я думаю, вам очень скучно в кабаке? – спросила барыня, – даже страшно, мне кажется… живете одни… в поле…

– Дело наше привычное, ведь с малолетства этим ремеслом занимаемся. Конечно, бывают тоже разные случаи, не без того; говорит пословица: «Дурному человеку в поле – две воли».

– Какие же случаи?

– Да вот хоть, например, осенью было дело… Сижу я в кабаке, уж около полночи… вдруг кто-то стучит в ставень. Спрашиваю: кто? Не откликается… Жена спала это время, работник тоже спал, а я составлял счеты, писал. Слышу, опять кто-то стучит. Вышел я в сени, смотрю – ломают дверь. Я разбудил работника и пошел с ним. А он, известное дело, мужик, работник-то, струсил да ушел опять в кабак… А это были двое беглых солдат. Я связал им руки и наутро представил их в город.

– Вы сладили с ними?

– Сладил-с…

Барыня во все глаза посмотрела на Федора Петровича.

– Вы очень сильны? – спросила она.

– Хвастать не хочу, а, благодаря бога, езжу по ночам всегда один… про запас ничего не беру… Чего бояться? Его святая воля!

«Экой молодец!» – подумала барыня.

– Действительно, – заметил барин, – кто там что ни говори, а бог первая защита!..

– А что я так-то думаю, Захар Ильич, – начал Федор Петрович, – вы меня извините… Что бы вам выстроить здесь, в селе, торговую лавочку? Крестьян тут более девятисот душ, а им надо бывает купить то, другое… Город отсюда далече. Есть на постоялых дворах тут лавки, тоже не близко: верст шесть наберется. Опять, другое дело, касательно ежели что продать захочет мужичок, положим, хлеб, что ли… то он должен это везть вон куда, а то бы он продал здесь, у вас…

– Где же это выстроить?

– А вот у вас, напротив церкви, местечко-то; земелька ваша собственная, а местечко куда как хорошо! Теперь праздничное время, народ прямо от обедни в лавку: взял купил себе что надо и поехал себе с богом! Я не к тому, примерно, чтобы насчет обмана, как прочие торговцы… а бога боясь! Можно все пустить дешево супротив других, а барышок какой ни на есть будет: все вам очистится плохо-плохо триста рублей в год, а нет – и больше; вы и мужичкам пользу сделаете и себя не обидите. Да тут прямо можно выстроить постоялый двор, значит, на этом самом месте: тут проезд всегда хороший, даром что дорога проселочная. Я, как здешний житель, полагаю, что это будет хорошо; впрочем, советовать не смею… вы извините…