Млечный путь. Вопреки

– Купальник не взяла, к сожалению.

Мария Алексеевна подошла к высокому комоду, выдвинула верхний ящик и достала пакет.

– Посмотри, а вот этот не подойдёт? Лидочка ещё в прошлом году купила, да так и не довелось его обновить, вы вроде одинаковые по комплекции. Иди в комнату, примерь, там и зеркало есть на стене.

Ирина пошла, примерять купальник, который пришелся ей в пору, тютелька в тютельку, красиво смотрелся на её фигуре, особенно бюстгалтер, с твердыми чашечками, идеально сидел на груди. Довольная примеркой, она вышла, улыбаясь, и сказала:

– Вы, Мария Алексеевна, как добрая фея. Подошел идеально!

– А на голову что-нибудь есть?

– Да нет, я шляпок летом не ношу.

– Я сейчас одну покажу, может тебе понравится – лукаво улыбаясь, принесла ей круглую, золотистого цвета, коробку, в которой лежала великолепная шляпка из итальянской соломки. Когда Ирина одела её на голову, Мария Алексеевна, всплеснув руками, воскликнула:

– Ты просто в ней королева!

Подойдя к зеркалу, она тоже была восхищена увиденным. Летние шляпки ей всегда безумно нравились, но носить их ей как-то не приходилось. То кепки на природе, то панамки на море. Мария Алексеевна подошла сзади и тоже посмотрела в зеркало, говоря при этом:

– Кто-то из отдыхающих забыл в номере, видно, что ненадёванная, дорогущая, наверное, видишь коробка-то, какая. Я её положила в шкаф, думала, может, кто спохватится, спросит, да вот уже третий год лежит, никто её не искал, а тебе-то в самый раз.

– Спасибо, Мария Алексеевна, ну мы пойдем, прогуляемся.

– Идите, он тебе всё покажет, кивая на Кирюшку, проговорила Мария Алексеевна, довольно улыбаясь ямочками на щечках. Пойдёмте я вас провожу.

Они вышли за калитку, рядом с их домом. Мария Алексеевна стала показывать им свой огород за забором из штакетника. Огород был не очень большой, но ухоженный.

– Всего понемногу сажаю, к столу хватает, а картошку мы в другом месте сажаем, на две семьи рассчитываем. Нашему зятю за пьянкой, не до картошки – с горечью в голосе, сказала она.

В метрах ста от усадьбы находился хоздвор. Хозяйство, действительно, было не малое. Много птицы: уток, гусей, курочек. Большая свиноматка с кучей маленьких, розовых поросяток нежилась на солнышке. В отдельном загоне хрюкали подсвинки. Гуси и утки гуляли вольно, купаясь в протоке. Курочки, под предводительством петуха с красивым оперением, гребли землю в поисках червячков. Телёночек, совсем ещё маленький был привязан на полянке. Они подошли к нему близко, он оказался таким ласковым, стал тыкаться своими мягкими влажными губами им в руки. Глаза большие, а реснички длинные, длинные, любая красотка могла бы позавидовать. Они гладили его шейку, он тянулся за их руками, а Кирюшка радовался и приговаривал: «Звёздочка, моя маленькая», а потом поцеловал его в носик. Трогательно было наблюдать, как ребёнок от всей души одаривал нежностью это маленькое, благородное животное. Потом он повёл её в конюшню, где стоял красавец конь с чёрной гривой, кожа его лоснилась на солнце. Подойдя к краю загона, конь заржал, приветствуя их.

– Бабушка, это он сказал нам «Здравствуйте» – торопливо спешил рассказать Ирине о нём Кирюшка. Отгадай, как его зовут – продолжал он, не спуская завороженных глаз с коня.

– Гром.

– Нет, ещё.

– Зевс.

– Нет, ещё.

– Космос.

– Нет, не угадала. Ну, он ещё высоко в небе летает – стал подсказывать Кирюшка.

– Коршун – выпалила Ирина.

– Нет, а ещё кто?

– Орёл.

– Да, вот теперь угадала – рассмеялся весело и раскатисто. Орлик. Его зовут Орлик. Дедушка Вася катал меня на нём, я сидел в седле впереди, а он сзади. И тебя покатает. А ты, что боишься? Не бойся, это нисколечко не страшно. Он меня ещё покатает, или Борис, когда мы придём с рыбалки. Вот приедет Борис, мы пойдём с ним на рыбалку рано утром, а потом к Орлику. Они перешли через протоку по небольшому деревянному мостику, к ним навстречу выбежала белая собака, огромных размеров и невероятной лохматости. В ней была мощь, сила азиатского алабая. Она громко лаяла. Ирина остановилась, испугавшись, в замешательстве, не зная, что делать и как отступить назад. И тут Кирюшка вырвался и побежал к ней, это произошло за считанные доли секунды, Ирина думала, что у неё сердце остановится. Она, не раздумывая, кинулась за ним. Собака скакала, высоко подпрыгивая, возле Кирюшки, она по росту в прыжке, была в два раза выше него, а он звал её: «Тюльпан, Тюльпан ко мне». Ирина со страхом прижала к себе внука, а собака, радостно играя, скакала вокруг них по кругу, и всё это было похоже на захватывающий дух, танец. Потом, намного позднее, ежедневно общаясь с ним, она назвала этот танец – танцем Дружбы. Она не сразу поняла, что он не собирается на них нападать, и что они для него «свои», и что он, бурно выражая свои чувства, приглашал их дружить. А, когда она поняла это, её пульс пришёл в норму. Кирюшка объяснил ей, что это охранная собака дедушки Васи, и он с ней уже знаком, не боится её и даже гладил. Умнее пса, чем Тюльпан, она ещё в жизни не встречала. Он признал Кирюшку, так как тот был с хозяином, а Ирина была с Кирюшкой, значит тоже своя. Весь день он сопровождал их всюду. Он был прекрасным гидом и стражем одновременно. Сначала он убегал впереди них, обнюхивал тропинку и кусты вдоль дороги, ставил свои метки, а затем возвращался, как ни в чем, ни бывало, и шел посередине между ними. Дойдя до конечной своей метки, снова повторял свой маневр. Ирине он заглядывал в глаза, виляя хвостом, и очень хотел ей понравиться, ему это удалось. А как он играл с Кирюшкой, это надо было видеть. Ирина кидала палку и они с Кирюшкой срывались с места наперегонки, но Тюльпан всегда оставался лидером. Играя с Кирюшкой, он ни разу не сделал ему больно, ни разу не залаял, не зарычал. Хватал палку в зубы и приносил Ирине, если её бросала она, или Кирюшке, если бросал он.

По пути им встретилось много лугов и полянок, вперемежку с высокими величественными деревьями. Метров на пятьдесят от береговой линии, были непроходимые заросли камыша, молодых ветлы и осокоря. То тут, то там попадались небольшие стожки скошенного сена. Отава зеленела новой травкой чистого изумрудного цвета. Ярким разноцветьем и разнотравьем пестрели луга и полянки. Они видели полянку с белыми полевыми ромашками и розовое поле цветущей кислицы, им попадались роскошные ковры, сотканные из полевого разноцветья, украшением которых были разбросанные красные маки, со своими шелковистыми черно-жёлтыми серединками. Над всем этим великолепием летали бабочки, шмели, осы, воздух тоненько звенел от их жужжания. Никакими словами нельзя передать дурманящий аромат трав. Воздух был чист и свеж. Дышалось легко.

Лес жил своими звуками: монотонно кричал удод, где-то куковала кукушка, высоко на деревьях чирикали и красиво перекликались невидимые им птички, нагло каркали вороны, перелетая с дерева на дерево. Природа была написана яркими, чистыми красками. Нигде не встретили они знакомого по местам отдыха, вблизи водоёмов, мусора, пресловутых пластиковых бутылок, пакетов, баночек от пива и разной другой дряни, которую природе и за век не уничтожить. Ведь все мы, живущие на этой уникальной голубой планете, под названием – Земля, зависим от матушки природы. Жизнь человека как пуповиной связана с ней. И только не нарушая этого хрупкого равновесия «природа-человек», мы сможем сохранить планету для жизни в будущем. По пути назад они нарвали красивый букет из полевых цветов для Марии Алексеевны. Тюльпан довёл их до калитки, но во двор не вошел, поджав хвост, улёгся в тени забора.

Они пришли возбуждённые, довольные прогулкой и голодные, как волки. Мария Алексеевна поцеловала Кирюшку, глаза её влажно заблестели, когда она ставила букет на стол. Она была обеспокоена их долгим отсутствием. Было три часа пополудни, и она подумала, что они заблудились в лесу. После очень вкусного и сытного обеда, сил у них не было, чтобы идти в особняк, и они с Кирюшкой улеглись на той кровати, где он спал накануне. Ирина даже не думала, что так быстро уснёт. Проснулась она в пять часов, Кирюшку смогла разбудить только предложением пойти купаться на Волгу. Мария Алексеевна изъявила желание тоже сходить с ними, посидеть на бережку. Никаких зарослей на подходе к берегу не было, как она думала, а была достаточно широкая проторенная дорожка. Берег был просто замечательный, из чистейшего речного песка. Мария Алексеевна села на лавочку около деревянного стола, ножки которого были сделаны крест-на крест из брусков и забетонированы в землю, наверное, чтобы не унесло ветром, а вдоль стола с обеих сторон, полевые скамейки в виде одной доски без спинок. Неподалёку находилось место для костра с верхней перекладиной из толстой арматуры, чтобы можно было вешать котелок или чайник, и с кирпичами для угля. Кирюшка бесстрашно лез в воду, не боясь глубины, но пришлось Ирине ограничить его только заходом по пояс. Вода была очень тёплая, прогретая солнцем. Вдруг, откуда не возьмись, примчался Тюльпан и с разбега в воду. Плавал он отлично, постарался показать им какой он пловец. Потом, выходя из воды, он наскочил на Кирюшку и они стали барахтаться в воде, но учитывая то, что собака очень сильная, Ирина испугалась, что Кирюшка может невзначай захлебнуться, вырвала его и понесла на берег. Тюльпан выскочил из воды и начал отряхиваться возле Марии Алексеевны. Она стала ругать проказника, а он побежал снова в воду. И опять визг, восторг. Накупались они в удовольствие. Плавала Ирина немного, но далеко, вдоль берега. После купания, Кирюшка строил крепость на мокром песке, а они сидели, опершись руками на стол, друг против друга, и Мария Алексеевна рассказывала, как год назад, здесь отдыхало какое-то начальство из Москвы, с целой свитой то ли родственников, то ли друзей. И вот, один молодой мужчина, хорошо поддав, пошел с девкой ночью, купаться голышом. Нырнул и не вынырнул. Ждала девушка его, ждала, пока не дошло до неё, что он утонул. Вызвали МЧС, они утром его быстро нашли, он почти у берега лежал, зацепившись ногой за корягу. Потом вспомнила ещё несколько случаев из жизни.

– А ты хорошо плаваешь – похвалила она Ирину.

А у неё чуть не вырвалось: «ну, я же волжанка», вместо этого она сказала:

– Я в плавательный бассейн хожу, и это была чистая правда.

Вот уже у них с Марией Алексеевной появилась традиция посиделок в одно и то же время, стоит только начать. Всему своё время.

После ужина, парного молока, чая, которого они выпили с ней несчетное количество чашечек, и с задушевными разговорами, решили завтра идти по ягоды. Мария Алексеевна стала собирать одежду, в которой они пойдут по ежевику, сказав, что джинсы и кроссовки твои красивые портить не нужно. Они договорились после завтрака «выдвигаться полным фронтом». Кирюшка с Тюльпаном до обеда будут с ними, а после они отдадут их на попечение Василию Николаевичу. Обедать они будут там же, где найдут тенёчек, чтобы ноги зря не бить. Василий Николаевич сам приедет к ним за Кирюшкой, привезёт обед и заодно заберёт ягоду.

Возвратившись в особняк, Ирина искупала Кирюшку, приняла душ и легла рядом с ним, стала рассказывать, какой Влада была в его возрасте. Прогулка и вода дали о себе знать, он заснул на лету. Этот день Ирина провела с внуком. Было бы так всегда, думала она. Она скучала по нему в течение дня. Заходила за ним в детский сад, так соскучившись, как будто они очень долго не виделись. И ничего с этим поделать она не могла. Весь день сегодня гнала от себя мысли о разгадке сна, вернее, не гнала, а заставила поработать над этим подсознание. А теперь, когда осталась одна, решила всё разложить по полочкам. Села в кресло-качалку, которое ей так полюбилось. В окно было видно созвездие Стрельца. Ну, что же, подумала она, час пробил. Попыталась рассуждать логично. Вода – это очищение, освобождение от каких-то проблем. Только, если она чистая, и ты в ней плывешь. А если плывешь над ней и вода после шторма? Над ней и очень быстро. Метеор на подводных крыльях. Влада стояла, и рукава её развевались как крылья. Крылья над огромным водным пространством? Что это может быть? Океан? Море? Самолёт? Ведь метеор сразу превратился в точку. Скорость. Я протягиваю к ней руки, хочу крикнуть, а голос пропал. Нет связи. Мутная вода – это переживания, беспокойство, опасность. Ну, что же, рассуждала Ирина, остановлюсь на следующей версии. Влада улетела на самолёте над морем. Куда? Связи у нас нет. Она без телефона. Стояла одна. А Роман? Значит они не вместе. Как же мне помочь ей? Думай, приказала она себе. Что предпринять, не сидеть же, сложа руки. Пока нас ищут, отсюда соваться нельзя. Ради Кирюшки. Я должна быть полностью уверена, что нам ничего здесь не грозит. А вот червячок какой-то грызёт, сидит где-то внутри и потихонечку точит. Спать не хотелось, да и не уснуть. Хуже всего, когда двигаешься в полной темноте, да ещё и на ощупь. Ничего нет хуже неизвестности. Связь, хоть и виртуальная, начала с Владой налаживаться. Это уже что-то. Она молилась, просила Богородицу помочь им преодолеть ниспосланные богом испытания. Ночь перевалила далеко за полночь, когда она сомкнула глаза в надежде заснуть. Пришлось прибегнуть к аутогенному самогипнозу. В какой-то момент, она почувствовала очень влажный горячий воздух, запах олеандра, любимый ею с детства, и шум прибоя. Она находилась в дремотном состоянии и не могла понять, то ли это явь, то ли это грёзы. Прошлась по комнате, подошла к открытому окну, но воздух был обычный и олеандром нигде не пахло. Пригрезилось, подумала она, пытаясь уснуть.

13.Путь в заросли ежевики, или сладкий поцелуй за нитку жемчуга

А в шесть часов Ирина уже проснулась, лежала и думала о том, что вот начинается, после невероятно длинных суток их приезда сюда и вчерашнего, относительно спокойного дня, бег времени. Впереди новый день, а она ещё ничего не предприняла, чтобы помочь Владе. Думала о том, к каким замечательным людям они попали. И как хорошо им у них. Простые, радушные, открытые. Они так напоминали Ирине её родителей, ей нравилась их природная деликатность, они не лезли в душу, и не задавали никаких вопросов. Ей было с ними легко и непринуждённо. Сегодня приедет Борис. Грусть вытянулась рядышком и, заглядывая в глаза, спросила:

– Ты уже ждёшь?

– Не знаю, может быть.

– Кого это ты собираешься обмануть?

– Я же вижу, что ждёшь.

– Если знаешь, то зачем спрашивать, и вообще, что это ты ко мне с всякими вопросами лезешь!

– Ладно, не сердись, не буду.

– Даёшь слово?

– Да.

Тигро-льву выпала приятная миссия будить малыша тигрёнка и малыша львёнка в одном лице, вообщем – тигро-львёнка. Немного усилий, как грозное рычание, щекотание пяточек, лёгкие покусывания и сон сдуло ветерком из саванны, и унесло в неизвестном направлении. Как заснул на лету, так и проснулся сразу.

– Бабушка, а тигро-лев сам пришёл? – включился в игру Кирюшка.

– Да, я проснулась от стука в дверь, открываю, а он стоит, просит разрешения зайти побеситься. А если ты меня не пустишь, пригрозил он мне, то я тебя съем, и стал устрашающе рычать. Пришлось его пустить.

– Ну, покажи как он тебя пугал.