Когда он опоздал

– Она не хотела. Здесь ее родители похоронены. Сестра с семьей. Когда становишься старше, то это становиться важным.

– Поэтому ты и решил вернуться?

– Нет. Я не настолько сентиментален. Но меня сюда что-то тянуло. Все это время я хотел вернуться. Видимо, чтобы помочь Ларисе. Все думаю, что если бы мы подождали еще немного, то могли бы найти ее труп. У нее же кровотичение открылось. А кто бы вызвал скорую? – Герман слез со стула, на который забрался, чтобы приклеить плитку на потолок. – И все равно я опоздал. Надо было сразу приехать. Ведь и повод был весомый. Но я решил все отложить. Куда могила денется? Вот компания – это другое. Ее надо было восстановить.

– Но при этом все труды забрала мама?

– Не в этом дело. Нужно ей это – так не проблема. Деньги всегда можно заработать. Было бы желание. А вот Ларису мне жаль. Не должно было все это с ней случиться. Не должно, но случилось. И это мне не нравится.

Герман продолжил клеить плитку. Егор ушел в коридор заниматься тем же самым. И все равно он не понимал, чем так сильно зацепила эта девчонка отца. Что-то с ней было нечисто.

Резко зазвенел телефон. Герман никогда не загружал мелодии для звонка. Выбирал обычно что-то из мелодий на телефоне подобие советского будильника или станционарного телефона. Егор слышал его недовольный голос, когда он разговаривал с адвокатом. Герман закончил разговор. В квартире вновь наступила тишина, нарушаемая лишь скрипом стульев и хрустом пленки, которыми были обмотаны панели.

– Проблемы? – спросил Егор.

– Нет. Все нормально, – ответил Герман. – Все хорошо. Как дела с коридором?

– Я только начал.

– Надо заканчивать, а не чужие разговоры слушать.

Опять зазвонил телефон. Только в этот раз мелодия была китайские колокольчики. Егор даже подумал, что услышал ее на улице. Но нет, отец поднял трубку. Звонила Лариса. С ней он разговаривал намного мягче, чем с кем-либо. Потом и вовсе дверь закрыл, явно чтобы Егор не слышал этого разговора. Нахмурившись, Егор со злостью приклеил плитку на потолок. Белый квадрат пенопласта тут же прилепился к потолку.

– И чего я тут делаю? – пробормотал Егор, но не ушел.

***

Лариса долго не решалась позвонить. Она сидела на кровати и смотрела в окно, пытаясь подобрать слова. Но слова упрямо не подбирались. Так дождавшись вечерних уколов, она все же решилась набрать Герману.

– Извини, что беспокою.

– Нисколько.

– Я не хочу ее забирать, – выпалила Лариса. Она подумала, что Герман будет спорить с ней. Начнет уговаривать. Осудит.

– Почему? – спокойно спросил он.

– Мне не получиться ее воспитать. Я думала, что могу. А на деле… Ну какая я мать? У меня ничего нет, кроме желания напиться. И я знаю, что история может повториться. Есть другие люди. Более сильные. У меня же сил нет.

– Они у меня есть. Я поделюсь. Ларис, ты права. У тебя не получиться ее поднять на ноги. Тебе сейчас нужно самой подняться. Мы с тобой оба знаем, что такое маленькие дети и сколько на них нужно сил. Оба понимаем, что такое алкогольная зависимость. Я знаю, что ты не справишься. Одна не справишься. Но я в этот раз буду рядом. А вместе будет легче.

– И как ты себе это представляешь?

– Как пять лет назад, когда я приезжал в гости. Вокруг дети бегают. Я кашу варю. Кто-то спрашивает, как яблоки сосчитать в тетрадке. Мне тогда понравилось.

– Жестоко было с твоей стороны тогда играть со мной.

– Я не играл.

– Ты не приехал, когда открыли границы.

– Ты не попросила помощи.

– Один раз попросила.

– Ты попросила не уезжать. Лариса, я не мог тогда остаться. Не из-за работы или семьи. Из-за тебя. Ты достойна лучшего парня, чем я.

– А чем ты плох?

– Мы с тобой из разных эпох.

– Поняла. Но сейчас ты говоришь…

– Что я тебе помогу. Просто буду рядом.

– Я поняла. Будешь помогать. Я поняла. Так правильно. Верно.

– Знаю, что тебе страшно. Но ребенку лучше будет с тобой, чем с чужими. Ты хорошая мать. Мы же это знаем. У тебя это в крови.

– Раньше было.

– Это и сейчас есть. Не бойся. Все будет хорошо. Завтра привезут коляску и кроватку. Я помню, как ты жаловалась на тяжелую три в одном. Помнишь польскую. У которой все время колесо отваливалось.

– Купил люльку? – удивилась Лариса.

– Угу.

– Это же не практично. На пару месяцев…

– Да ладно тебе. Один раз живем. Только вот цвет фиолетовый.

– Нормальный. Да и какая разница в какого цвете коляске возить ребенка? Он же еще не понимает.

– Какую комнату подготовить? Удобно с балконом. Поставил коляску туда и ребенок спит на свежем воздухе. Но у тебя она вызовет плохие воспоминания.

– А я не живу воспоминаниями. Надо жить настоящим, – ответила Лариса. – И комната ни в чем не виновата. Вот люди виноваты. Это да.

– Ты мать в квартире прописала?

– Нет. Она у себя прописана. Купила комнату в общежитие. Полный убой. Скорее всего чтобы обналичить маткапитал. Вот там она и прописана.

– Это хорошо.

– Я дура, но не настолько.

– Ты добрая.

– Дура, Герман. Это факт. Но давай не будем о грустном. Я попробую, но ничего не обещаю.