Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1914 год. Начало

. В то же время земцы были категорически против контроля над Земским и Городским союзами со стороны государства, что было бы оправданно в случае, если бы их организации существовали на собственные, то есть на общественные средства. Главу Земского союза это не останавливало, Г Е. Львов вообще был сторонником безостановочного движения к цели. «Когда штурмом, на ура, берут крепость, – говорил он, – нельзя озираться назад. Остановка на миг может погубить все дело. Вот почему на полном ходу все развивающейся работы Всероссийский земский союз не может дать подробного отчета о своей деятельности»

.

В качестве первого своего шага Союз декларировал полную лояльность трону. На имя императора избранным главноуполномоченным была направлена телеграмма: «Верьте, Государь, что и в тяжелую минуту войны земские люди сумеют выполнить лежащий на них долг. Твердо верят земские люди, что Россия под державным водительством Вашим выйдет из ниспосланного ей испытания победительницей с обновленными силами на поприще славы и мирного труда». Очевидно, фигура Г. Е. Львова не вызывала этого доверия, и благодарственный ответ был адресован не ему, а председателю Московской земской управы Ф. В. фон Шлиппе

. Верховный главнокомандующий протежировал Союзу с первых дней его существования, что не замедлило сказаться

. 8 (21) августа, во время пребывания в Москве, Николай II посетил склад Земского союза, где его встретило руководство этой организации. Сам Г. Е. Львов, между прочим, воспользовался случаем для того, чтобы изложить основной принцип своего руководства: «В вихре событий Всероссийский земский союз создался всего с неделю тому назад. Организация его самая простая. В Москве образован центральный комитет, а на местах – губернские и уездные. Все дело зиждется не на формах и разработанных уставах, а крепком духовном единении»

.

31 июля (13 августа) – 1 (14) августа в Большой зале Городской думы Москвы прошел съезд представителей городов, принявший решение о созыве аналогичного земскому съезде городских голов для создания Союза городов. План будущей организации был изложен Н. И. Астровым. 8–9 (21–22) августа прошел съезд городских голов, в результате чего был создан Союз городов. Временно исполняющим обязанности председательствующего был избран врио московского городского головы В. Д. Брянский. Делегаты съезда 9 (22) августа были приняты в Большом Кремлевском дворце императором. 12 (25) августа последовало высочайшее разрешение деятельности Земского союза, 16 (29) августа – Городского союза. В отличие от Г. Е. Львова беспартийный В. Д. Брянский имел репутацию человека, который не занимался политикой, и поэтому его приветственная телеграмма императору удостоилась ответа на его имя. Однако его время продолжалось недолго. 16 (29) сентября председательствующим в Союзе городов был избран член Государственной думы от кадетской партии М. В. Челноков. 29 сентября (12 октября), к удивлению многих, поскольку он не имел репутации организатора, М. В. Челноков победил В. Д. Брянского на выборах городского головы и в Москве

.

Для закрепления своих позиций после своего избрания М. В. Челноков заявил о прекращении своей партийной и политической деятельности и дал соответствующие обещания министру внутренних дел. Этот шаг вызвал раздражение П. Н. Милюкова и даже стал предметом разбирательства в ЦК кадетской партии, но вскоре скандал был затушен, и М. В. Челноков остался на своих постах

. 17 (30) ноября он был утвержден на трехлетие в должности московского головы, а 10 (23) декабря делегации Земского и Городского союзов во главе со Г Е. Львовым и М. В. Челноковым были приняты Николаем II в Кремле

. Благосклонная аудиенция была получена при поддержке Николая Николаевича (младшего). Весьма участливо к союзам относился и А. В. Кривошеин, который видел в них потенциальных союзников либерально настроенной части правительства. Поддержка со стороны главковерха и части министров имела для них тем более важное значение, что возглавляемые ими организации так и не получили поначалу законодательного оформления

. В первые дни войны это сказывалось на положении отрядов Красного Креста на фронте, которое было довольно неопределенным – земские организации не имели статуса. Обычным ответом генералитета на запросы, по свидетельству одного из руководителей таких отрядов, было «делайте, что хотите и как знаете»

.

После аудиенции ситуация несколько улучшилась. Кроме того, свою роль сыграло и циркулярное письмо военного министра. 18 (31) сентября В. А. Сухомлинов распорядился оказывать в деле помощи раненым и больным всем учреждениям гражданских ведомств, общественным организациям и частным лицам поддержку «без всяких формальностей, ограничиваясь лишь выдачей расписок (при передаче медицинского имущества. – А. О.), которые будут служить оправдательными документами»

. К моменту избрания Г Е. Львова в распоряжение Земского союза было собрано уже 6 млн рублей

. Николай Николаевич протежировал Земскому и Городскому союзам и испросил для них практически неограниченный кредит, и все эти просьбы вскоре были удовлетворены

. И в этом нет ничего удивительного, поскольку инициатива создания союзов на фоне патриотической эйфории первых дней войны была принята правительством весьма благосклонно

. «Прошло немного времени, – вспоминал П. Г. Курлов, – и к чувству патриотизма начали примешиваться эгоистические побуждения, и что еще хуже – помощь героям войны стала постепенно превращаться в средство для борьбы с правительством»

.

Союзы быстро превращались в реальную силу, противопоставлявшую себя государству, но фактически существующую на средства, полученные из его казны. С самого начала своего функционирования союзы приступили к устройству сети местных учреждений, и по их просьбе они получали финансовую поддержку со стороны государства. Численность союзов постоянно росла. В августе 1914 г. в Союзе городов состояло 140 городов, в октябре – уже 250, в январе 1915 г. – 410, в декабре того же года – 464. Тем не менее их финансовые возможности с самого начала были невелики. Земский союз имел 10 млн рублей, а Союз городов – 6 млн. Уже 3 (20) августа 1914 г. Г Е. Львов заявил, что союзы не смогут обеспечить сбора суммы на Крестный Крест – около 20 млн рублей и поэтому нуждаются в поддержке государства в размере не менее 10 млн. А несколькими днями позже он поставил вопрос о миллиарде рублей! Характерно, что финансовые подсчеты не были представлены.

Министерство финансов выступило за оказание финансовой поддержки общественным организациям, но при условии обязательной проверки их отчетов. Мнения в правительстве разделились. Государственный контролер П. А. Харитонов выступил против этого предложения, активно поддержанного и министром внутренних дел (Н. А. Маклаков почти сразу же обрел репутацию наиболее враждебно настроенного против союзов министра), сославшись на то, что у земств и городов есть свои контрольные органы, а опытных контролеров не хватает, поскольку значительная их часть при мобилизации была направлена в полевые казначейства. В результате было принято решение ограничиться формальным надзором: созданный в Военном министерстве комитет должен был проверять отчеты союзов и направлять их на утверждение в правительство. Деньги все же начали выделяться. Уже к началу сентября Земский союз получил из Государственного казначейства 3 млн рублей. За первые два месяца войны Земский и Городской союзы получили из этого источника 12 млн рублей. К ноябрю 1914 г. сумма государственных дотаций Земскому и Городскому союзам составила 43 млн рублей

.

Для сравнения заметим, что с августа по конец октября 1914 г. в Земский союз поступило 360 283 рубля частных пожертвований

. Практика поддержки земским и городским организациям со стороны государства была не нова. С 1907 г. земства получали средства из казны, причем их сумма к 1913 г. выросла с 2,4 млн до 40,8 млн рублей

. Таким образом, размер государственных поступлений в бюджет земств за первые четыре месяца войны превысил таковой же за весь предыдущий год. Вскоре после своего образования союзы фактически уже полностью субсидировались государством благодаря неограниченному кредиту, испрошенному у императора великим князем главнокомандующим

.

«Это была ирония судьбы, – вспоминал П. Л. Барк. – Правительство собственными руками снабдило своих политических противников средствами для свержения существующего строя»

. Министр финансов был прав. Земские и городские ассигнования и добровольные пожертвования почти сразу же оказались недостаточными для той роли, на которую претендовали Земский и Городской союзы. Притом что земства представляли собой большую силу и все предвоенные годы происходил постоянный рост их расходов (со 124,185 млн в 1906 г. до 243,826 млн в 1913 г.), подавляющая часть этих средств и во время войны тратилась на традиционные статьи, такие как образование (27,1 % в 1915 г.), здравоохранение (24,2 % в 1915 г.) и прочее

. Поддержка, оказанная либералам со стороны великого князя Николая Николаевича (младшего), безусловно, сказалась на его популярности.

Первый Верховный главнокомандующий был встречен в русском обществе удивительно единодушно. Как отмечал генерал В. И. Гурко: «Его назначение с радостью приветствовала вся русская пресса, без единого выражения неудовлетворения»

. Генерал В. Ф. Джунковский вспоминал: «Его назначение было приветствуемо всей Россией. Он был очень популярен, вокруг его имени создавалась масса легенд, все в его пользу, его всегда выставляли как рыцаря, как борца за правду. И он был действительно таким»

. Между тем временный характер назначения Николая Николаевича (младшего) в какой-то степени облегчал ограничение его самостоятельности, в том числе и при выборе ближайших сотрудников. В. А. Сухомлинов отмечал: «Я просил только Его Величество, чтобы он настоял на принятии великим князем полевого штаба в том составе, как он приготовлен был в предвидении командования действующей армией самим Государем. Это было необходимо потому, что в противном случае он составился бы исключительно из чинов штаба Петербургского военного округа, который предназначался для формирования штаба шестой армии. Государь так и сделал»

.

Таким образом, обладая колоссальными полномочиями, главнокомандующий не был свободен в этом важнейшем вопросе. «Великий князь хотел привлечь генералов Палицына и Алексеева на наиболее ответственные посты Ставки, но Государь после того, как великий князь изъявил свое согласие, просил принять штаб в уже сформированном составе. Великий князь подчинился желанию Государя», – вспоминал отец Георгий (Шавельский)

. Об этом же говорит и В. И. Гурко, с той разницей, что ближайших сотрудников главнокомандующего подбирал военный министр

. Кроме того, в «Положении о полевом управлении войск в военное время», утвержденном непосредственно перед войной, 16 (29) июля 1914 г., не было четкой формулировки, подчинявшей главнокомандующему военного министра. Министр отвечал за укомплектование и снабжение армии, ведал прохождением службы личным составом. Взаимоотношение боевого управления и планирования с боевым снабжением и тылом осталось нерешенным. Это была застарелая болезнь русского военного механизма, в рамках которой межличностные отношения приобретали особое значение. Эти отношения у Верховного главнокомандующего и военного министра были враждебными.

Во всяком случае, по существующему «Положению…» назначение начальника штаба относилось к прерогативе императора, а генерал-квартирмейстер, дежурный генерал, начальник военных сообщений избирались военным министром по докладу начальника Генерального штаба, представители ВМС и МИДа назначались соответствующими министерствами по соглашению с военным министром

. Великий князь лично не был знаком практически ни с одним из своих ближайших сотрудников по Ставке, даже со своим начальником штаба. П. К. Кондзеровский вспоминал: «До выезда нашего в Ставку Янушкевич несколько раз ездил в имение великого князя Знаменское. Всем же остальным было указано, что великий князь познакомится с чинами штаба по приезде в Ставку»

. Из своего имения под Петербургом Николай Николаевич и отдал одно из первых своих распоряжений: всему штабу оставаться на месте, а Гвардейскому корпусу отправляться на Северо-Западный фронт, в распоряжение генерала П. К. Ренненкампфа

.

Впервые сотрудники Ставки увидели великого князя в качестве главнокомандующего утром 31 июля (12 августа) 1914 г. в церкви Главного штаба на молебне

. Многие из офицеров Ставки познакомились друг с другом или на этом молебне, или в поезде, или даже по прибытии на место дальнейшей службы

. Штаб Верховного главнокомандующего по плану должен был выехать к постоянному месту дислокации на 14-й день мобилизации, объявленной 17 (30) июля 1914 г. Поздно вечером 31 июля (12 августа) 1914 г. поезд главнокомандующего отправился от станции Новый Петергоф к фронту

. Николай II приехал проститься с Николаем Николаевичем и проводить его: «Плавно, без свистков, тихо отошел поезд, увозя великого князя с его штабом в Ставку. Государь последний благословил и обнял Верховного главнокомандующего»

. В полночь ушел второй поезд с чинами Ставки: «…на слабо освещенном перроне вокзала не было ни провожающих, ни публики»

.

Ставка Верховного главнокомандующего в Барановичах, устройство и планы

Местом расположения Ставки было избрано местечко Барановичи – важный железнодорожный узел в Минской губернии. До выезда оно держалось в секрете даже для чинов штаба главнокомандующего

. Поезд великого князя шел как обычный, пропуская военные эшелоны, для того чтобы не нарушать мобилизационного расписания железной дороги. Поскольку прямой путь на Барановичи из Петербурга через Двинск и Вильну занимали воинские эшелоны, был выбран кружной маршрут

. Главнокомандующий решил не пользоваться привилегией безостановочного движения, и в городе Лида его поезд простоял пять часов. В результате движение по линии Санкт-Петербург – Бологое – Седлицы вместо обычных для мирного времени 25 часов заняло 57. Второй поезд с чинами Ставки обогнал состав главнокомандующего в дороге