Киевская Русь. Волк

Сели за стол. Во главе Волк сидит, как и положено, подле него жена с дочкой на руках – мала еще та была, только ходить начала. Ели тихо, не разговаривая, будто чужие сидят. Но в этот раз Ярослав того не заметил, все о болгарах думал, как бить их станет славно. Не мог он более сдержать в себе радости. Хоть кому-то должен поведать, поделиться вестью. Как доел, поблагодарил жену да вышел из терема. Направился к Радомиру, что рядом жил.

Тот был рад гостю, а жена его, Мила, тут же стол накрывать стала. Чай, привыкла уже, что Волк к ним чаще ходит, чем в терем собственный.

– Приветствую тебя, Ярослав, сотник прославленный. Кваску отведаешь? – спросил Радомир, приглашая друга в горницу.

– Угу, – ответил тот, за стол усаживаясь.

Мила, свежего кваса на стол поставив с пирогами сладкими, к мужу обратилась:

– Мне надо сбегать к кумушке, забрать платок, что на расшивку дала. Позволь детей принесу, чтоб присмотрел.

– Приводи, Мила, присмотрю.

И тут же на кухне появилось двое мальцов. Старшему уже два годика, а младшенький только родился, еще в пеленках был. Мила вручила мужу прямо в руки младшего и стремительно за дверь выпорхнула. Радомир стал подкидывать сынишку да улюлюкать. Малец хоть и мал был, да улыбался во весь свой беззубый рот. Старший же, вскарабкавшись на стул подле отца, важно на нем уселся, снисходительно взглянув на братишку.

Волк смотрел на счастливого друга своего да грустил в сердцах. У того два сына уже было, а у него только дочка. И Радмила не хотела еще рожать, как он ее ни уговаривал. Знал, что пила она тайком настои, чтоб не понести, но уличить пока не получалось в этом деле скверном. Вот и приходилось мириться с ее выбором.

Радомир заметил, что друг погрустнел.

– Чего ты так? Аль опять с женой не ладится?

– Нет, не ладится. Как с самого начала не пошла у нас жизнь славная, так до сих пор как чужие живем.

Друг промолчал. А что тут скажешь? Ему жизнь семью хорошую послала, не на что жаловаться. А вот новгородца счастье обошло стороной.

– Да не кручинься так, – решил успокоить товарища. – Время пройдет, потихоньку сладите.

– Я тоже так думал, да время все идет, а ничего не налаживается. Надеялся, что когда сын родится, все переменится. Да нет сына у нас пока. А дочка от меня нос воротит, будто чужой я ей вовсе. Все к мамке бегает на руки.

– Ну, сын – это дело нехитрое. Еще все впереди. Да и дочка с возрастом переменится.

– Не переменится. Кровь моя, да душа не моя. Вся в мать. Не чую в ней от себя ничего. А сына, видно, тоже у нас не прибавится. Не хочет понести еще раз Радмила, травы пьет.

– Не может быть! Так ты ее за это накажи! – воскликнул Радомир.

– Я бы наказал, если б поймал. Да так наказал, что кожа посинела бы. Вот только поймать не могу. А бить лишь из подозрения не желаю, и так меня дичится.

– Да, друг, знал бы ты тогда, что так судьба сложится, не женился бы вовек. Да что мы все о грустном? Лучше рассказывай, с чем пришел, был ведь таким радостным.

– А-а-а! – вспомнил Волк о вести, что сказать хотел. – Дело ратное нам предстоит после зимушки. На болгар пойдем! Только о том никому не сказывай.

– Не скажу, – ответил друг, но теперь пришла его очередь грустить.

– Не хочешь от женки с детьми уходить? – прочитал его мысли Волк.

Радомир только вздохнул глубоко.

– Так не иди! Все поймут и простят.

– Как это не иди! Ты думаешь, о чем сказал? – Радомир по столу кулаком ударил, детей напугав. – Чтоб мои сыновья потом вспоминали меня как труса да срамили память отца своего, что тот службу оставил доблестную ради юбки бабьей да сопляков малолетних? Не бывать тому! Пойду и наравне с тобой болгар бить стану, не тебе же одному славу стяжать на поле ратном.

Волк лишь рассмеялся от гнева десятника. Рад был, что друг из-за бабы не намерен дома свою молодецкую удаль просиживать.

– Вот и славно. Тогда пойду я Мстислава порадую. Ты только Миле не говори, вдруг всем растрещит.

– Не растрещит, она не из болтливых. Но все равно не скажу, а то плакать всю зиму станет да провожать начнет уже сегодня. Даже я такого не выдержу.

И друзья вместе рассмеялись. Теперь им снова в бой идти бок о бок, как когда-то в Хазарии. У обоих на сердце хорошо стало. Мстислав тоже обрадовался, когда узнал о походе. В тот же день точить меч стал да шлем натирать до блеска.

Так прошла зима. Радмила продолжала сторониться мужа своего да с дочкой играть не давала. А Волку уже все равно было. Понял, что ничего не изменить, чужим стал в собственном доме. Оттого еще пуще рвался в дело ратное. Тщательно готовился. Постоянно сам тренировался да другим спуску не давал. А чтобы жажду свою мужицкую утолить, стал к крестьянке одной похаживать. Та вдовой жила, муж в Хазарии погиб. Вот и ласкала девка сотника славного, всю себя отдавая. Да так ласкала, что Волку и на жену уже смотреть охоты не было. Раз сама не хочет, значит, и он настаивать не станет. Так и жили в разных покоях да виделись только по утрам за обеденным столом. Дочка же еще больше отца чураться начала. Однако тот не обижался. Нет в ней ничего волчьего, вот и не признает кровь родную.

Глава 20

968 год от Р. Х.

Великий князь Святослав со своим славным войском под болгарским Преславцем стоял. Он хотел во что бы то ни стало град захватить, ибо именно к нему стекались все товары с разных концов света и именно он находился посередине земли. Князь надумал сделать Преславец своей новой столицей.

Болгары же бойко от русов отбивались, но сдавали свои позиции. Уж больно свиреп враг был, вот и вынуждены были бежать. Сначала Доростол отдали, теперь и до Преславца очередь дошла. Но болгары бились за него отчаянно, ведь далее отступать уже некуда, за спиной столица только оставалась. Сам болгарский царь Петр I возглавлял войско с сыновьями своими, принцами Борисом да Романом. Осели они с войском в Преславце крепко, не подкопаться.

– Вот бы взять их, как Саркел, – сказал князь, но сам же себя отговорил: – Как Саркел не получится, уже прознали болгары про ту затею нашу с воротами. А ты как думаешь, Волк? Ты у меня самый хитрый, вот и скажи, как поступить надлежит.

Сотник тут же вперед выступил.

– Пока голодом морить, чтоб духом пали. И послов отправить.

– А послов зачем?

– Чтоб град изнутри осмотреть, какие места есть слабые, да языка найти, если получится.

– Хорошо придумал. Но ведь от послов град нашим не станет?

– Не станет, но на Преславец изнутри посмотреть надобно, с Волком согласен, – поддержал своего сотника воевода главный, Свенельд.

На том и порешили. Волка тоже к послам приставили, якобы для охраны. Переодели его в дружинника обычного да шапку до носа натянули, чтоб болгары своего главного врага не признали. Хорошо Волк их под Доростолом побил, славно. Вовек того не забудут.

Русские послы вошли на улицы Преславца без помех. Царь Петр и принцы уже ждали переговорщиков. Приняли русов без почестей, но достойно. Ведь враг сильный был, не стоило унижать попусту. Когда Волк с послами в хоромы каменные царские входил, так и ахнул. Все шелками покрыто да златом украшено. На стенах узоры жемчужные с тканями редкими, коих он и у хазар не видывал. Если болгары так славно живут, что же тогда в Царьграде? Но не смутился сотник от богатств увиденных. Хоть они богаты, а землю свою защитить не могут. Что толку от того богатства? О том и послам сказал, чтобы носы вверх подняли.

Стали говорить послы русские о мире, но только если Преславец останется князю Киевскому. Болгары наотрез отказались град отдавать, но на мир согласны были без Преславца. Послы снова стали уговаривать, мол, и окружен болгарский град, и долго не протянут. Зачем лишнюю кровь проливать? И пока послы с царем говорили, Волк остальных присутствующих внимательно оглядывал. Принц Борис показался ему тщеславным да заносчивым, вон как голову высоко держит и ноздрями презрительно трепещет. Да Ярослав только улыбнулся увиденному. Знал, как эти принцы славные пощады просить начинают, как только нож к горлу приставишь. Роман показался совсем хлипким да неуверенным. Он здесь явно ничего не решал. Стал далее к знатным воям да советникам присматриваться. Кого же языком сделать? Кто ради шкуры своей готов град родной предать? Упал взгляд сотника на советника одного, что чуть в сторонке стоял. Тот внимательно слушал разговор царя с послами да от каждого упоминания русов об осаде и голоде вздрагивал нервно. Боится, значит! Что ж, с ним тогда стоит один на один потолковать.

Послы же русские так и ушли ни с чем. Мира не смогли на условиях князя заключить. Да на это никто и не надеялся, цель другая была.

– Дай мне их перебить, царь! – сказал гордо принц Борис отцу своему величественному, когда за русами двери закрылись. – Как у них наглости хватило просить Преславец отдать? Да у самого царя о том просить! Не чета они нам, эти варвары.

– Ты лучше пыл свой для поля боя оставь, Великий принц, – ответил отец спокойно. – Мы не в том положении сейчас, чтоб послов убивать. Русы еще больше от этого разъярятся. У меня другие мысли на их счет. Мы им богатства свои показали да крепость города. Поняли варвары, на кого идут войной. Вот и усмирят свою спесь немного. А может, кто-то из них на богатство польстится? Надобно бы предателя среди русов поискать. Вот этим и займись, Борис, – и царь поднялся с трона своего.

Стар уже был да хвор. Но в политике еще многое понимал, поэтому и властвовал. Слово его все уважали, прислушивались. Даже Борис заносчивый терпел отца, знал, что по мудрости того не переплюнет.

Когда же послы русские покинули хоромы царские, Волк за ними шел и все о языке думал. Хотел с советником болгарским переговорить, коего в палатах каменных приметил. Но как в Преславце остаться незамеченным? Тут увидел он около ворот, что из подворья царского в град вели, повозку с сеном распряженную, и мгновенно решение принял. Подговорил он послов, чтоб те шумиху устроили, к примеру, спорить начали из-за неудавшихся переговоров и бить друг друга. Охрана царская на них отвлечется и не заметит, как сотник княжеский за стог сена улизнет. Послы выслушали его и все сделали, как он им сказывал. Да так славно сделали, что охранники не только отвлеклись, да и сами в драку полезли. Волк тут же бросился к повозке и схоронился там незамеченным. Сел между стеной и повозкой на сено мягкое да стал советника болгарского поджидать для разговора тайного.