Стоять, бояться!

И очень-очень вовремя! Как только вынул трясущимися пальцами батарейку из мобильника, невольно оглянулся – да так и сел на лавочку под крышей остановки.

Из-за угла дома, где в переулке прятался «порше», выбежали два мужика в спортивных костюмах. Причем явно не на позднюю пробежку вокруг сквера. Один из мужиков держал возле уха телефон, разговаривая на ходу; второй обшаривал глазами окрестности. Вид бегуны имели самый решительный, не склонный к сантиментам.

По всей видимости, предположил Илья, едва сигнал его мобильника начал удаляться в противоположную от «порше» сторону, оператор связи слил информацию, и засада рванула на розыски.

Почему-то, прослушав Дусин доклад относительно козней мачехи, Илья нарисовал в воображении картину: возле его «порше» засели в джипе ребятишки, наподобие охраны папиной компании – в приличных «похоронных» костюмах, начищенных ботинках и при галстуках. На лицах непробиваемые выражения: волкодавы опытные – протяни не туда руку, по локоть откусят.

На самом же деле к автобусной остановке рысили два типичнейших бритоголовых братка. На одном даже толстенная цепь шириной в линейку первоклассника поблескивала.

Все еще немного приторможенная Евдокия недоуменно поглядела на рухнувшего на лавочку Зубова, задрала вверх брови.

– Иди сюда! – тихо рыкнул Илья, дернул полумертвую воришку за край куртки и буквально уронил себе на колени.

(Если вспомнить о законах жанра, поцелуй таки случился!

Браво.

Не ожидаемый – невинный, случайный и местами нежный. А совсем наоборот: произошло бесстрастное соприкосновение онемевших от безразличия губ. Ни один из участников даже томно век не смежил: Зубов таращился из-за Дусиного плеча на двух братков, тоскливо разглядывающих задницу отъехавшего автобуса, Евдокия равнодушно пялилась на загорелое мажорское ухо.

Но со стороны, судя по растерянному невниманию братков, поцелуй смотрелся страстным.)

Братки негромко и быстро потолковали, посоветовались с кем-то по телефону и разбежались в разные стороны.

На парочку возле мусорной урны посмотрели без особой подозрительности. Один из мужиков, правда, огладил взглядом Дусины ножки в штанишках из обычного магазина спорттоваров и задержался на потертых черных кедах – в них всепогодная бегунья Землероева ежедневные круги вокруг квартала нареза. Потом подумал мгновение и решительно сделал шаг к скамейке – у Зубова чуть сердце из груди не выпрыгнуло! – но ощутил довольно сильный запах краски-скипидара и перевел взгляд ниже, на перепачканную краской брючину Ильи и поношенный кроссовок с измазанной бежевой краской подошвой.

«Маляры после работы милуются», – отчетливо и разочарованно сказало лицо преследователя. Браток недовольно поморщился, отвернулся и махнул приятелю рукой на удалявшийся, заполненный автобус.

По всем позициям, разыскиваемый Зубов должен быть один. Если какая-то умная голова давала бритоголовым бугаям наметки, то в инструктаж наверняка входили характеристики разыскиваемого: богат, надменен, хорошо одет, сиречь – на лавочках у остановок не сосется. Если, конечно, эта девица не представитель высшего эшелона столичных тусовщиц, и парочка только-только не вывалилась из фешенебельного кабака. А Зубов вусмерть пьян и шибко весел.

Сочетание из Дусиных кед, скипидарной вони, времени суток и отсутствия поблизости развеселых кабаков – сбило погоню со следа.

Не веря счастью и на всякий случай не отрываясь от губ воришки, Зубов скосил глаза в спины убегающего братка… и вздрогнул! К остановке скучающей вечерней походкой приближались патрульные милиционеры. Сержант и младший лейтенант.

Невероятный день. Смесь из абсолютного невезения и полновесного дурацкого счастья! Скорее всего, если б не патруль, неспешно бредущий по тротуару, браток проявил бы усердие и проверил: кто это такой влюбленный на улице милуется?!

Но тут решил не нарываться. Мгновенно взвесил за и против и поскакал в обход квартала, разыскивать высокого блондина с некстати разрядившимся мобильным телефоном. Его приятель помчался обратно к переулку, из которого вслед автобусу выворачивал-таки блестящий лаком черный внедорожник.

Илья дождался, пока машина подхватит братка, а милиционеры пройдут мимо, и отлепился от Дусиных губ.

Землероева, кажется, совершенно не заметила, что ее сейчас целовали. Внутри нее выла и умирала душа, наружный мир перестал существовать даже в микроскопических ощущениях – Котика больше нет! Маленькая вселенная Евдокии Землероевой сократилась до ощущения ворованного портфеля у помертвелой груди, до мысли-занозы: «Ты осталась жить для мщения!»

– Нам нужно к нотариусу. – Вот что волновало Дусю.

Зубов уже успел забыть о том, что плел воришке по дороге. Очумело уставившись в безучастные к происходящему глаза, Илья кивнул.

– Сначала уедем отсюда.

Первый же старенький «фольксваген» остановился возле остановки на повелительный взмах зубовской руки, парень запихнул Евдокию на заднее сиденье, сел рядом и дал водителю задание везти их к дому Дуремара.

Еще убалтывая Дусю в сквере Зубов суматошно перебирал в уме друзей, прикидывал, к кому он может обратиться за помощью, и, как ни поразительно, пришел к выводу: обширный круг приятелей сузился до двух человек. Забытого на годы недавнего мента Паршина и безотказного мальчика на побегушках, большого любителя шикарных автомобилей Сереги Дуремара.

Только эти двое знали точное время прилета Зубова в Москву и никому о том не сообщили – Илью поджидали в аэропорту в момент прибытия индонезийского рейса, и это абсолютно точно. (Если, конечно, перепуганная девчонка чего-то не напутала в пересказе, но это вряд ли.) Еще дожидаясь отправки заупрямившегося азиатского борта, не теряя надежды и скучая, Илья позвонил одному из друзей и сообщил, что прилетает в Москву. На что Глеб обрадовано заявил: «Сообщу всем нашим, отметим возвращение!» Почти сразу после этого разговора батарейка телефона начала подыхать, и Зубов стал звонить только по делу. Олегу Паршину с извечным российским вопросом «что делать?» и сообщил Дуремару об изменении времени и места приземления.

Из всего вышеописанного следует: информация о возвращении Илья в Россию могла просочиться только от его друзей – уж Глеб наверняка расстарался, половину столицы оповестил о тусе! – или старинного приятеля отца Геннадия Ивановича. Тот занимал один из директорских постов компании, судя по разговору с сыном друга, ни о чем особенно не переживал, и сообщать ему об изменении времени прилета Илья не стал.

То есть обращаться за помощью к лучшим корешам или к другу отца опасно. Любой из них – пусть даже «по доброте душевной» – мог стукнуть Берте о возвращении пасынка, вне подозрений только Дуремар и Паршин.

– Ей, шеф, – привлек внимание водителя Илья, – кусок бумаги и ручка есть?

Водитель «фольксвагена» протянул руку к бардачку, достал оттуда блокнот с зажатой между страниц авторучкой и молча протянул пассажиру. Зубов быстро активировал мобильник, переписал на листок номера сотовых телефонов Олега и Сереги и снова обесточил аппарат. Проделывать ту же манипуляцию в непосредственной близости от дома Дуремара Илья посчитал чреватым: в том гиблом заводском районе, кроме Сереги, нет ни одного приятеля. Если за розыски «щенка» мачеха взялась всерьез, оператор сотовой связи настучит, где и в какое время в последний раз подал сигнал телефон Ильи – к Дуремару заявятся «гости» с широкими плечами и бандитскими цепями.

Довольный своей предусмотрительностью Зубов обернулся к Дусе – девушка безучастно глядела в мокрое переднее окно. «Спросить у нее мобильный телефон и позвонить Сереге? – подумал, хмуря брови. – Нет, ни к чему засвечиваться. Подъедем к месту, позвоню из автомата».

Мокрая, готовая к промозглому уик-энду Москва темнела и пустела. Направленные на выезд трассы еще тащились в пробках, но дороги в центре радовали пустотой, шустрый серый «фольксваген» уверенно пробирался к району серых бетонных пятиэтажек.

Илья расплатился с водителем, вытащил за рукав потерянную Дусю и, приказав ей не двигаться с места, быстро порысил к ларьку за картой таксофона.

Когда возвращался, сердце вновь кольнула жалость: под фонарем, не двигаясь, стояла промокшая и бледная девчонка в разорванной Зубовом куртке. Прижимала к груди измятый белый пакет. Глаза незряче глядели в пустоту, проходящая мимо старушка, потрогала Дусю за локоть.

– У тебя все в порядке, миленькая? – спросила сердобольно.

Закостенело двинув шеей, Евдокия повернула к бабушке слепое лицо.

– О господи! – охнула добрая старушка. – Да ты чего это, девонька?!..

– Это моя сестра! – быстро подскочил Зубов. – Спасибо, у нас все в порядке. Пойдем, Дуся.

Под недоверчивым взглядом бабушки, вновь обретая навыки кукловода, Илья развернул Евдокию к будке уличного телефона. «Наркоманка небось», – донеслось брезгливое предположение еще недавно сердобольной старушки, и Зубов мысленно хмыкнул: ненадолго же хватает жалости современному мегаполису.

Илья поставил Дусю под козырек автомата и перво-наперво набрал хорошо знакомый номер домашнего телефона Дуремара.

По уму-то перво-наперво надо было Паршину звонить. От бывшего мента в проблемах, к которым привлечены братки, побольше толку. Но прежде чем встречаться с сыщиком, Илья хотел пристроить Дусю в надежные Серегины руки. Друг Дуремар девочку Дусю отогреет, присмотрит, за порог не выпустит и в милицию позвонить не даст.

…Ни домашний, ни мобильный телефоны Дуремара не захотели общаться. Из трубки неслись бестолковые длинные гудки, дождь стегал по тротуару яростными, совсем осенними плетями.

– Подожди, – попросил промокшую, замерзшую Дусю Зубов. – Еще один звонок и пойдем в тепло. – Быстро набрал номер Паршина и очень обрадовался, наконец-то, услышав отзыв. – Алло, Олежа! Это Зубов!

– Привет, – торопливо и тихо отозвался Паршин. Судя по характерном звукам, Олег находился в каком-то кабаке. – Ты не очень вовремя, я на работе.

– Прости, – быстро отчеканил Илья. – Ты просил позвонить, когда добуду карту памяти.

– Молодец. Встретимся завтра. Звони.

– Утром?! – с надеждой воскликнул Илья. Неожиданно он очень испугался, когда понял, что немедленной помощи не будет, занятый хлебом насущным сыскарь может запропасть до завтрашнего вечера.

А надо срочно вызволять отца, надо что-то делать!

– Да. Утром я на связи.