Каленым станет жечь железом.
Кого обидел – нет уж тех.
Казалось бы: чего стыдиться?
Кто ж знал, что стародавний грех
Как долг, лишь продолжал копиться!
И я пойму, что кредитор —
Не тот, кому нанес я рану.
Счет не предъявлен до сих пор,
Но будет – поздно или рано.
Хоть время не воротишь вспять,
Ошибок не исправишь прежних,
Мой кредитор готов прощать
Долг даже самый безнадежный.
Мне надо лишь признать вину:
Вздохнет Бог, наш расчет отложит
И спишет мне еще одну
Ошибку. Он один всё может.
Прости! Не дай сойти с ума
От этой безысходной боли…
…Мой мозг – как старая сума,
Лежащая на антресоли.
Глава 3. Брат на брата
Мы на первый-второй рассчитались…
Мы на первый-второй рассчитались
Перед тем, как нас в бой повели.
Мы, вторые, живыми остались,
Ну а первые все полегли.
Ждут бои нас с тобой и другие,
Но не знаем, кому повезет:
Будем первые или вторые,
Когда новый наступит расчет.
И не страшно уже, и не жалко —
Изменила нас сука-война.
Спим в окопах сырых мы вповалку —
Жадно ловим мгновения сна.
Где-то там, за дождем серо-мелким,
Враг, ощерившись сотнями дул,
Замолчал, оборвав перестрелку.
Он, наверное, тоже уснул.
Замер мир в этом кратком покое.
Степь дождя пьет с небес допьяна,
Не успев пока стать полем боя —
Завтра крови напьется она.
И над станом врага, и над нами,
Муча сердце тоской, вьются сны:
Лишь о доме, о детстве, о маме
И о том, что вернулся с войны…
Иди ты…
В тот год, в тот день, в то утро шла война.
Не важно, где и с кем. Ещё одна.