Пока кто-то жаждет владеть целым светом,
А толпы готовы отдать жизнь за это.
Дети войны
Вот каской пробитой мальчишек ватага
Гоняет в футбол в разоренном селе.
И бегает с ними худая дворняга
По взрытой шрапнелью горелой земле.
Девчушка играет с осколком снаряда:
Как куклу, в пеленках, кладет его спать.
Так дети устроены – им всегда надо
Повсюду со всем беззаботно играть.
Им танк развороченный больше не страшен.
Уже позабыв, как по ним он стрелял,
Влезают на взрывом разбитую башню
И гусениц трогают рваный металл.
Блестящие гильзы в пыли собирают,
Резвятся в пустом насыпном блиндаже.
Играют в войну. Очень часто играют.
Ведь многие мир и не помнят уже.
Привыкли к обстрелам, к воздушным тревогам,
К лишеньям, что людям приносит война,
К чужим мрачным лицам, к далеким дорогам
И лишь непривычна для них тишина.
Оборванны, бледны и странно послушны,
Уж слишком мудры для обычных детей.
И к смерти почти что уже равнодушны —
Не раз приходилось встречаться им с ней.
И все же играют, и смех слышен снова,
Вновь смотрят доверчиво на чужаков.
Так дети устроены – помнить плохого
Не могут, умея прощать всех врагов.
Война очень многих в сирот превратила,
Но чуда упрямо, настойчиво ждут
И верят, что это лишь сном страшным было,
Что папы и мамы за ними придут.
От дома печная труба да ограда
Остались – но снится таким, каким был.
Так дети устроены – им очень надо,
Чтоб кто-то под кровом родным их любил…
…Играют мальчишки, и пес звонко лает,
И вместо мяча снова каской дан пас.
Смотрю на игру я, а сам размышляю:
Надолго ли мир наступил в этот раз?
Брат на брата
Руку брат поднял на брата,
Жатва смерти началась.
Был иль не был виноватым,
Поздно – кровь уж пролилась.
А отец глядит в их лица.
Авель? Каин? Кто родней?