Моги. Не там, где ничего не случается

Безобразный человек призадумался, барабаня протезами пальцев, а потом выпалил:

– Мне нужен чёртов мог! Любой чёртов мог! Или именно этот избранный чёртов мог!

Сказано это было так резко, гораздо резче и неожиданнее, чем прежде, что старуха даже подпрыгнула и выронила бумажку.

– Посмотри, кто из них ближе к нам находится! Кого легче… не-е-ет, кого лучше взять, чтобы мне наверняка пригодился.

Старая горбунья плеснула на большое серебряное блюдо воду.

– Притушите швет, – прошамкала она, внезапно сменив скрип на шепелявость.

Хотя, казалось, куда ещё тушить-то?! И так еле что видно. Но то ли старуха издевалась, или как сейчас говорят, троллила, то ли реально для мистики и экстрасенсорики были необходимы максимально предельные и даже запредельные условия.

– Эй, там, притушите свет! – рявкнул человек с обезображенным лицом.

И кто-то невидимый за колоннами и тяжёлой портьерной тканью на цыпочках пробежал к переключателю и погасил ещё часть ламп в роскошных, но не видимых люстрах.

– Вижу, – снова проскрипела старуха, – вижу!

– Что ты видишь?!

– Мога вижу.

– Какой он?

– Молодой, даже юный. С ним…

– Что с ним?!

– Да не что, а кто с ним, господин. С ним мужчина и девочка, по виду не моги.

– Где они?

– Рядом. Лес по ту сторону гор, господин.

– Точнее!

Старуха покашляла и закатила глаза. Протез пальца из отполированной слоновьей кости придвинул к стопке купюр на столе ещё одну купюру.

– У озера, господин.

– Как его взять? – спросил человек с обезображенным лицом и, не дожидаясь кашля старухи, придвинул к стопке купюр ещё одну.

– Надо, чтобы он потерял свою силу, господин.

– Как?!

– Вот как, господин.

Старуха наклонилась к большому серебряному блюду с водой так, что концы её косматых волос намокли. Человек с обезображенным лицом брезгливо ещё больше перекосил и без того перекошенный рваный рот. Старуха опустила в воду крючковатый палец и загадочно сказала:

– Чтобы у мога отнять силы, в наших… ваших условиях поможет только параллельность.

– Давай без загадок!

– Хорошо, господин.

Старуха стала объяснять. Теоретически, чтобы поймать мога, нужно его обессилить. Для этого нужно, чтобы он, готовясь применить свою чудесную силу, ну, например, находясь в своём магическом зверином обличье, или перед прыжком в пространстве, увидел сам себя. В этот момент можно резко перед ним поставить зеркало, а чтобы не рванул назад, то обложить его со всех сторон зеркалами.

– А если он прыгнет вверх?

Для этого нужно и сверху расположить зеркало. Но в условиях густого леса, иллюзоидов и близости мысленного лабиринта незаметно перемещаться с большими зеркалами проблематично. Поэтому необходимо рассчитывать лишь на одно эффективное действие, взять одно зеркало и нужно использовать местность.

– Как?

Там есть озеро, оно это природное зеркало. Моги, защищая свои владения от вторжения, прыгают даже на высоко пролетающие объекты, чтобы напугать, заставить изменить курс. Губить лётчиков они не будут, только вынудят изменить курс. Могут только для скорости реакции подсадить им прекращающего своё существование иллюзоида, который плохого не сделает, но шевелить помидорами заставит, легко.

Запустите над озером вертолёт с прикреплённым к нему большим зачехлённым зеркалом. Убедитесь, что на берег озера вышел мог и готовится к прыжку. Прыгают они мгновенно, поэтому тут очень важно не упустить момент. За секунду до того, как он чуть присядет, что означает, что он сосредоточился на цели и прыжок уже не отменить, скидывайте чехол с зеркала. Уже в полёте он увидит, что летит в себя, а сами в себя они перемещаться не могут, потому что это простые магические законы – нельзя быть ещё раз тем, кто ты уже есть, нельзя быть опять там, где ты уже есть, нельзя быть снова тогда, когда ты уже есть. Силы тут же покинут его, и он рухнет в озеро.

Вот она, параллельность: зеркало будет расположено параллельно озеру, как природному зеркалу. И если мог сумеет отвернуться от зеркала, он снова увидит себя в озере. Траекторию полёта менять невозможно, поэтому уйти в сторону он не сможет. Он сможет только потерять силы и упасть. Или прекратить прыжок, увидеть себя в озере, снова потерять силы, и опять же упасть. Так что он упадёт в любом случае. В озеро он упадёт либо в обычном облике мога, либо в том образе, который является его всесилом, если перед прыжком совершил свой ритуал перехода, перевоплощения.

– Всесилом?

– Да, господин, их магический звериный образ называется всесил, с ударением на втором слоге. Это сокращение от «все силы», «всесильный».

– Дальше.

Если мог, обессиленный своим изображением в зеркале, упадёт в озеро всесилом, тогда заранее нужно приготовить прочную клетку с начищенными до зеркального блеска или хромированными металлическими прутьями, которые обездвиживают его лучше всяких успокоительных средств. А если упадёт в озеро могом, то и так можно справиться, потому что моги как люди, так же слабы, когда беззащитны. Хватайте его, и тут же руки за спину в наручники, голову в жёсткие скобки, а ноги примотать к железным шестам, чтобы не смог при помощи изгибания тела совершить подобие ритуала перехода в своего всесила. Если мог по каким-либо причинам не может свободно двигать руками, ногами, головой, всем телом для того, чтобы совершить обряд перехода, как положено, но хотя бы чуть-чуть двигаться всё-таки получается, тогда…

– Тогда что?!

…тогда он превращается в сложно составленного монстра, полумога-полувсесила, могра.

– Могра?

– Да, могра. Могр – это мог рычащий или мог развенчанный. Он и не мог, и не всесил, он что-то страшное, но больше только пугает, потому что все силы всесила к нему не приходят, хотя какие-то да, конечно. И обратно стать могом у него уже не получится.

Старуха опустила голову к блюду, шумно полакала воду, утёрлась грязным рукавом драного халата и протянула шершавую ладонь за гонораром. Человек с обезображенным лицом накрыл стопку купюр ладонью с протезами вместо пальцев, смёл деньги в выдвижной ящик стола, а потом ткнул пальцем в кнопку вызова прислуги. Двое громил выступили из-за колонн, схватили старуху за халат, выволокли из дома и швырнули через ограду.

Протез пальца вытянул из-под бумаг в углу стола старый бульварный красочный журнал, на обложке которого была фотография человека с полностью от макушки до шеи забинтованной головой только с прорезями для глаз, вокруг суетились воодушевлённые репортёры. Заголовок кричал: «Красавчик Гери потерял лицо не только в политике!». А подзаголовок ехидно добавлял: «Что может быть хуже для человека, который делал ставку исключительно на презентабельность внешности?!».

– Могло быть хуже, – с пониманием отнеслась старуха к рвению громил и поковыляла, хромая и уперев руки в бока, в сторону леса.

– Я вам ещё покажу своё лицо во всей красе, – рваным ртом выдавил из себя человек с обезображенным лицом и так хрястнул по журналу кулаком, что заскрипели протезы пальцев.

На опушке леса старуха откинула несколько кустов, маскирующих двухместную машину спортивного стиля, вырви глаз неоновой расцветки, сняла халат и бросила его на сиденье, сняла парик, оторвала латексную маску от лица, вынула накладные кривые зубы с кариесом, и всё это сложила в чемоданчик. Выпрямилась, отстегнула горб, вытерлась влажными салфетками и посмотрела в боковое зеркало заднего вида.

– Параллельность, – хмыкнула слишком красивая женщина с холодным блеском в глазах своему отражению, перевела взгляд чуть в сторону, выхватила пистолет с глушителем и выстрелила в тёмную фигуру, высунувшуюся из-за дерева.