Каба́

– Да… Три. В каждой комнате. У нас две комнаты, плюс кухня.

– Окна пластиковые?

Вновь секундная заминка.

– Пластиковые.

– Балкон тоже застеклен?

– Тоже застеклен. Это что-то значит? Думаете, микробы от кондеров?

– Этот вариант тоже нельзя исключать. Но в данном случае я сильно сомневаюсь, что это микробы от кондеров. Речь не об этом. Самое первое, что вам нужно сделать: окна закрыть. Все без исключения. Купите ручки с замком, либо детскую блокировку, либо просто открутите ручки, они легко вынимаются и вставляются. Ключи от ручек, или сами ручки – спрятать. Игорю не говорить – где. Проветривайте квартиру только в своем присутствии, и ключи от ручек доставайте так, чтобы он не увидел, где вы их храните. Второе: если нет дверного замка, который изнутри закрывается на ключ,– врежьте.

– Он есть, но мы не пользуемся,– сказал Сергей.

– Теперь пользуйтесь. На ночь закрывайте на ключ, ключ прячьте. Третье. Сделайте какой-нибудь сигнал. Вроде колокольчика на веревочке. Так у вас появится шанс успеть к Игорю до падения. Хоть вы и говорите, что такое состояние длится всего несколько секунд,– тем не менее. Ведь до прихожей он однажды дошел, стало быть, не всегда несколько секунд. Перед сном запрещены триллеры, компьютерные игры, вообще все то, что возбуждает. Книги, легкая музыка. Либо старые советские фильмы, не современные. Американская классика тоже сгодится.

Они пялились на него. Теперь оба на него, не на галстук. Все сомнения вдруг вытеснились испугом. Вдруг стало доходить, что шутки кончились. Да и не шутил никто, давно уже, несколько лет как кончились, и чего ждали,– непонятно. Сейчас они начинают осознавать, насколько все серьезно.

Ну, а чтобы не забыли это чувство, выйдя из кабинета, он решил поднажать.

– И еще одно. Я не хочу вас пугать, но это не мои домыслы, это все-таки статистика. Я бы советовал вам не входить в комнату Игоря в такие ночи поодиночке. Входите вместе. На всякий случай.

– Чет, по-моему, перегиб,– заметил Сергей Мещеряков, нахмурившись.

– Совсем нет. Были случаи, когда лунатики проявляли агрессию к близким людям. Были случаи, когда доходило до преступлений. Редко, но были. Исключать ничего нельзя. По крайней мере на первых порах.

– Ничего такого не было,– продолжал гнуть Сергей. Он посмотрел на жену, ища ее поддержки. Та молча смотрела на свою сумочку.

– Вы не понимаете.– Он дружелюбно улыбнулся.– Сейчас все изменилось.

– С чего вдруг?– кипятился Сергей Мещеряков.– Что такого изменилось?

– Мы начали говорить об этом,– спокойно произнесла его жена, не поднимая глаз.– Открыто.

Он вновь улыбнулся.

– Я рад, что вы понимаете. Мои рекомендации – это всего лишь рекомендации. Я пока не знаю ни вас, ни вашего сына, и не хочу никого задеть. Я говорю с точки зрения опыта. – Он протянул руку, взял телефон и отключил аудиозапись.– Итак, начнем завтра. Время приема уточните, пожалуйста, на ресепшене. На этом пока все. Всего доброго.

Родители поднялись синхронно, парень – с небольшой задержкой, словно ждал команды. Несмотря на джекилхайдовский вид и все ужастики, которые прозвучали тут в кабинете, с виду он обычный парень. Налицо все признаки социализации. Ходит в школу, в спортивную секцию. Не зная, для чего, просто так сказали, вот и ходит. Друзей особо нет. Родители – тоже далеко не друзья. Есть аккаунты в соцсетях. Не самостоятелен. Не умеет принимать решения, разве что под прессом. Но это не взвешенное решение, а то, что легче всего. Один пункт идет вразрез: не теребит смартфон, как отец свои автоключи. Возможно, ниточка. Или же просто депрессия с утра, как реакция на все произошедшее. Сюда ведь он тоже не по своей воле пришел. Сказали – он и пошел. Такие дети.

Перед тем, как закрылась дверь, парень, похожий на гопника, но не являющийся оным, обернулся и коротко стрельнул в его сторону недружелюбным подбитым глазом. А вот другая половина лица казалась все такой же безмятежной. Он словно продолжал сидеть на диване, таращиться в окно и витать в мирах Амбера. Ладно, кто бы ты ни был, Джекил, или Хайд, или чертилка какая. Если твои предки не исчезнут сейчас с концами, посчитав, что все это – чересчур для их психики, постараемся вытащить твоих демонов на поверхность.

Потом дверь за ними закрылась. Одновременно дверь в комнату, где Петрова ждала смерть, захлопнулась окончательно тоже.

Глава 2. На улице – 1.

Очутившись в коридоре, Сергей Мещеряков изучил визитку, которую психолог вручил им в самом начале встречи. Потом хмыкнул, взглянул на жену.

– Вика!

Она обернулась. Он развернул визитку к ней лицевой стороной, загадочно ухмыляясь.

– Виктор Петрович Петров,– прокомментировал он, понизив голос – на тот случай, если Виктор Петрович Петров прильнул к двери изнутри и подслушивает.– Его батя был Петя Петров.

– Главное, что он сам не Петя Петров,– парировала Вероника.– И это сейчас самый актуальный вопрос.

– Да ладно, я просто разрядить,– обиделся Сергей, что шутку не оценили. Игорь, правда, оценил, но не подал вида. Ему вообще нравились шутки отца. Они были трехкопеечными и без выкрутасов. Маме – непонятно, нравились или нет, но она часто эти шутки троллила. Порой весьма тонко, так что отец терялся. Мама в этом плане имела куда более изощренные мозги. Как вот десятью минутами ранее, когда Петров разглагольствовал о ритмах и теориях. Отец явно «повелся», а мама вмиг раскусила эти танцы с бубном. Впрочем, Игорь надеялся, что психолог этот знает гораздо больше, чем выдал на первой встрече. У него создалось такое впечатление. В Петрове виделся потенциал. А еще Игорю показалось, что Петров – не докапывальщик. Поэтому он согласился на эти сеансы. Хотя, можно подумать, у него был какой-то выбор.

Обиды отца на мать были столь же грошовыми и длились пару секунд, после чего он все забывал. Родители пошли на ресепшен, оформлять бумаги и вносить соответствующую плату – Игорь в финансово-деловых вопросах не участвовал. Он стянул бахилы и встал сбоку от входной стеклянной двери. Солнце снаружи лилось неистово, внутри холодили кондеры. Игорь любил лето, любил солнце. Солнце и жара ассоциировались с относительной свободой и счастьем, что бы ни значили эти слова на самом деле.

Мимо прошли женщина и девочка, чуть младше него, держась за руки. Игорь не смотрел на них, он вообще избегал смотреть на кого бы то ни было, но с некоторых пор его «боковые» чувства приобрели феноменальную силу. Он видел все вокруг, замечал каждую деталь, глядя в одну точку – в окно, или в пол, или на свои руки, или под ноги,– он на самом деле контролировал все 360 градусов вокруг себя. Он слышал и впитывал каждое слово, выглядя спящим с открытым ртом. Он ловил кожей взгляды, чувствовал по изменению воздуха близкое движение – в его сторону или от него; он предугадывал каждый шаг. Он не смотрел на проходящих мимо маму с дочкой, но он точно знал, что те пялятся. Что ж, это понятно, сегодня он – гвоздь программы. Успокаивало лишь то, что он знал и другое: смотрят – не на него. Смотрят – на фингал. Его самого не видят за фингалом, не видят Игоря Мещерякова. И хоть взгляды коробили, будь его воля, он наносил бы себе фингалы по утрам специальной краской. Потому что во всех других случаях взгляды в его сторону не предвещали ничего хорошего. Вернее, в 99% других случаев. Потому как что-то случилось однажды. И не только то, что он начал ходить во сне.

Они вышли из клиники и двинулись к стоянке, где их ждал синий Хендай I10. Расстояние преодолевали молча, как партизаны в тылу. Игоря всегда прикалывало, как они идут втроем, когда втроем. Отец шел впереди, как гусак, он всегда торопился и ничего не успевал. Мама демонстративно сохраняла хладнокровие и отказывалась подстраиваться под его ритм, поэтому телепалась сзади. Игорь же, в стремлении угодить обоим, болтался в промежутке, то ускоряясь, то сбавляя темп.

В машине отец спросил:

– Ну что ты думаешь?

– Про сына Петра?– уточнила мама.

– Ну…

– Он – молодец,– сказала она равнодушно. – Начал давать советы только после того, как раскрутил нас на сеансы. А пока не раскрутил, давал лекцию про ритмы, которая нам очень поможет в жизни.

– Так-то да…– Отец обескураженно положил руки на руль и взглянул сквозь ветровое стекло.– Думаешь, фигня все? Развод очередной?

– Вряд ли развод,– сказала мама.– Его хвалят. В интернете у него рейтинг 4,9 из пяти. Может, конечно, сам накрутил себе… Но его знают люди. На работе одна сотрудница к нему дочку свою водила, он ее от энуреза вылечил.

– Понятно…

Игорь, слушая разговор, открыл боковое окно. В машине имелся кондер, но тот на днях крякнул, а у отца пока не было времени сгонять в мастерскую. Как назло, сегодня с утра жара усилилась.

– Слушай, я так и не понял последнюю фишку,– сказал отец.– Что значит – все изменилось, потому что начали об этом говорить?

– Всего лишь очередная теория,– отозвалась мама.– Феномен Баадера какого-то там, если я правильно помню. Суть в том, что если начинаешь говорить о том, чего нет, то это потом начинает случаться. Не обязательно с тобой, может, с соседом, или в газете прочтешь. Но где-то случится.

– Так он и начал об этом говорить! Петров! О лунатиках-преступниках. Получается, это он будет виноват, если что?

– Да, Сергей,– ровно и без эмоций ответила мама.– Он будет виноват, если что.

Отец покосился на нее и промолчал. Игорь стиснул зубы, чтобы не улыбнуться. Что ж, мамин юмор ему тоже нравился, хоть он и был своеобразный. Ему часто казалось, что достойно оценить этот юмор может только он сам. Он взглянул на зеркальце и внезапно наткнулся на мамин спокойный взгляд.

– Игорь, прикрой окно. Сейчас поедем, тебя может продуть. Надо оно тебе?

– Да ладно, брось ты!– Отец завел двигатель.– Жарень такая, какой продуть.– Однако Игорь уже послушно нажал на кнопку автоматического управления.

– Именно поэтому,– сказала мама. – Он потный, и сквозняк. Кондер лучше наладь.