По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Российская автономия
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Российская автономия
Олег Емельянович Кутафин
Автор, основываясь на большом фактическом материале, анализирует особенности автономии в царской, советской и постсоветской России. В работе подчеркивается мысль, что в условиях современной РФ, все субъекты которой являются автономными, нет необходимости в существовании каких-либо других автономий или подчеркивании автономного характера отдельных субъектов РФ в их наименовании. Для научных работников, преподавателей, аспирантов и студентов юридических вузов, всех, кто хочет получить глубокое знание о конституционном праве России.
РОССИЙСКАЯ АВТОНОМИЯ
Олег Емельянович Кутафин
[битая ссылка] ebooks@prospekt.org
Информация о книге
УДК 342.25(470+571)
ББК 67.401(2Рос)
К95
Кутафин О. Е.
Автор, основываясь на большом фактическом материале, анализирует особенности автономии в царской, советской и постсоветской России. В работе подчеркивается мысль, что в условиях современной РФ, все субъекты которой являются автономными, нет необходимости в существовании каких-либо других автономий или подчеркивании автономного характера отдельных субъектов РФ в их наименовании.
Для научных работников, преподавателей, аспирантов и студентов юридических вузов, всех, кто хочет получить глубокое знание о конституционном праве России.
УДК 342.25(470+571)
ББК 67.401(2Рос)
© О. Е. Кутафин, наследники, 2014
© ООО «Проспект», 2014
Предисловие
Россия вот уже несколько столетий существует как многонациональное государство. Многонациональность всегда порождала вопрос об обеспечении единства страны и требовала выбора такой формы государственного устройства России, которая способствовала решению этой задачи.
Длительное время в условиях царской России такой формой было унитарное государство, которое, однако, допускало различные формы самоуправления отдельных его частей как национальных, так и не имевших национальной специфики (например, казачество).
Следующей формой государственного устройства российского государства, избранной в советский период с целью остановить те центробежные силы, которые грозили распадом России, являлась нетрадиционная для мировой практики федерация, при которой Россия фактически оставалась унитарным государством, но юридически признавалась федеративным, хотя и не союзным государством. Предполагалось, что эту федерацию составит союз областных образований, которые должны были стать автономиями, в том числе национально-территориальными.
И только в постсоветский период Россия становится федерацией в полном смысле этого слова. Однако и эта федерация стала результатом наличия в составе России многочисленных автономий, которые она была вынуждена сохранить в составе российского государства в целях обеспечения его единства, а также удовлетворить разнообразные национальные амбиции ее отдельных регионов.
Таким образом, автономия в России всегда играла особую роль, поскольку служила своеобразным способом сохранения ее единства.
И хотя сегодня некоторым кругам, особенно в регионах, автономия представляется уже своего рода атавизмом, недостаточно престижной формой их национального или территориального существования, она и сегодня для России единственный выход из положения, позволяющий сохранить единство страны, основанный на ее демократической централизации, предоставляющий регионам как населенным в основном русскими, так и имеющим компактно проживающее население других национальностей, возможность подлинного самоуправления, обеспечивающего наиболее полный учет региональных интересов, включая национально-региональные.
Однако наиболее полное использование этих возможностей автономии невозможно без всестороннего изучения ее практического применения в нашей стране в разное время как в территориальной, так и национально-культурной форме.
Надо сказать, что в разное время под автономией в России не всегда понималось одно и то же. Но в какой бы форме она фактически или юридическим не использовалась, в унитарном государстве автономия всегда представляла такое образование, которое по своему правовому положению занимало место между суверенным государством, в составе которого она находилась, и местным самоуправлением. В федеративном государстве все его субъекты являлись автономными образованиями, даже если они провозглашались суверенными государствами. «Спящий» суверенитет субъектов федерации фактически почти ничем не отличается от автономного статуса. Реальный же суверенитет субъектов федерации несовместим с ее существованием.
Глава I
АВТОНОМИЯ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
§ 1. Понятие автономии в дореволюционной России
В Российской империи не было образований, официально признанных автономией. Видимо, поэтому в русской правовой литературе автономии как институту достаточно долго не уделялось сколько-нибудь серьезного внимания, а упоминания о ней чаще всего сводились к использованию ее за рубежом.
Так, в определении автономии, данном в словаре юридических и государственных наук, указывается, что автономия – в собственном смысле – «право самостоятельного законодательства. Автономной провинцией, колонией и т. п. называется часть государства, имеющая местный парламент или, вообще, какую-либо местную организацию законодательной власти»[1 - Словарь юридических и государственных наук. Т. 1. СПб., 1901. С. 63, 64.].
«Как на пример автономии, – говорилось в этом словаре, – можно указать на австралийские и американские колонии Англии. Часто под понятие автономии подводят и право самоуправления, существенно, однако, от автономии отличное»[2 - Там же.].
Разного рода автономные образования фактически существовали и в России. «…С постепенным разрастанием территории России, границы ее охватывают собою, – писал Н. М. Коркунов, – одно за другим множество самостоятельных прежде государств или владений других держав, и русская власть нередко сохраняла за присоединенными областями их местные законы и учреждения, предоставляя им иногда более или менее широкую местную автономию»[3 - Коркунов Н. М. Русское государственное право. Т. 1. СПб., 1892. С. 133.].
Признавая существование в России автономий, Н. М. Коркунов не исследовал правовую природу этого института, а упоминал об автономиях только для того, чтобы доказать, что их существование не колеблет государственного единства России.
«В некоторых случаях, – писал он, – автономия принимает весьма значительные формы, что и подало повод иным исследователям в некоторых присоединениях России видеть унию с нею как бы самостоятельных государств.
Вопрос о том, представляет ли данный случай приобретения Россией новой области присоединение, инкорпорацию или соединение, унию, имеет огромное практическое значение. Если все части русской территории инкорпорированы, присоединены, они составляют ее подчиненные части. Русский монарх представляет тогда единую государственную власть, распространяющую свое действие одинаково на все области, подвластные его скипетру, имеющую повсюду одни и те же права, одну и ту же силу. Как неограниченный монарх России, он является тогда таким же неограниченным властителем и каждой отдельной ее области. Как бы ни была широка автономия какой-либо подчиненной области, законодательная власть русского монарха стоит выше этой автономии, и в этом заключается достаточное обеспечение преобладания общерусских интересов над какими бы то ни было местными, партикуляристическими стремлениями.
Такое подчинение присоединенных областей, хотя бы пользующихся самой широкой автономией, общей законодательной власти признается в литературе государственного права бесспорным положением»[4 - Коркунов Н. М. Указ. соч. С. 133.].
Все эти рассуждения Н. М. Коркунова давали основания сделать вывод о том, что, по его мнению, автономии в России – это области, присоединенные к ней и пользующиеся той или иной степенью самостоятельности. Вместе с тем любая автономия не может быть угрозой единству России, поскольку она всегда находится в ее подчинении и никогда не может рассчитывать на сколько-нибудь равноправное положение с ней, взятой как единое целое. Этим любая автономия отличается от федерации, которая является союзом равноправных партнеров.
О существовании в России автономии писал и В. В. Сокольский, который исходил из того, что предоставление местной автономии отдельным областям государства не противоречит нераздельности и неделимости Российской империи как политического тела[5 - См.: Сокольский В. В. Краткий учебник русского государственного права. Одесса, 1890. С. 231, 232.].
Рост политической активности в стране, включая и национальные окраины России, существенно повысил интерес исследователей к вопросам автономии, особенно в плане будущего устройства России. Причем многие из этих исследователей отражали взгляды на эти вопросы различных партий.
«За последний год, – писал Ф. Ф. Кокошкин в 1905 г., – русская политическая мысль сделала огромный шаг вперед. Вопросы государственного права и политики, еще недавно бывшие исключительным достоянием университетских аудиторий и специальных ученых трактатов, подвергаются всестороннему обсуждению в широких кругах общества. Устанавливаются определенные принципы разрешения этих вопросов, входящие в плоть и кровь общественного сознания и объединяющие большую часть деятельных общественных сил. Различными группами и организациями вырабатываются уже подробные проекты будущего государственного устройства России.
При таком положении вещей особенно резко бросается в глаза невыясненность в общественном мнении вопроса, к которому можно относиться различно по существу, но важность которого для будущего политического развития России отрицать невозможно, – вопроса об областной автономии»[6 - Кокошкин Ф. Ф. Областная автономия и единство России. М., 1905. С. 3.].
Ф. Ф. Кокошкин полагал, что областная автономия не является созданием государства в государстве. Она лишь «перенесенная часть законодательной деятельности одного и того же государства из центра на места, иначе говоря, распространение на область законодательства основного принципа местного самоуправления, в силу которого местные дела должны решаться местными выборными людьми»[7 - Там же. С. 6.].
Как считал исследователь, областная автономия и местное самоуправление суть явления одного и того же порядка. Между ними нельзя провести резкой, принципиальной границы. «Во всяком сколько-нибудь развитом самоуправлении, – писал он, – всегда содержатся зачатки автономии, которые при известных условиях могут перейти в настоящее автономное устройство»[8 - Там же.].
Ф. Ф. Кокошкин подчеркивал, что для того, чтобы поставить вопрос об областной автономии правильно, следует прежде всего не смешивать понятий автономии и федерации. «Между автономным и федеративным устройством, – отмечал он, – есть сходство, заключающееся в том, что и здесь и там мы находим наряду с общегосударственным представительством местные законодательные собрания; но входящие в состав федеративного государства штаты или кантоны отличаются от автономных провинций нефедеративного государства двумя существенными чертами. Во-первых, они имеют не только свои местные законодательные собрания, но и свои особые, независимые от центральной власти правительства.…Напротив, автономная область… своего самостоятельного правительства иметь не может; высшим представителем правительственной власти в ней является наместник или генерал-губернатор, назначаемый главою всего государства и ему подчиненный. Во-вторых, в федерации местные законы издаются исключительно местным органом, без всякого участия центральной власти… В государстве же с автономным устройством провинций местное законодательство построено на началах взаимодействия провинциальных органов центральной власти»[9 - Там же. С. 5.].
Ф. Ф. Кокошкин решительно выступал против бытовавшего в тот период в России мнения о том, что государственное единство России несовместимо ни с автономией, ни с федерацией. «Германия и Соединенные Штаты, – указывал он, – федерации, и тем не менее они представляют собой не «союзы самостоятельных областей»… а государства и притом государства, принадлежащие к числу могущественнейших держав в мире и ведущие мировую империалистическую политику, во всяком случае, с неменьшим успехом, чем наше отечество»[10 - См.: Кокошкин Ф. Ф. Указ. соч. С. 7.].
Если даже федеративное устройство не ослабляет единства и могущества государства, подчеркивал Ф. Ф. Кокошкин, то тем менее можно видеть какую-либо опасность для них в областной автономии, которая является лишь высшей ступенью развития местного самоуправления.
По мнению ученого, ничто так не запутывает вопроса об автономии, как преувеличенные надежды или фантастические страхи, связанные с ним. «Нужно подойти к нему спокойно и просто, – считает он, – взглянуть на него трезво, как на деловой вопрос практической политики. В сущности, он сводится к следующему вопросу: нужны или нет в России местные законы? Если они не нужны, если Россией можно управлять посредством одних общих законов, «действующих на всем пространстве Империи», то, конечно, не нужна и автономия. Но ответ на предыдущий вопрос ясен сам собой. Даже в настоящее время, при общей системе бюрократического централизма, после нескольких десятилетий политики, стягивающей все к центру и стирающей все местные особенности, в России тем не менее во многих областях действуют местные законы, как, например, особые гражданские законы в Польше и Закавказье. Очевидно, и в будущем наряду с общими законами должны действовать и местные. А если необходимы местные законы, то нужны и местные законодательные учреждения. Члены Государственной Думы, как представители всего народа, должны обсуждать и решать общегосударственные дела; местные дела, в том числе и местные законы, должны быть предоставлены местным выборным людям»[11 - Там же. С. 9, 10.].
Ф. Ф. Кокошкин полагал, что издание местных законов общегосударственным народным представительством было бы не только принципиально неправильно, но и совершенно нецелесообразно практически. «Представим себе, например, Россию с Государственной Думой, но без всякой местной автономии, – писал он. Положим, что в Царстве Польском, где действует особая ипотечная система, обнаруживается настоятельная потребность в каком-либо изменении этой системы. Прежде всего потребность эта никак не может рассчитывать на быстрое удовлетворение. В сравнении с делами общегосударственными она всегда будет казаться маловажной, а опыт Западной Европы показывает, что даже в государствах, меньших по размеру и менее нуждающихся в реформах, чем Россия, парламенты с трудом справляются со всеми текущими общегосударственными делами. Местная нужда будет годами оставаться неудовлетворенной к справедливому неудовольствию местного населения. Далее, если до нее и дойдет наконец очередь, вопрос о местном законе будет решаться собранием, в котором 19 членов из 20 не будут иметь ни ясного о нем понятия, ни живого интереса к нему; в лучшем случае, большинство будет руководствоваться мнением депутатов данной области… Но эти депутаты, избранные для обсуждения и решения дел общегосударственных совместно с выборными от других местностей Империи, не могут быть признаны достаточным и компетентным представительством края для решения его местных дел; они не могут заменять собой местного собрания так же, как гласные от того или иного уезда в губернском собрании не могут заменить собой уездное собрание и вместо него решать уездные дела. Единственным компетентным органом для обсуждения местных законов является местное представительное собрание»[12 - Кокошкин Ф. Ф. Указ. соч. С. 10, 11.].
Рассматривая вопрос о том, будет ли уничтожено единство Российского государства в случае, если в какой-либо части Империи наряду с общими законами, издаваемыми императором при участии Государственной Думы, будут действовать в известных отношениях местные законы, издаваемые также императором при участии областной думы, Ф. Ф. Кокошкин подчеркивал, что ответ на этот вопрос может быть только отрицательным.
«В самом деле, – писал он по этому поводу, – в чем же заключается опасность для государственного единства? В самом существовании местных законов наряду с общими? Но тогда единства у нас и теперь нет. В том, что пределы местного законодательства могут быть раздвинуты слишком широко? Но ведь эти пределы будут установлены общеимперским законом, т. е. решением Государственной Думы, утвержденным Императором. Или можно опасаться, что областная дума выйдет из пределов своей власти и захватит полномочия, ей не принадлежащие? Но ее решения для того, чтобы войти в законную силу, должны получить санкцию монарха. Или, наконец, опасаются того, что население автономной области совершенно не станет сообразоваться с общими законами и попытается отделиться от России? Но тогда причем тут автономия? Если в какой-нибудь части населения Империи окажется желание и решимость произвести восстание, оно произведет его и без автономии и даже без нее скорее, чем с нею»[13 - Там же. С. 11.].
Олег Емельянович Кутафин
Автор, основываясь на большом фактическом материале, анализирует особенности автономии в царской, советской и постсоветской России. В работе подчеркивается мысль, что в условиях современной РФ, все субъекты которой являются автономными, нет необходимости в существовании каких-либо других автономий или подчеркивании автономного характера отдельных субъектов РФ в их наименовании. Для научных работников, преподавателей, аспирантов и студентов юридических вузов, всех, кто хочет получить глубокое знание о конституционном праве России.
РОССИЙСКАЯ АВТОНОМИЯ
Олег Емельянович Кутафин
[битая ссылка] ebooks@prospekt.org
Информация о книге
УДК 342.25(470+571)
ББК 67.401(2Рос)
К95
Кутафин О. Е.
Автор, основываясь на большом фактическом материале, анализирует особенности автономии в царской, советской и постсоветской России. В работе подчеркивается мысль, что в условиях современной РФ, все субъекты которой являются автономными, нет необходимости в существовании каких-либо других автономий или подчеркивании автономного характера отдельных субъектов РФ в их наименовании.
Для научных работников, преподавателей, аспирантов и студентов юридических вузов, всех, кто хочет получить глубокое знание о конституционном праве России.
УДК 342.25(470+571)
ББК 67.401(2Рос)
© О. Е. Кутафин, наследники, 2014
© ООО «Проспект», 2014
Предисловие
Россия вот уже несколько столетий существует как многонациональное государство. Многонациональность всегда порождала вопрос об обеспечении единства страны и требовала выбора такой формы государственного устройства России, которая способствовала решению этой задачи.
Длительное время в условиях царской России такой формой было унитарное государство, которое, однако, допускало различные формы самоуправления отдельных его частей как национальных, так и не имевших национальной специфики (например, казачество).
Следующей формой государственного устройства российского государства, избранной в советский период с целью остановить те центробежные силы, которые грозили распадом России, являлась нетрадиционная для мировой практики федерация, при которой Россия фактически оставалась унитарным государством, но юридически признавалась федеративным, хотя и не союзным государством. Предполагалось, что эту федерацию составит союз областных образований, которые должны были стать автономиями, в том числе национально-территориальными.
И только в постсоветский период Россия становится федерацией в полном смысле этого слова. Однако и эта федерация стала результатом наличия в составе России многочисленных автономий, которые она была вынуждена сохранить в составе российского государства в целях обеспечения его единства, а также удовлетворить разнообразные национальные амбиции ее отдельных регионов.
Таким образом, автономия в России всегда играла особую роль, поскольку служила своеобразным способом сохранения ее единства.
И хотя сегодня некоторым кругам, особенно в регионах, автономия представляется уже своего рода атавизмом, недостаточно престижной формой их национального или территориального существования, она и сегодня для России единственный выход из положения, позволяющий сохранить единство страны, основанный на ее демократической централизации, предоставляющий регионам как населенным в основном русскими, так и имеющим компактно проживающее население других национальностей, возможность подлинного самоуправления, обеспечивающего наиболее полный учет региональных интересов, включая национально-региональные.
Однако наиболее полное использование этих возможностей автономии невозможно без всестороннего изучения ее практического применения в нашей стране в разное время как в территориальной, так и национально-культурной форме.
Надо сказать, что в разное время под автономией в России не всегда понималось одно и то же. Но в какой бы форме она фактически или юридическим не использовалась, в унитарном государстве автономия всегда представляла такое образование, которое по своему правовому положению занимало место между суверенным государством, в составе которого она находилась, и местным самоуправлением. В федеративном государстве все его субъекты являлись автономными образованиями, даже если они провозглашались суверенными государствами. «Спящий» суверенитет субъектов федерации фактически почти ничем не отличается от автономного статуса. Реальный же суверенитет субъектов федерации несовместим с ее существованием.
Глава I
АВТОНОМИЯ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
§ 1. Понятие автономии в дореволюционной России
В Российской империи не было образований, официально признанных автономией. Видимо, поэтому в русской правовой литературе автономии как институту достаточно долго не уделялось сколько-нибудь серьезного внимания, а упоминания о ней чаще всего сводились к использованию ее за рубежом.
Так, в определении автономии, данном в словаре юридических и государственных наук, указывается, что автономия – в собственном смысле – «право самостоятельного законодательства. Автономной провинцией, колонией и т. п. называется часть государства, имеющая местный парламент или, вообще, какую-либо местную организацию законодательной власти»[1 - Словарь юридических и государственных наук. Т. 1. СПб., 1901. С. 63, 64.].
«Как на пример автономии, – говорилось в этом словаре, – можно указать на австралийские и американские колонии Англии. Часто под понятие автономии подводят и право самоуправления, существенно, однако, от автономии отличное»[2 - Там же.].
Разного рода автономные образования фактически существовали и в России. «…С постепенным разрастанием территории России, границы ее охватывают собою, – писал Н. М. Коркунов, – одно за другим множество самостоятельных прежде государств или владений других держав, и русская власть нередко сохраняла за присоединенными областями их местные законы и учреждения, предоставляя им иногда более или менее широкую местную автономию»[3 - Коркунов Н. М. Русское государственное право. Т. 1. СПб., 1892. С. 133.].
Признавая существование в России автономий, Н. М. Коркунов не исследовал правовую природу этого института, а упоминал об автономиях только для того, чтобы доказать, что их существование не колеблет государственного единства России.
«В некоторых случаях, – писал он, – автономия принимает весьма значительные формы, что и подало повод иным исследователям в некоторых присоединениях России видеть унию с нею как бы самостоятельных государств.
Вопрос о том, представляет ли данный случай приобретения Россией новой области присоединение, инкорпорацию или соединение, унию, имеет огромное практическое значение. Если все части русской территории инкорпорированы, присоединены, они составляют ее подчиненные части. Русский монарх представляет тогда единую государственную власть, распространяющую свое действие одинаково на все области, подвластные его скипетру, имеющую повсюду одни и те же права, одну и ту же силу. Как неограниченный монарх России, он является тогда таким же неограниченным властителем и каждой отдельной ее области. Как бы ни была широка автономия какой-либо подчиненной области, законодательная власть русского монарха стоит выше этой автономии, и в этом заключается достаточное обеспечение преобладания общерусских интересов над какими бы то ни было местными, партикуляристическими стремлениями.
Такое подчинение присоединенных областей, хотя бы пользующихся самой широкой автономией, общей законодательной власти признается в литературе государственного права бесспорным положением»[4 - Коркунов Н. М. Указ. соч. С. 133.].
Все эти рассуждения Н. М. Коркунова давали основания сделать вывод о том, что, по его мнению, автономии в России – это области, присоединенные к ней и пользующиеся той или иной степенью самостоятельности. Вместе с тем любая автономия не может быть угрозой единству России, поскольку она всегда находится в ее подчинении и никогда не может рассчитывать на сколько-нибудь равноправное положение с ней, взятой как единое целое. Этим любая автономия отличается от федерации, которая является союзом равноправных партнеров.
О существовании в России автономии писал и В. В. Сокольский, который исходил из того, что предоставление местной автономии отдельным областям государства не противоречит нераздельности и неделимости Российской империи как политического тела[5 - См.: Сокольский В. В. Краткий учебник русского государственного права. Одесса, 1890. С. 231, 232.].
Рост политической активности в стране, включая и национальные окраины России, существенно повысил интерес исследователей к вопросам автономии, особенно в плане будущего устройства России. Причем многие из этих исследователей отражали взгляды на эти вопросы различных партий.
«За последний год, – писал Ф. Ф. Кокошкин в 1905 г., – русская политическая мысль сделала огромный шаг вперед. Вопросы государственного права и политики, еще недавно бывшие исключительным достоянием университетских аудиторий и специальных ученых трактатов, подвергаются всестороннему обсуждению в широких кругах общества. Устанавливаются определенные принципы разрешения этих вопросов, входящие в плоть и кровь общественного сознания и объединяющие большую часть деятельных общественных сил. Различными группами и организациями вырабатываются уже подробные проекты будущего государственного устройства России.
При таком положении вещей особенно резко бросается в глаза невыясненность в общественном мнении вопроса, к которому можно относиться различно по существу, но важность которого для будущего политического развития России отрицать невозможно, – вопроса об областной автономии»[6 - Кокошкин Ф. Ф. Областная автономия и единство России. М., 1905. С. 3.].
Ф. Ф. Кокошкин полагал, что областная автономия не является созданием государства в государстве. Она лишь «перенесенная часть законодательной деятельности одного и того же государства из центра на места, иначе говоря, распространение на область законодательства основного принципа местного самоуправления, в силу которого местные дела должны решаться местными выборными людьми»[7 - Там же. С. 6.].
Как считал исследователь, областная автономия и местное самоуправление суть явления одного и того же порядка. Между ними нельзя провести резкой, принципиальной границы. «Во всяком сколько-нибудь развитом самоуправлении, – писал он, – всегда содержатся зачатки автономии, которые при известных условиях могут перейти в настоящее автономное устройство»[8 - Там же.].
Ф. Ф. Кокошкин подчеркивал, что для того, чтобы поставить вопрос об областной автономии правильно, следует прежде всего не смешивать понятий автономии и федерации. «Между автономным и федеративным устройством, – отмечал он, – есть сходство, заключающееся в том, что и здесь и там мы находим наряду с общегосударственным представительством местные законодательные собрания; но входящие в состав федеративного государства штаты или кантоны отличаются от автономных провинций нефедеративного государства двумя существенными чертами. Во-первых, они имеют не только свои местные законодательные собрания, но и свои особые, независимые от центральной власти правительства.…Напротив, автономная область… своего самостоятельного правительства иметь не может; высшим представителем правительственной власти в ней является наместник или генерал-губернатор, назначаемый главою всего государства и ему подчиненный. Во-вторых, в федерации местные законы издаются исключительно местным органом, без всякого участия центральной власти… В государстве же с автономным устройством провинций местное законодательство построено на началах взаимодействия провинциальных органов центральной власти»[9 - Там же. С. 5.].
Ф. Ф. Кокошкин решительно выступал против бытовавшего в тот период в России мнения о том, что государственное единство России несовместимо ни с автономией, ни с федерацией. «Германия и Соединенные Штаты, – указывал он, – федерации, и тем не менее они представляют собой не «союзы самостоятельных областей»… а государства и притом государства, принадлежащие к числу могущественнейших держав в мире и ведущие мировую империалистическую политику, во всяком случае, с неменьшим успехом, чем наше отечество»[10 - См.: Кокошкин Ф. Ф. Указ. соч. С. 7.].
Если даже федеративное устройство не ослабляет единства и могущества государства, подчеркивал Ф. Ф. Кокошкин, то тем менее можно видеть какую-либо опасность для них в областной автономии, которая является лишь высшей ступенью развития местного самоуправления.
По мнению ученого, ничто так не запутывает вопроса об автономии, как преувеличенные надежды или фантастические страхи, связанные с ним. «Нужно подойти к нему спокойно и просто, – считает он, – взглянуть на него трезво, как на деловой вопрос практической политики. В сущности, он сводится к следующему вопросу: нужны или нет в России местные законы? Если они не нужны, если Россией можно управлять посредством одних общих законов, «действующих на всем пространстве Империи», то, конечно, не нужна и автономия. Но ответ на предыдущий вопрос ясен сам собой. Даже в настоящее время, при общей системе бюрократического централизма, после нескольких десятилетий политики, стягивающей все к центру и стирающей все местные особенности, в России тем не менее во многих областях действуют местные законы, как, например, особые гражданские законы в Польше и Закавказье. Очевидно, и в будущем наряду с общими законами должны действовать и местные. А если необходимы местные законы, то нужны и местные законодательные учреждения. Члены Государственной Думы, как представители всего народа, должны обсуждать и решать общегосударственные дела; местные дела, в том числе и местные законы, должны быть предоставлены местным выборным людям»[11 - Там же. С. 9, 10.].
Ф. Ф. Кокошкин полагал, что издание местных законов общегосударственным народным представительством было бы не только принципиально неправильно, но и совершенно нецелесообразно практически. «Представим себе, например, Россию с Государственной Думой, но без всякой местной автономии, – писал он. Положим, что в Царстве Польском, где действует особая ипотечная система, обнаруживается настоятельная потребность в каком-либо изменении этой системы. Прежде всего потребность эта никак не может рассчитывать на быстрое удовлетворение. В сравнении с делами общегосударственными она всегда будет казаться маловажной, а опыт Западной Европы показывает, что даже в государствах, меньших по размеру и менее нуждающихся в реформах, чем Россия, парламенты с трудом справляются со всеми текущими общегосударственными делами. Местная нужда будет годами оставаться неудовлетворенной к справедливому неудовольствию местного населения. Далее, если до нее и дойдет наконец очередь, вопрос о местном законе будет решаться собранием, в котором 19 членов из 20 не будут иметь ни ясного о нем понятия, ни живого интереса к нему; в лучшем случае, большинство будет руководствоваться мнением депутатов данной области… Но эти депутаты, избранные для обсуждения и решения дел общегосударственных совместно с выборными от других местностей Империи, не могут быть признаны достаточным и компетентным представительством края для решения его местных дел; они не могут заменять собой местного собрания так же, как гласные от того или иного уезда в губернском собрании не могут заменить собой уездное собрание и вместо него решать уездные дела. Единственным компетентным органом для обсуждения местных законов является местное представительное собрание»[12 - Кокошкин Ф. Ф. Указ. соч. С. 10, 11.].
Рассматривая вопрос о том, будет ли уничтожено единство Российского государства в случае, если в какой-либо части Империи наряду с общими законами, издаваемыми императором при участии Государственной Думы, будут действовать в известных отношениях местные законы, издаваемые также императором при участии областной думы, Ф. Ф. Кокошкин подчеркивал, что ответ на этот вопрос может быть только отрицательным.
«В самом деле, – писал он по этому поводу, – в чем же заключается опасность для государственного единства? В самом существовании местных законов наряду с общими? Но тогда единства у нас и теперь нет. В том, что пределы местного законодательства могут быть раздвинуты слишком широко? Но ведь эти пределы будут установлены общеимперским законом, т. е. решением Государственной Думы, утвержденным Императором. Или можно опасаться, что областная дума выйдет из пределов своей власти и захватит полномочия, ей не принадлежащие? Но ее решения для того, чтобы войти в законную силу, должны получить санкцию монарха. Или, наконец, опасаются того, что население автономной области совершенно не станет сообразоваться с общими законами и попытается отделиться от России? Но тогда причем тут автономия? Если в какой-нибудь части населения Империи окажется желание и решимость произвести восстание, оно произведет его и без автономии и даже без нее скорее, чем с нею»[13 - Там же. С. 11.].
Другие электронные книги автора Олег Емельянович Кутафин
Последний отзыв
Очень интересно