Одиннадцатое августа

Вскоре после молебна прихожане стали замечать, что старушки-одуванчики-главные, и за ними и первые сменщицы, стоящие на подсвечниках по будням, как-то быстро стали умирать. Одна за другой – за год с небольшим я насчитал семнадцать трупов и сказал об этом старшей, Анне носатой. Но она, возмущаясь, возразила мне:

– Какие семнадцать. Не семнадцать, а двадцать одна отправилась. Вон, последнюю три дня назад отпели.

Мы переглянулись и расхохотались. Не слишком высоко ставил Вседержитель безумие прихожанок, по собственному хотению берущих, а точнее, из глотки настоятеля рвущих «благословение» на непонятно что, зачем и почему.

Летом 2001 года на десяти подсвечниках собора стало пусто, как сегодня в зоне АТО после «Градов» и «Ураганов». Не то, чтобы стоять во время службы, а убирать подсвечники стало некому. Не долго думая, взял тряпку, зубной порошок и стал драить по подсвечнику в день.

Не прошло и года, как в храме святителя Николая Чудотворца на долгих восемь лет появился волонтёр, убирающий и чистящий подсвечники.

Позволь мне дать тебе три совета

Однажды, где-то в 1999 году, после долгих упрашиваний, зашёл в гости к знакомой прихожанке. «На чай». Прозвал её за глаза Людмила с палкой. Была она своеобразной православной попрошайкой. Умела выпросить, умела и подать, но большую часть добычи оставляла себе. Водилось у ней много православных книг. Из-за чего я и пришёл к ней в гости. Выбрал несколько, поблагодарил и отправился домой.

Книги уже ждала моя мама, большая любительница подобной литературы. Прочитала и забыла. Настала моя очередь. Последняя из трёх книг была о схиархимандрите Троице-Сергиевой лавры Зосиме (Захарии, 1850—1936).[2 - Старец Захария. Схиархимандрит Свято-Троице-Сергиевой Лавры. Житие, подвиги, чудеса – Сост. Губанов В. А. – М.: Паломник: Глаголы жизни, 1998.] Это были неполные и отрывочные воспоминания духовных чад монаха, сестёр Екатерины и Елизаветы Висконти. Крупицы правды потрясли меня.

Один порядочный монах среди стаи озлобленных и недалёких рясоносцев до и после революции. Лавки, торг, тайные жёны, куча незаконнорожденных детей лаврских светочей – это до. А после нищета и скитания по чужим углам. Но даже такие скорби не смогли заглушить злобы братии к честному несению креста отцом Зосимы. Рождённый по плоти всегда будет гнать рождённого по духу.

Посмотрел на книги и стал собираться к Людмиле. Пора возвращать. Внезапно сильная слабость сделала ватными ноги. Лёг, взяв в руки книгу о старце Зосиме. Смотрю на него. И вдруг книга заговорила человеческим голосом: «Позволь мне дать тебе три совета».

От такого поворота дел стало не по себе. Так ведь сейчас никто не говорит. Старомодно. Подумал: «Вот и бесы книжные по мою душу заглянули». Лежу. Не знаю, как поступить. Позволить? Не позволить? Смотрю на книгу. Решился.

– Хорошо, – говорю. – Давай!

Книга вновь заговорила человеческим голосом:

– Чисто молись.

И снова после первого совета тишина. Говорю голосу: дальше.

– Не смори на женщин.

А последний показался самым странным для меня.

– Терпи поношения.

Тут от обиды за мою изнурительную болезнь и полную немощь меня словно прорвало. И пока Голос не ушёл, заявил ему горькую свою обиду на холостяцкую жизнь.

– Я жениться хочу.

Этот незапланированный вопрос нисколько не удивил истинного прозорливца.

– Господь воздвигнет тебе жену, – так же спокойно ответил мне Голос.

Позже я много раз сравнивал советы небесного старца, ставшего таким ещё при жизни и советы игумена Бориса, архимандритов: Наума, Зосимы, Амвросия и многих после них. Это небо и земля. Они не знают, что сказать. Гоняют человека на службы, изучают, подмечают, подстраивают разные ситуации, чтобы человек проявился, а толку никакого. Их советы привели к тому, что мы с мамой остались без крова. А ведь делали всё, как благословил батюшка.

Часовенка схиархимандрита Захарии на Введенском кладбище Москвы. Attribution-ShareAlike 3.0

С того момента прошло семнадцать лет. Я по-прежнему нечисто молюсь, смотрю на женщин и так и не научился терпеть поношения.

Маслины

В 1997 году диакон Гавриил предложил мне поехать по святым местам. Дело душеспасительное, но ехать не хотелось. Было ясно, что не зная обо мне ничего, благочинный и его зять решили меня толком изучить за неделю тряски в старом «Икарусе». Авось что-то и проявится. Всё по методикам наших благочестивых старцев.

Первым делом приехали мы в Оптину. К этому времени трудники и монахи разгребли грязь, отстроили храмы и вывезли сотни тонн мусора. Впереди песчаная дорога к понтонному мосту и раздавленные гадюки под колёсами автобусов.

Пока моя группа осматривала храмы, спустился в подвал, где монахи открыли большую книжную лавку. Здороваюсь и не разглядывая книги, спрашиваю монаха-продавца «Поучения Силуана Афонского» с полными комментариями Сахарова. У меня три одинаковых благословения монахов-духовников на покупку и постоянное чтение этой книги. Причём я его не просил. Мне его дали. А раз дали, духовное чадо должно его исполнить. Помню, тогда очень удивился, что не сговариваясь, независимо друг от друга, три совершенно разных священника дали мне одинаковое благословение.

Услышав, что просит заезжий профан в духовной жизни, берёт великолепно изданную книгу и швыряет её мне. Именно швыряет, а не даёт. В глазах просветлённого застыла такая презрительная порция ненависти, что от неожиданности я застыл. Спрашиваю, сколько? Плачу, книгу под мышку и бегом наверх. Эта ненависть так и осталась на книге. Терпел я её, терпел и в итоге подарил прихожанке нашего храма. Она очень хотела иметь у себя дома поучения старца Силуана. Моё первое знакомство с Оптиной.

Посетив все храмы, незаметно приблизили время обеда. Диакон привычно ведёт нас в трапезную для мирян. Пришли. Очередь. От усталости суточного переезда есть не хочется. Наконец разрешают зайти и нашей большой группе. Проходим на второй этаж за столы. Молитва, благословение, обедайте. На белых скатертях домашний творог, сметана, ещё что-то и маслины. Не просто маслины, а огромные чёрные маслины. Много. Полная миска роскошных и уже подзабытых мною маслин стоит передо мной. Как я давно их не ел! Аппетит появился мгновенно. Беру ложку и от жадности кладу себе полную тарелочку маслин.

Преподобный Силуан Афонский. Фото 30-e годы XX века. Public Domain.

Монах читает поучения. Чьи, то мне неведомо. Не до поучений. Маслины так и трещат у меня за ушами. Ем, ем. Как вкусно! Наслаждение, а не еда – маслины с чёрным хлебом. Но вот чтец прочитал главу и нас поднимают из-за столов. Меня как по губам ударили. Тарелка с маслинами осталась почти нетронутой. Только ведь начали трапезу и уже подъём. В армии и то время больше давали. Вновь молитва. Спускаемся вниз. Несолоно хлебавши, стою на солнцепёке.

После водных процедур уже по-настоящему хочется есть, а до ужина далеко. Иду со всеми в храм, где покоится преподобный Амвросий. Наклоняюсь перед его ракой и жалуюсь: не наелся, так хотелось маслин, забрали прямо изо рта!

После вечерней ужин. Нас вновь заводят на второй этаж. Молитва, благословение. Садимся. Рядом со мной вновь полное блюдо маслин. Наши на них не смотрят. Ищут на столе что посытнее. Теперь беру только ложку маслин. Всё равно сейчас выгонят. Здесь есть не дают, только дразнят! Ложку съел быстро, чтец ещё читает. Осторожно беру ещё. Ложку. Съел. Беру ещё одну. Наконец понял: маслинный голод остался в прошлом. Оглянулся на чтеца. Тот почему-то начал читать новую главу всё тех же поучений.

Прикидываю, что ещё можно съесть за это время. Нашёл пробойную икру минтая. Намазал хлеб сливочным маслом, сверху, не жалея, икрой. Сижу, слушаю, пью чай. Как только сделал последний глоток чая, чтец закончил вторую главу. Удивлён такой щедростью. Понимаю – теперь я точно наелся. Выходя из трапезной, обращаюсь к чтецу. Спрашиваю, что он читал? Тот отвечает:

– «Моя жизнь во Христе» святого праведного Иоанна Кронштадтского.

Созревшие оливки на ветке.

Почему-то на монахе лица нет. Похоже, ему стыдно. Может, в его келью пришёл преподобный и дал ему взбучку? Мол, чего ты людей заставляешь давиться? Сам-то ешь не спеша.

Вновь мы на улице. Нам через час уезжать. Не смотря на группу, иду в ещё открытый храм. Припадаю к мощам батюшки, благодарю его за невероятный приём, подарки, благословения, источник и роскошный ужин. Откуда может знать батюшка Амвросий, что я не прочь угоститься маслинами? И не обязательно чёрными. Говорю батюшке: чтец в трапезной исправился и дал всем поесть вволю, больше его не наказывай.

Так принимал нас в Оптиной преподобный Амвросий (Гренков).

Но и это не всё. На самом деле ходил я жаловаться не преподобному Амвросию, а преподобному Иосифу (Литовкину), о котором тогда ничего не знал. При открытии мощей могилы святых перепутали. Если хотите, так Господь указал на праведность этого святого и явное нежелание быть выкопанным преподобного Амвросия. Силы молитвы святых отцов хватило на то, чтобы навести слепоту на нетерпеливых искателей мощей. Вырыли Иосифа, а преподобный Амвросий остался лежать в земле. Но услышал меня именно батюшка Амвросий, хотя в соборе его и близко не было. Это ли не чудо!

Юродивые

В сентябре 1993 года мне пришлось ехать в Москву из-за своих бумаг. После приёма поехал на Тверской. В здании Почтамта «международные» переговоры были очень дешёвыми. Заказал Мариуполь и вышел на овальной формы площадку. Место было не простое. Напротив перед переходом располагалась остановка для московских школьниц, после уроков подрабатывавших своим телом. Отсюда их увозили в притоны для кавказцев. Стою, смотрю, как на глазах у всех ученицы превращаются в уличных шлюх по вызову.

В это время по лестнице на смотровую площадку неторопливо поднимается необычно одетый мужик. Поверх белоснежной сорочки интеллигента на нём ватник чёрного цвета. Он останавливается напротив меня. Прошла минута и того начинает трясти от неописуемой боли. Судорожно срывает с себя одежду: летит ватник, рвутся с мясом пуговицы на рубашке, скидываются портки. Он не успел даже сесть на корточки по нужде, как с него полилось. Опорожнился прямо на площадку. Лицо этого мученика стало белым как снег.

Посреди Тверского стоит совершенно голый мужик. Под ним куча. До Кремля десять минут ходьбы. Но вот появляется полицейский – исправлять ситуацию, хватает того молча за локоть и куда-то уводит. Голый босой мужик покорно идёт с ним. От увиденного я ещё долго не мог прийти в себя. Что это могло значить, понять было невозможно.

Прошло шесть лет и такая же кошмарная боль с такими же последствиями обрушилась на меня во время ночной рождественской службы 1999 года. Называется эта мука «афонская болезнь», ею расплачиваются бесы за подвижничество афонских монахов. Но я не монах и не подвижник. Такая редкая напасть может коснуться и обычного человека, если найдётся умелец, знающий суть «предания сатане во измождение плоти». Или, попросту говоря, имеющий власть над бесами.

Той холодной осенью девяносто третьего я впервые в своей жизни увидел настоящего московского юродивого. А с московской юродивой познакомлюсь через год в лавре преподобного Сергия. Звали её Лидия. Она была слепа на один глаз. С ней была связана одна забавная история.

На новый, 1995 год, мне пришлось всё-таки поехать к Науму (Байбародину), уломал меня мой духовник. Тогда я и познакомился с его напарницей, одетой как бедная нищенка. Мне не нужно было объяснять, кто передо мной, вопрос был в том, как она себя поведёт по отношению ко мне.

Через пару дней жительства в лавре мне почему-то стало жалко придурошно бегавшую во дворике женщину. На следующий день после службы иду к нему во двор приёмной. Лидии ещё нет. Роюсь в своей сумке, вынимаю три печенья. Думаю, подам ей сейчас. Как вдруг открывается входная калитка и в проходе появляется Лидия. Ба! Какие три печенья! Я от неожиданности дар речи потерял. Прямо навстречу мне идёт юродивая. Но как она одета! Норковая шапка, роскошное новое пальто, приличные женские сапожки, перчатки на руках. Дошла она до меня, а я ей три печенья, как побирушке какой-то в руки сую. Угостись, милостыньку прими, почавкай.