Одиннадцатое августа

Увидев в моей руке печенье, Лидия мгновенно скорчила рожу обиженной боярыни. Налившись неземным высокомерием, брезгливо поглядела на недоумка.

– Ты кому подаёшь? – и отведя мою руку в сторону, величаво прошествовала на своё рабочее место. Бесов гонять, людям помогать и за мной наблюдать! Не часто её видели такой, какая она есть.

Через полгода я вернулся больным домой. Прошло несколько лет и я приметил маленького роста женщину. Звали её Людочка. Она была духовной дочерью отца Николая, и точно как Лидия, по благословению, взяла на себя тайный подвиг юродства.

Мне она буравила всякую дребедень, но однажды Бог показал мне, на что способны Его юродивые. Под воротами храма святого Николая по воскресеньям и праздникам сидели в ряд пять-семь нищих. Слово «нищих» можно смело брать в кавычки. Все они имели пенсию или группу, а сиденье у входа было второй натурой этих людей.

Меня они считали за церковного дурачка – ушёл с работы и трёт подсвечник – значит свой. Церковную службу на своём языке они звали «шоу». Иногда просили помолиться. Иду утром. Лето. Жара. Команда в сборе. Смотрю, рядом с ними примостилась «просить» Людочка. Ну, думаю, это неспроста. На меня грустно смотрит печальными глазами старуха у двери.

– Олег, ты на службу?

– Да.

– Помолись за мою внучку. Не может родить. Говорят, патология – очень узкий таз. Кесарить денег нет. Помолись.

– Хорошо, поставлю свечку.

В храме ставлю за внучку свечку и прошу Бога помочь ей. Прошло немного времени, а я со всего размаха как в стену врезался. Э! Да её всей церковью не вымолить. Одни грехи. Только лоб впустую разбивать.

Выхожу со службы. Все на своих местах. Выкладываю ей прямым текстом «отчёт о проделанной работе».

Говорю.

– Что можно было сделать такого, что кругом, куда не кинь, стена грехов. Мне её не вымолить. Ищи деньги на кесарево. Если бы она лежала у мамы, ей бы всё сделали за так.

– Она в городском лежит.

– Ну так ищите деньги.

Прошло дней шесть. Снова вижу эту нищенку. Спрашиваю, как внучка. Родила?

– Весь роддом удивился, лежала она, лежала, а на третий день как что-то сдвинулось у ней. Ребёнок пошёл и она сама родила. Никто поверить не мог. Все говорили – вот это да!

Ого! Как Людочка молится. Сидела, слушала. На ус мотала и на тебе, девка родила. Так Бог показал силу тех, кто отверг себя ради других.

Осенью 2008 года Людочка пришла в храм с пластиковым пакетом в поддержку Януковича. Другой рукой она держала его фотографию в рамочке с траурной ленточкой на углу. Для пущей важности повязала на голову чёрный платок. Прибежала матушка.

– Людочка! Да ведь человек живой! – с нежной укоризной в голосе увещевает блаженную всё понявшая жена священника.

До его падения было ещё шесть лет.

За два года до моего умирания в нефрологии, Матрона Московская зримо появилась в Мариуполе. Вместе с Людочкой. Был один из понедельников конца июня 2007 года. В этот день приступ рвоты заставил меня снова колесить по всем церквям, заказывая литургии о здравии «болящего Олега».

Первой была Спасо-Преображенская церковь на Черёмушках. Икона «Нечаянная радость». Когда-то молитва и свечи у этой иконы спасли мою маму от погромной проверки и увольнения в роддоме. Ставлю ей свечи. Еду дальше.

Свято-Никольский храм возле Приморского райисполкома. Икона блаженной Матроны. «Стой и молись», – как бы говорят глаза блаженной. Стоял возле иконы больше часа, прося хоть немного ослабить приступ рвоты. Но помощи нет. Заказав литургии, еду на маршрутке дальше. Вдруг на одной из остановок заходит блаженная Людочка. Тащит за собой грузную развалившуюся старуху с закрытыми глазами. Та тяжело дышит, задыхаясь как астматичка.

Машу радостно Людмиле руками, мол, давай сюда, место свободное есть. Людочка сажает старуху напротив нас, а сама садится рядом со мной.

– Кто это? – спрашиваю, зная, что родителей у Людочки нет, умерли. Живёт вместе с тёткой, та неверующая.

– Мама, – благоговейно отвечает блаженная.

Этого хватило, чтобы я зацепился глазами за эту «маму». Лицо только что виденной мной иконы блаженной, только глаза полузакрыты. Они зрячие, но, по-моему, той совсем не нужные. Она и без них хорошо видит.

– Людочка, откуда вы?

– С семнадцатого микрорайона.

– А там чего делали?

– Яму сегодня вырыли.

– Какую яму? – от неожиданности похолодел.

Она это так сказала, что я, забыв про всё на свете, стал её расспрашивать. Оказалось, сегодня утром отец Гавриил отслужил молебен и освятил котлован под церковь. Мы ещё поговорили о местах, пригодных под храмы в городе и они вышли на собесе. Как только мы с мамой исчезли из Мариуполя, протоиерей Гавриил снял все архивные фото с приходского сайта, в том числе и «освящение ямы».

Всё это время я не спускал со старухи глаз. На ней было открытое старомодное платье, на груди креста нет. Вместо православного креста вся «площадь» была занята очень крупными аляповатыми нитками искусственного жемчуга. Посчитал. Пять ниток пластмассового ширпотреба. Они, увеличиваясь размером к центру, как раз надёжно прикрывали то место блаженной, где у ней был выпуклый врождённый крест.

«Да, умеют наши святые шифроваться под увечных, – думал, глядя на нитки „жемчуга“ на шее небесной гостьи. – Ну и „мама“ у Людочки. Сама Матрона блаженная. Чудотворница Московская»! После той маршрутки я больше года не видел блаженную.

А на меня как наехало. Я стал поминать во всех церквях родителей Матроны, Дмитрия и Наталию.

Чудо святителя Игнатия Мариупольского (Гозадини)

Шёл третий год, как я не ел живых овощей и фруктов. Живот периодически (через день) устраивал мне харакири, от которых темнело в глазах. И это помимо непрестанных болей в кишках. Все деньги, которые попадали к нам с мамой, уходили на йогурты в капсулах, бифиформ из Дании по немыслимой, для учителя, цене. А без них мне грозила мучительная смерть. Мы только что не голодали, но в душе была пасха. Бог вывел меня из торгового техникума.

За год до свободы, которая тогда казалась мне чем-то запредельно невозможным, учебным планом поставили провести или открытый урок или открытый классный час. Выбрал второе. Легче. А из всех тем подходящей показалась одна-единственная: «Святитель Игнатий (Гозадини) и греки Приазовья».

У диакона Гавриила выпросил кассету с канонизацией святителя, студенты принесли видеоплеер. Телик, который у нас стоял дома как инвентарь с того света, пришёлся как нельзя кстати. В моей группе было несколько гречанок. Именно они и взяли на себя первые роли рассказов о жизни святителя. Остальное, хоть и нехотя, разобрали мальчишки.

Настал день классного часа, посвящённого памяти святителя. В этот день на техникум нежданно-негаданно свалилась высокая комиссия из Киева. Раиса Николаевна, завуч техникума, приказывает без неё не начинать. Сама бежит вниз, встречать «гостей», после которых можно остаться без лицензии на право преподавания.

Митрополит Игнатий Мариупольский. Мариупольский краеведческий музей. Автор: неизвестный художник. На митрополите бриллиантовая панагия, подарок императрицы Екатерины II. Бессовестно украдена после смерти влыдыки теми, кто засыпал помоями его могилу.

Не знаю, почему, но я её ослушался. Закрыв дверь на замок, начали без неё. Говорили о кресте святителя, переходе греков из Крыма в Мариуполь, ужасах неизвестной эпидемии, смотрели прославление в кафедральном соборе Мариуполя. Объяснял, отвечая на вопросы, как называются одежды епископов, что они делают на службе. Час прошёл как мгновение.

На другой день завуч вызывает меня с материалами и сценарием классного часа к себе.

– Я так поняла, вы всё провернули без меня?

– Раиса Николаевна! Да ведь вы комиссию встречали.

– Могли подождать минут десять. Ничего бы с вами не случилось. А так, никого не пригласив, никто у нас не делает. С вашей стороны это просто хамство и дикость. Проведение мероприятия не засчитываю. Можете идти.

Молча захожу к завучу по учебной части, Валентине Харлампиевне. Здороваюсь, спрашиваю, как комиссия?

– Олег Степанович! Вчера с ними такое было, что я чуть с ума не сошла. Десятки комиссий встречала, но такого ещё не видела.