Антикварный магазин в Дубулты. Библиотека журнала «Вторник»

Акцент заметила!

– Пока нет, если честно, – признаюсь я. – Просто заглянул посмотреть. Я знаю эту улицу. Ведь раньше этого магазина не было?

– Нет, был когда-то давно. В советское время закрыли. Потом снова открылся, а в последние годы и, правда, не работал. Долгая история, – отвечает она после небольшой паузы.

Мой вопрос, кажется, взволновал ее. Чувствую – каждое слово значимо. Но в подробности вдаваться не хочет. Интонацией поставила барьер для возможных расспросов. Скорее всего, она – хозяйка. Продавщица не станет так разговаривать.

Продолжаю разговор. Теперь захожу с другого:

– У вас здесь очень интересно, просто глаза разбежались, – делаю я комплимент миниатюрной красавице.

Если честно, мне просто хочется немного поговорить с ней. В последние годы стал замкнутым, не привлекают новые знакомства, большие компании. А на отдыхе – я другой. Мне хочется общаться с людьми. Я и говорю с продавцами в магазинах, персоналом гостиниц, даже с полицейскими. Марина сердится на меня за это. Не понимаю, почему. Наверное, это еще одна «искра» между нами.

А с этой женщиной так и тянет пообщаться, зацепить ее слово за слово, ведь она действительно очень привлекательна. Жаль только, грустна.

– Я стараюсь подобрать много чего интересного, но покупают мало. – Она разводит руками. – Кризис. У местных нет денег. А туристы почти не знают про магазин.

Чувствую, напряжение оставляет ее. Правда, по-прежнему печальна, и, похоже, думает о чем-то своем.

– Когда же вы открыли его?

– Открыла месяцев восемь тому назад. В октябре.

Последние слова, похоже, даются ей с трудом. Будто вспомнила что-то очень тяжелое. Кстати, судя по ответу – она точно хозяйка.

– Все еще наладится, – говорю я, – узнают про вас, и дела лучше пойдут. После плохой погоды обязательно ждите хорошую. А в Прибалтике, вы это знаете лучше меня, погода меняется быстро.

Она понимает, что я поддерживаю ее пусть отчасти банальными, но искренне сказанными словами. Дарит мне улыбку. Улыбается на мгновение и одними глазами. На это мгновение печаль оставляет их.

А меня они просто притягивают. Как и вся она. Так бы и смотрел на нее. Именно это и делаю.

Откликается на мой взгляд! Сама смотрит приветливо. Может, это больше, чем вежливость? Жаль, тема разговора вроде иссякала. Неуклюже стараюсь продолжить беседу:

– А я приехал сюда отдохнуть, уже не первый раз. Было так приятно к вам зайти.

– Спасибо, – говорит она, – и где вы остановились?

Интересно, просто так спрашивает, или ей тоже интересно со мной общаться?

– В «Лиелупе», – охотно отвечаю я. И тут же делюсь своими планами. – Я здесь на четыре недели. Только сегодня приехал. Буду переезжать с места на место. Хочу побыть в разных уголках Юрмалы. Очень люблю ее.

– Это неплохое решение, – лаконично отвечает она.

– Теперь уже думаю, где буду жить после «Лиелупе».

– К чему склоняетесь?

– Еще не знаю. Может, найду что-нибудь на окраине Юрмалы, где совсем мало людей.

Она только кивает в ответ.

– Приехал один и свободен в передвижениях, – продолжаю я.

Что со мной происходит? Прямо сказал ей – один здесь. Это намек. Да, именно так. Она интересна мне.

В ответ – еле заметное движение длинных ресниц.

За разговором я медленно шел из глубины магазина. А она тоже шла в мою сторону. У нее очень легкая походка.

Теперь она совсем близко ко мне. Такая маленькая и такая грустная. Мне хочется долго разговаривать с ней. Но неудобно, да и она, может, не слишком расположена к длинной беседе с незнакомым человеком.

Больше не улыбается. Просто смотрит на меня, слегка наклонив голову. Челка легла красиво…

– Ой, – иду я наперекор себе, – заговорил вас, пойду.

– Заходите еще, – говорит она вежливо.

Дежурные слова? Или нет? Я надеюсь на это.

Я уже открываю дверь, чтобы выйти на улицу, когда она продолжает:

– Еще раз спасибо за пожелание хорошей погоды. Ее и, правда, давно не было. Может быть, вы привезли.

Был прав, когда надеялся – чувствую теплоту в ее голосе. Сразу оглядываюсь. Но она уже принялась за свои дела. Идет к полочкам с товарами, что-то переставляет с места на места. Что ж, для первого раза мы неплохо поговорили.

В отель я возвращаюсь по берегу моря. Ветер утих. Вместе с ним слегка стих и шум Балтики. Волны стали ниже, они с меньшей силой накатывали на пляж.

Балтика, вечер…

Людей на пляже заметно больше, чем днем. Одни сидят на синих, далеко стоящих друг от друга скамейках, другие просто гуляют вдоль моря. Третьи идут босиком по самой кромке пляжа – их ноги ласкает вода волн. И, конечно, почти никто не загорает. Сейчас июнь, а Латвия – не Арабские Эмираты.

Юрмала тянется вдоль моря не один десяток километров, и до гостиницы я добрался уже к вечеру. Посмотрел на закат – он такой длинный в июне – и спать.

Глава 6

Почти срезу после ухода незнакомца Инесе Иванидис поняла, что это день стал для нее менее грустным, чем длинная череда дней последнего года.

Года, который она, исполняя мечту убитого отца, посвятила магазину. Она готовила его к открытию, покупала старинные и не очень вещи, приводила в порядок помещение, следила за ремонтом. Хлопоты чуть-чуть притупляли горе – произошедшую чуть более года тому назад утрату отца.

Последние месяцы, когда магазин уже работал, оказались очень тяжелыми для нее. Стало меньше дел. Инесе не отвлекается, как прежде, от того, что несет в себе. Мир вокруг кажется темным от тоски по отцу. Год прошел, а она, тоска, меньше не стала.

Главное, что поддерживало Инесе – она сделала то, о чем он мечтал всю жизнь – принадлежащий ее предкам магазин был снова открыт.

Ее отец, Петр Иванидис, происходил из семьи греков, переселившихся в Российскую империю еще в 19-м веке. Иванидисы осели в Риге и занялись антикварным делом. Петр должен быть стать четвертым по счету Иванидисом – хозяином антикварной лавки в Дубулты. Его предкам, торговавшим в ней из поколения в поколение, она приносила неплохой доход.

Иванидисы могли бы стать и более богатыми, но в каждом из них жил не только продавец, но и коллекционер, собиратель, а, главное, ценитель красоты старинных вещей. Они не просто покупали и продавали, но и кое-что оставляли в своем доме. Даже в ущерб коммерции. Многое было собрано ими до революции, еще больше в годы гражданской войны в Латвии (здесь она шла в те же годы, что и у нас, в России – прим. автора). После второй мировой из-за пришедшей бедности семейству пришлось расстаться со многими любимыми вещами. Но все равно некоторые уголки их семейного гнезда – небольшого домика с башенкой на окраине Дубулты – походили на музей. Именно походили. Ведь в музеях старинные вещи ограждены от людей, они не выполняют свое предназначение и потому мертвы. А в доме Иванидисов они жили, украшая жизнь людей. В таком доме вырос Петр Иванидис. Здесь родилась и провела всю жизнь его дочь.

У Петра было бы хорошее будущее, если бы не присоединение Латвии к СССР.