Орех

– Да вот, – кивнула Ольга на подоконник. – Говорил, на работе проверишь, из чего она сделана.

На подоконнике лежал орех. Как и в машине, он был малинового цвета.

– Садись, ешь.

Кац мельком взглянул на стол, где стояли салат и тарелка с горячим, но всё его внимание, конечно, сконцентрировалось на зловещем сюрпризе.

– Откуда он здесь? – резко спросил Кац.

– Как откуда? Ты же его сам вчера здесь оставил.

– Я брал его утром на работу. Состав проверяли – мимо денег.

Ольга растерянно посмотрела на мужа.

– Как же… Я весь день дома была… Только на полчаса в магазин выходила, но это давно…

– И что, он весь день пролежал здесь?

– Да я не обращала внимания. Прямо перед твоим приходом посмотрела – он на подоконнике. Я и подумала, что…

– То есть днём ты его не видела.

– Говорю же – не обращала внимания…

– Ах, ты не обращала! – вскипел Семен Ефимович. – А надо было!

– Да что с тобой такое?

Тогда Кац рассказал, сбиваясь и вставляя ругательства – хотя последнего он при жене старался не делать, – о том, что произошло в лаборатории, а потом в машине.      «…так вот, когда я отъехал от стоянки, эта дрянь лежала на асфальте», – закончил он.

Ольга с сомнением покачала головой.

– Ты уверен?

– Я так и знал, что не поверишь! – опять начал распаляться Кац. – Что мне, на видео надо было заснять?

В это время зазвонил телефон, и Ольга сняла с базы трубку.

– Алё, – сказала она, и, закрыв микрофон рукой и шепнув Кацу: «Мама», ушла в комнату. Семён Ефимович остался наедине со своим ужином. Захватив пару раз вилкой салат, он отставил тарелку в сторону. Мысли об орехе жгли мозг и внутренности, и хотя проклятый предмет лежал рядом, на расстоянии вытянутой руки, смотреть на него, а тем более трогать не было никакого желания. «Эх, выпить бы сейчас, – подумал Кац. – Интересно, дома что-нибудь есть?»

Из комнаты доносилось щебетание жены. Семён Ефимович поднялся и открыл холодильник: ни в дверце, ни на полках спиртного не было. Он прошел в гостиную, где в одном из шкафов стенки имелся бар, и открыл дверцу. Слава богу! Перед глазами предстала почти полная бутылка молдавского бренди. Сопровождаемый удивленным взглядом жены, продолжавшей телефонную беседу, Кац вернулся на кухню, налил себе полный стакан, одним махом выпил и только тогда принялся за ужин. На орех он больше не смотрел, но его присутствие рядом всё равно ощущалось.

Когда вошла жена, Кац наливал себе уже второй стакан. «Сеня, может, ты скажешь, что с тобой происходит? – спросила она. – Ты никогда не пил в одиночку и без повода. И вообще: последние два дня я тебя совершенно не узнаю». Разговаривать с ней не было никакого желания: слишком долго пришлось бы объяснять вещи, в которых Кац и сам ещё не разобрался. Ясным становилось одно: орех непостижимым образом появляется вновь и вновь в разных местах, словно собака, не желающая терять своего хозяина. Но собаки не проходят сквозь стены, а этот… Мало того: он еще и привязывает к себе Семёна Ефимовича, явно влияя на его настроение, когда обретает малиновый цвет, – а именно вызывает безотчётный гнев. Как он оказывается в местах, куда неодушевлённому предмету невозможно попасть без посторонней помощи? Как он очутился здесь, на кухне, если был выброшен на стоянке из машины? Ответов на возникшие вопросы не было, однако всё это время Ольга, что его сильно раздражало, стояла у плиты, подбоченясь и вперив в него вопрошающий взгляд. Стараясь хранить спокойствие, Семён Ефимович объяснил как мог:

– Не знаю. Захотелось выпить – и всё. Устал. Я ведь для тебя собирался жалюзи повесить. Вот, настраиваюсь морально.

– Так что ты мне тут понавешаешь, пьяный-то?

– Никакой я не пьяный. Сейчас вот остатки добью – и за работу.

Жена покачала головой и, удаляясь в глубь квартиры, бросила:

– От мамы тебе привет.

– Спасибо.

Кац допил бренди, доел горячее и поставил грязные тарелки вместе со стаканом в раковину. Теперь, чтобы хоть как-то задобрить жену, надо найти дрель и повесить эти чёртовы жалюзи. Приподняв сиденье уголка, он увидел знакомый пластиковый ящичек. «Здесь она, отлично! – обрадовался Кац. – И не надо на балконе рыться». Тут же, рядом с дрелью, лежала ещё не открытая картонная упаковка с новыми жалюзи. «В ней и саморезы должны в комплекте быть, – предположил Кац, взрезая упаковку. – Точно, вот они». Обнаружив саморезы, Кац остался доволен, так как это экономило время. У него был свой пакет с саморезами самых разных размеров, но он-то точно хранился на балконе, и чтобы его найти… В общем, целая история. А сейчас всё складывалось наилучшим образом. Кац повеселел и даже проверил взглядом орех. Цвет у непрошеного гостя поблёк и приблизился к серебристому, как было в самом начале их «отношений». Насвистывая, Семён Ефимович вошёл в комнату, где перед телевизором сидела жена. Показывали очередной сериал-новодел.

– Оль, жалюзи с какой стороны крепить?

– Что значит – с какой?

– Ну как… Можно с внутренней прикрутить, а можно и с внешней – на лоджии.

– А, вот оно что… Пойдём тогда посмотрим, как лучше.

Она встала с кресла, и супруги прошли в кухню. Семён Ефимович поднял жалюзи на вытянутой руке и прислонил к месту, где собирался крепить.

– Вот смотри. Вроде всё удобно. Но если ты опускаешь – эта толстая штанга ложится прямо на твои цветы.

Кац продемонстрировал, как опускается система. Концевая штанга действительно ложилась на хрупкие побеги, а переставлять горшки с цветами было некуда.

– Да-а… – протянула Ольга. – А если с обратной стороны?

Кац проследовал на лоджию и показал всё ещё раз. Теперь штанга аккуратно села на внешний подоконник кухни, ничему не мешая.

– Конечно, давай снаружи, – сказала Ольга. – Хотя придётся всё время на лоджию выходить… Но по-другому ведь никак. Сколько это у тебя займёт?

– С полчаса. Ты ведь всё равно телек будешь смотреть?

– Пока да. Если сериал дрянь – приду посуду мыть.

– Ясно.

Семён Ефимович принялся за работу. Выйдя на лоджию, он сделал карандашом метки для отверстий, включил дрель в розетку и начал сверлить. Кирпич над оконными рамами подавался легко, но по той же причине после двух просверленных отверстий все волосы у него на голове покрылись рыжей пылью. «Надо было шляпу из газеты соорудить, теперь башку придётся мыть, – с досадой подумал Кац. – А ещё ведь целых четыре дырки сверлить». Он бросил взгляд на орех, лежащий внутри, на подоконнике кухни, и обнаружил, что его «верный пёс» тоже окрасился в рыжий цвет. Окно было закрыто, и кирпичная крошка могла падать только на сверлящего. Почему же и орех поменял цвет? В кухне появилась жена. Сняв с крюка передник, она подошла к раковине и начала завязывать за спиной тесёмки.

– Оль! – окликнул Кац с балкона. – Ты не посмотришь – орех какого цвета?

Ольга Валентиновна взяла орех в руки и поднесла к глазам.

– Оранжевый.

Кац почувствовал нарастающее сексуальное возбуждение.

– Странно. На меня тут крошка с кирпичей просыпалась, но сверлю-то я с другой стороны, через стекло. Как она на него могла попасть?

Жена ещё раз осмотрела орех и сказала: