Россия сегодня. Через 100-летие великих революций

Так, про храм в селе Коледино в хронике сказано: «Зданием каменная, ветхая, а именно, в алтаре и трапезе все железные связи разорвались и имеются большие седины, крыша ветхая, во время дождя течет. Упразднена в 1831 году. Антимине представлен в Чудовскую ризницу. После приписки утварь и колокола перенесены в Чиркинскую церковь»[43 - URL: http://www.koledino.ru/?page_id=2.].

Про храмы иноверцев и говорить нечего. В 1742–1743 годах произошло массовое уничтожение мусульманских мечетей и молелен в Казанской, Нижегородской, Астраханской и Сибирской губерниях. В Казанском уезде Казанской губернии из 536 храмов были ликвидированы 418, причем среди них были и древние мечети, построенные до завоевания Казани. В Сибирской губернии, в Тобольске, Таре – 98 из 133, в Астраханской губернии – 29 из 40[44 - Загидуллин И. Исламские институты в Российской империи. Мечети в европейской части России и Сибири. Казань: Татар. кн. изд-во, 2007.].

Если на протяжении столетий власть без всяких протестов Патриархии сносила церкви для проведения парадов, сносила мечети из принципа, размещала в храмах тюрьмы и канцелярии, то что же спрашивать с крестьян и городских обывателей, которые переняли этот опыт и применили его в 1930-е годы, также снося церкви или размещая в них школы и дома культуры?

Разумеется, снос храмов, мечетей, синагог и пагод, которые представляли собой почти всегда великолепные произведения архитектурного искусства, – варварство. Но это варварство появилось не после 1917 года. Оно практиковалось на протяжении всей долгой истории царской России.

Отличие было разве что в том, что после 1917 года перестали строить новые церкви. Численность клира сократилась, поскольку принудительные меры исчезли вместе с прежним режимом. Капиталисты, которые недоплачивали зарплату рабочим, но выступали в роли меценатов, исчезли. У государства оказались иные приоритеты – всеобщее образование, развитие медицины, строительство заводов.

Церкви опустели. Тысячи храмов стояли брошенными. Но, вопреки всеобщему мнению, ни один из них у РПЦ не был отнят. Дело в том, что ни один храм РПЦ не принадлежал.

У церкви вообще не было никакой собственности. Все монастыри и храмы числились на балансе Священного Синода, который был обычным правительственным учреждением. Членов Синода назначал император.

Синод назначал епископов, устанавливал церковные праздники и обряды, канонизировал святых, осуществлял цензуру в отношении религиозной литературы и принимал решения о снятии сана с духовных лиц. Повторим еще раз, что членов Священного Синода назначал император.

РПЦ эта ситуация в целом устраивала, поскольку 1,5 % бюджета империи шло на поддержку Русской православной церкви.

То есть церковь как институт была обычным государственным учреждением. Соответственно, и ее деятельность определялась государственными интересами, которым в случае возникновения противоречий всегда отдавалось предпочтение перед интересами русского народа.

Дело писателей

Чем гордятся русские люди? Победой в Великой отечественной войне, выходом в космос, классической русской литературой XIX века.

Однако власти в XIX веке сделали все возможное, чтобы этой литературы не было.

Начнем с Александра Сергеевича Пушкина. Строго говоря, при нем и произошел прорыв в развитии русской литературной речи. До Александра Сергеевича высший класс мог изъяснять сложные мысли и чувства только на французском языке, а низшие классы использовали хотя и очень меткие, но довольно бедные по степени своего разнообразия выражения. Пушкин стал русским Бернсом, Шекспиром, Гете, Тукаем, Вергилием. Это человек, благодаря которому мы имеем современный русский язык.

Все мы хорошо знаем его произведения о Бахчисарае, Кишиневе, Эрзуруме. Однако вряд ли кто помнит, что на диком юге Александр Сергеевич оказался вопреки своей воле.

Впрочем, у него был выбор – он мог отправиться не в Крым, а на Соловки или в Сибирь.

Дело в том, что молодой коллежский секретарь МИДа (примерно армейский поручик по табелю о рангах) провинился эпиграммами на министра Аракчеева. Эпиграммы были талантливые, хлесткие, а Аракчеев был влиятельный и злобный. К тому времени Александр Сергеевич уже успел написать «Руслана и Людмилу», так что репутация восходящего таланта его выручила.

На юге Пушкин провел четыре года, пока однажды весенним днем цензоры не вскрыли одно из его писем, где поэт размышлял об атеизме. После этого Александра Сергеевича выгнали со службы и отправили в псковское село Михайловское, поручив слежку за ним… его же отцу! Такая вот «духовность» активно насаждалась в период самодержавия.

Лишь исключительный талант и невероятное чувство жизни сохранят возможность Александра Сергеевича творить. Спустя еще два года ему разрешают вернуться в столицу, но зато личным цензором литератора становится сам Николай I. Творчество создателя русской литературы царю не нравилось.

В 1834 году был запрещен «Медный всадник». Императора не устроило, в частности, подчеркнутое восхищение Пушкина Санкт-Петербургом:

И перед младшею столицей
Померкла старая Москва,
Как перед новою царицей
Порфироносная вдова.

При жизни Пушкина так и не была опубликована «Сказка о попе и работнике его Балде». В первом издании, подготовленным Василием Жуковским, редакция заменила «попа» на «купца». Цензура просуществовала 42 года. Сорок два!

«Песня о Стеньке Разине», «Вольность», «Деревня», «К Чаадаеву», «Кинжал» и уж тем более «Во глубине сибирских руд» нелепо было даже представлять к цензуре, поскольку автор бы рискнул отправиться на окраину империи вторично.

Та же судьба постигла легендарный «Памятник» («Я памятник себе воздвиг нерукотворный…»). Лишь после смерти поэта он был напечатан с колоссальными искажениями (напр., вместо вполне конкретного «Александрийского» столпа был указан никому не известный «Наполеонский», ибо читатели могли подумать про Александра I).

Помимо идеологических претензий, царь активно требовал изменения художественной стилистики. На «Борисе Годунове» была наложена резолюция: «Я считаю, что цель г. Пушкина была бы выполнена, если б с нужным очищением переделал комедию свою в историческую повесть или роман, наподобие Вальтер Скота». В результате произведение было запрещено к печати в течение пяти лет.

Неискаженного Пушкина читатель смог узнать только после 1917 года.

Но такое отношение было не только к потомку Ганнибала.

Одним из первых на убийство Александра Пушкина, как известно, откликнулся корнет Михаил Лермонтов своим знаменитым стихотворением «На смерть поэта». За это стихотворение Лермонтов был арестован и после двухмесячного содержания под стражей отправлен на Кавказ. Николаю I крайне не понравились такие строки:

А вы, надменные потомки
Известной подлостью прославленных отцов,
Пятою рабскою поправшие обломки
Игрою счастия обиженных родов!
Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда – всё молчи!..
Но есть и божий суд, наперсники разврата!
Есть грозный суд: он ждет;
Он не доступен звону злата,
И мысли и дела он знает наперед.
Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:
Оно вам не поможет вновь,
И вы не смоете всей вашей черной кровью
Поэта праведную кровь!

Лермонтова не печатали. В 1840 году вышло единственное прижизненное издание стихотворений Лермонтова, в которое он включил 26 стихотворений и две поэмы – «Мцыри» и «Песню про купца Калашникова».

По воспоминаниям современников из числа окружения Николая I, после извещения о гибели Михаила Юрьевича царь произнес: «собаке – собачья смерть».

Столь же неравнодушно отреагировала и Русская православная церковь. Лермонтов появился на фресках, причем изображен он был, естественно, в аду. В тридцатые годы XX века эти изображения стали предметом особой гордости музеев атеизма.

В 1845 году царем было принято Уложение о наказаниях, ряд статей которого напрямую относились к писателям.

Ст. 273 за «воззвания и сочинения с целью возбудить неповиновение» предусматривала до десяти лет каторги, а также клеймение и биение плетьми.

Если же речь шла не о «возбуждении неповиновения», а просто о «порицании установленного законом образа правления», то каторга тоже полагалась, на срок от четырех до шести лет. В придачу к каторге шли клеймо и избиение плетью.

Это были вполне работающие нормы, хотя клеймо и плетка исключались для дворян.

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин был сослан за вольнодумие в Вятку, где пробыл долгих семь лет, и фактически был вынужден прервать творчество.

Федора Михайловича Достоевского хотели расстрелять за чтение письма критика Виссариона Белинского в адрес Николая Гоголя с критикой правительства и РПЦ. Николай Васильевич в это время был в глубокой депрессии и выпустил «Избранные места из переписки с друзьями», которые были восприняты частью общества как оправдание крепостничества. Виссарион Белинский, лечившийся от туберкулеза в Альпах, написал резкую отповедь, которая разошлась по России посредством самиздата.

Всех, кто читал письмо Белинского и оказался в поле зрения полиции, арестовывали и приговаривали к смертной казни! Среди них оказался и Федор Михайлович.

Гражданская казнь Н. Г. Чернышевского состоялась 19 (31) мая 1864 года на Мытнинской площади в Петербурге.

Обряд казни заключался в публичном унижении наказуемого с преломлением шпаги над головой в знак лишения всех прав состояния