Тайны лабиринтов времени

– Идем быстрей! – прошептал Мелик.

Они прошли еще сотню шагов, пока ничто не нарушало покоя ночи. Но вдруг, где-то совсем близко, послышался рев льва.

– Пещерный лев на берегу реки! – уверенно сказал Верный.

Охотники бесшумно побежали. Рев следовал за ними по пятам: отрывистый, злобный, полный ярости и нетерпения. Люди поняли, что хищник запутался в их следах. Сердца их долбили грудную клетку, как клюв дятла долбит кору дерева. Они чувствовали себя жалкими, слабыми и беспомощными среди давящего покрова темноты, но, с другой стороны, эта темнота была их единственным спасением, она скрывала их от глаз преследователя. Пещерный лев мог идти за ними только по следам, и, если он переплывет реку, их хитрость собьет его с толку, и он не будет знать, в какую сторону ушли люди. Чудовищный рев снова потряс воздух. Верный и Сом придвинулись к Мелику.

– Большой лев переплыл реку, – шепнул Сом.

– Идите вперед! – повелительно крикнул своим спутникам Мелик. Он остановился и припал ухом к земле.

– Большой лев все еще на том берегу, – сказал он, поднимаясь на ноги.

Действительно, рев стал тише. Хищник, видимо, отказался от преследования и удалялся к северу. Трудно было предположить, что на этом берегу реки водятся другие львы или хищники. Серые медведи, редко встречающиеся даже в той местности, где Мелик убил одного из них, на этой стороне реки, по всем признакам, не обитали. Охотники раньше никогда не заходили так далеко на юг. Втроем они не боялись ни саблезубых, ни волков, только мгла пугала молодых охотников, хотя туман рассеялся, но мрак оставался таким же густым и непроницаемым. Густая завеса облаков скрывала звезды, и только беглые огоньки отражались в воде, тотчас же угасая. Изредка в темноте слышался храп какого-нибудь животного или шум его шагов по мокрой траве. Ослабленные расстоянием, охотники часто останавливались, прислушиваясь к отдаленным шумам и внюхиваясь в запахи, которые разносил поток воздуха. Из глубины леса доносились лай, рычание и визг охотящихся зверей.. Молодые охотники чувствовали усталость, у Верного заныла больная нога.

– Надо было искать пристанище, вождь, – сказал Сом.

Мелик упорно продолжал идти вперед, так они прошли еще около четырех тысяч локтей – и воздух снова стал влажным, поднялся сырой ветерок. Охотники поняли, что где-то поблизости расположен большой водоем. Вскоре они в этом убедились – охотники вышли к озеру.

Кругом все казалось спокойным, и тишину нарушали только редкие шорохи – это бежали с водопоя, испуганные приближением людей, звери. Мелик, наконец, выбрал для привала подножье огромного тополя. Это дерево не могло служить защитой в случае нападения хищников, но в темноте нечего было и думать о поисках более надежного убежища. Было холодно и сыро, однако охотников это мало беспокоило – толстая кожа лани защищала их от непогоды не хуже, чем густая шерсть медведя. Верный и Сом растянулись на влажном мху – и тотчас же погрузились в глубокий сон. Мелик охранял их. Он не чувствовал усталости – за дни сидения в осаде он набрался сил для дальнего похода, трудов и битв. Мелик решил сторожить до утра и без смены, чтобы дать отдых своим ослабевшим молодым спутникам.

Долгое время Мелик стоял на месте, пытаясь сориентироваться в этой непроглядной тьме, потом небо начало светлеть на востоке, и мягкий свет медленно разлился по пушистым облакам, окрашивая их в светлые тона. Мелик смотрел на огромное озеро, преграждающее путь на юг, легкая зыбь бороздила его поверхность. Восточный берег озера окаймляла гряда холмов, а на западе расстилалась плоская, однообразная равнина с редкими деревьями. Он стал рассматривать маленькие камни, своими очертаниями напоминающие ту, о которой грезил. Мелик присел и стал высекать фигурку любимой.

Над землей дул слабый ветерок, чуть рябивший воду, но высоко в небе мощный поток воздуха быстро гнал облака. Окутанная легкой дымкой испарений, показалась, наконец, луна в своей последней четверти. Узкий серп ее отразился в синеве озерных вод, и, напрягая зоркие глаза, Мелик разглядел при неверном свете месяца, что на юг и на запад простиралась беспредельная водная гладь; на востоке же равнина была ограничена волнистой линией поросших лесом холмов. Кругом царила тишина. Ветер утих, и только время от времени от его дыхания чуть слышно шелестела трава. Устав от неподвижности, Мелик вышел из тени, отбрасываемой тополем на равнину, и зашагал по берегу озера. Неровная поверхность местности то вовсе скрывала от него горизонт, то расширяла его до необъятных пределов. С вершины небольшого бугра он отчетливо разглядел извилистую линию восточного берега озера. Многочисленные следы свидетельствовали о том, что это место часто посещается стадами травоядных и хищниками. Валуны, разбросанные вдоль берега, вызвали в душе сладостную боль.

Вдруг Мелик вздрогнул и замер на месте. Он широко раскрыл глаза. Ему показалось на мгновение, что перед ним становище семей, дымящийся костер и гибкая фигура Росы на фоне яркого пламени.

Сердце его учащенно заколотилось: в густой зеленой траве виднелась плешь с наполовину обгорелыми ветвями и кучками золы, ветер не успел еще даже развеять белого порошка пепла. Мелик представил себе уют привала, яркое пламя костра, запах жареного мяса, красные языки Огня.

Он задумался и, потеряв равновесие, сел задом на что-то склизкое, присмотревшись, он понял, что сидит на углях потухшего костра. Где же Роса и почему потух костер? И тут же в эти радужные видения вплелась мысль о том, что у этого костра недавно грелись не семьи, а враги. Мелик вскочил. Здесь было пиршество, и они глумились над телами взятых в плен охотников, их женщин и детей! Взволнованный и смущенный, он опустился на колени, чтобы лучше разглядеть следы вокруг костра. Мелику понадобилось немного времени, чтобы распознать, что недавно здесь побывало трижды столько людей, сколько у него было пальцев на обеих руках, что это были все взрослые воины без женщин и детей, следовательно, здесь останавливался один из тех воинских отрядов, которые племена посылают в дальние разведки. Человеческие кости, разбросанные по земле, подтверждали страшные догадки Мелика – отряд принадлежал к племени людоедов. Необходимо было узнать, откуда пришел отряд, и в каком направлении он удалился. Мелик не сомневался, что эти воины принадлежали к племени людоедов, которое пришло на землю семей с юга. Единственные среди людей, они употребляли в пищу человеческое мясо, хотя нельзя понять, почему они предпочитали человечину мясу сохатого, лани, косули, кабана или лошади. Мелик был уверен, что отряд этот был здесь недавно.

Коготь, сын Рыси, самый неутомимый и бесстрашный скиталец из всех охотников, во время своих дальних странствований не видел ни одного становища людоедов. Все встреченные им племена человеческого мяса не ели, значит, племя пришло издалека, может, из-за моря. Мысли эти теснились в голове у Мелика в то время, как он шел по следу, оставленному отрядом. Это было нетрудно, так как уверенные в своей силе воины не стремились скрыть свои следы. Они обошли озеро с востока, видимо, направляясь к берегам Большой реки.

Два способа вернуть огонь появились в голове у Мелика: настигнуть отряд людоедов, прежде чем он вернется к становищу своего племени, и похитить у него огонь хитростью, или перегнать отряд, проследив за ним, дождавшись, когда отряд остановится на ночлег, проникнуть в становище племени и затем, пользуясь отсутствием лучших воинов, добыть огонь силой. Чтобы не заблудиться, надо было идти по следам отряда. Мысленно Мелик видел этих воинов, уносящих с собой через степи, реки и холмы самое драгоценное достояние человека – огонь. И видение это было таким отчетливым, таким ярким, что руки Мелика уже тянулись к заветному огню, угрожая тем, кто встанет на его пути.

Уже три дня охотники шли по следу людоедов. Вначале они пробирались по берегу озера и вдоль подножья холмов. Затем их путь лежал по равнине, местами покрытой рощами. Следить за отрядом было нетрудно, разведчики не соблюдали никакой осторожности, разводя на привалах большие костры, чтобы поджарить убитую дичь и защититься от холода туманной ночи. Сам Мелик, напротив, прибегал к всяческим хитростям, чтобы сбить с толку тех, кто мог бы преследовать его отряд. Он старался идти по каменистой почве или по упругим травам, выпрямлявшим свои стебельки после прохода человека, и шагал, где это представлялось возможным, по руслам ручейков, переходил вброд или переплывал по многу раз реки и часто путал свои следы. Несмотря на то, что эти ухищрения замедляли их продвижение вперед, охотники быстро настигали преследуемый отряд. В конце третьего дня погони их отделял от людоедов один переход.

– Верный и Сом должны приготовить оружие, – сказал Мелик своим спутникам. – Сегодня вечером они вновь увидят Огонь.

Молодые люди возликовали при мысли о близости Огня, но тотчас снова нахмурились, вспомнив о силе отряда, который владел им.

– Прежде всего, нам нужно отдохнуть, – продолжал вождь. – Мы подкрадемся к людоедам, когда они будут спать, и попытаемся обмануть бдительность сторожей Огня.

Верный и Сом содрогнулись, почувствовав приближение опасности, более грозной, чем все испытанные ими до сих пор. Страшная память о людоедах гнула их дух. Людоеды превосходили все другие племена силой, мужеством и особенно жестокостью. В том бою охотники стали жертвами их острых топоров и тяжелых дубовых палиц. Енох говорил, что людоеды – это потомки серого медведя, от него они унаследовали руки непомерной длины и густые волосы на теле, более густые, чем даже у Вепря и его братьев. Но больше всего ужасало людей то, что людоеды пожирали трупы людей.

Выслушав Мелика, Верный и Сом склонили головы в знак согласия. Затем они легли отдыхать до полуночи. Охотники поднялись на ноги до восхода луны. Мелик еще в сумерках определил направление следов, и теперь они уверенно шагали в темноте. Однако когда месяц выплыл на небо, они убедились, что сбились с пути. К счастью, Сому быстро удалось снова разыскать потерянный след. Они пересекли заросли кустарника, обогнули заболоченные места и переправились вброд через реку. Наконец, взобравшись на вершину холма, увидели невдалеке огонь. Охотники притаились в высокой траве, Верный и Сом дрожали от страха. Мелик, удерживая дыхание, впился глазами в светлую точку. Наконец-то они увидели огонь, ради которого перенесли столько страданий: холод, голод, жажду, дожди, драки с дикими кошками и мрак страха, ради которого они убили медведя, оборонялись от семьи саблезубых и пещерного льва.

Костер раскинулся полукружием на равнине, вблизи от пруда, берега которого обступили плакучие деревья и кусты. Языки пламени медленно лизали хворост – и искры разлетались во все стороны. Столбы дыма спирально поднимались в небо, и здесь, подхваченные ветром, рассыпались на клочки. Огонь извиваясь, как змея, накатывал свет на лица людоедов словно морские волны на песчаный берег, ежесекундно меняя их очертания.

Отряд спал у костра, и воины, укрывшись оленьими и волчьими шкурами шерстью к телу, громко храпели. Оружие их: топоры и рогатины, палицы и дротики – было разбросано по земле. Двое воинов-людоедов бодрствовали – это были стражи. Один сидел, опираясь на палицу у кучи хвороста, заготовленного для костра. Красные отблески играли на его лице, заросшем волосами до самых глаз. Его кожу покрывали густые, как у медведя, волосы; плоский нос с круглыми ноздрями чуть возвышался над огромными толстыми губами; длинные руки едва не достигали земли; ноги его были короткими, толстыми и кривыми. Второй страж шагал вокруг костра, изредка останавливаясь, чтобы прислушаться и понюхать запахи, приносимые сырым ветром. Этот человек был такого же роста, как Мелик, но с непомерно большой головой и волчьими, остроконечными ушами. Лицо его также обросло густыми волосами, из-под которых коричнево-желтыми островками выступали участки кожи. Ребра на его груди конусообразно поднимались над впалым животом; бедра сходились на спине в острый, как лезвие топора, выступ берцовой кости. Ступни его казались бы маленькими, если бы не длинные пальцы. Это неуклюжее, коротконогое существо должно было обладать чудовищной силой, но ясно было, что в состязании на скорость стройные охотники имели бы несомненное преимущество.

Людоед остановился и повернулся лицом к холму, на котором притаились охотники. Едва уловимый запах, доносившийся оттуда, встревожил его. Этот запах не был похож ни на запах хищного зверя, ни на запах людей его племени. Второй страж, у которого обоняние было развито меньше, продолжал спокойно сидеть у кучи хвороста.

– Мы подошли слишком близко к

людоедам, – тихо сказал Сом. – Ветер донес до них шум наших шагов. Мелик покачал головой – он больше опасался тонкого чутья врагов, чем их зрения или слуха.

– Нужно обойти ветер, – предложил Верный.

– Ветер дует навстречу людоедам – ответил Мелик. – Если мы обойдем ветер, они окажутся позади нас.

Ему не пришлось больше спорить со своими спутниками: опытные охотники Верный и Сом знали, что, преследуя дичь, надо не опережать ее, а идти только по ее следу и ни в коем случае не обгонять. Тем временем, один из сторожей что-то сказал своему товарищу. Тот отрицательно покачал головой. Первый собрался было сесть рядом с ним, но вдруг спохватился и скорым шагом пошел к холму.

– Надо спрятаться! – сказал Мелик.

Густой кустарник на склоне холма укрыл охотников. Ослабленное преградой дуновение ветерка не могло теперь выдать их присутствия людоеду. Тот вскоре остановился, шумно втянул несколько раз воздух, но ничего подозрительного не почувствовал и вернулся к костру. Охотники долго оставались под прикрытием кустарника, и Мелик не спускал глаз с едва видневшегося вдали костра. Тысячи замыслов, один фантастичнее другого, родились в его голове, но он не мог остановиться ни на одном из них. Малейшая неровность почвы могла скрыть нападающих охотников от самого острого зрения охранников, и можно было красться по степи так тихо, что самое чуткое ухо не могло бы услышать ни малейшего шороха. Но ничем нельзя было скрыть запаха, распространяемого человеческим телом – только расстояние или встречный ветер могли рассеять его.

Лай шакала вывел Мелика из раздумья. Сначала он молча слушал, потом негромко рассмеялся.

– Теперь мы в стране шакалов, – сказал он. – Верный и Сом должны постараться убить одного шакала.

Молодые воины удивленно посмотрели на него. Мелик продолжал:

– Я буду сторожить в кустарнике. Шакал так же хитер, как и волк, он никогда не подпустит к себе человека. Но шакал всегда голоден. Верный и Сом положат кусок мяса на землю, а сами притаятся на небольшом расстоянии. Шакал будет кружить около мяса, то приближаясь, то удаляясь. Если Верный и Сом не пошевельнут ни головой, ни рукой, если они будут стоять, как каменные, то шакал, после долгого раздумья, бросится на мясо. Он схватит его – и тотчас же отскочит. Ваши дротики должны быть быстрее, чем прыжок шакала!

Верный и Сом послушно отправились на поиски. Шакалов нетрудно выследить – лай выдает их местопребывание. Они не боятся хищников, так как знают, что ни одно животное не станет есть их мясо. Молодые охотники нашли их в небольшой роще. Четыре шакала жадно обгладывали там кости какого-то зверя, они уставились на юношей своими зоркими глазами и тихо ворчали, готовые бежать, если непрошеные пришельцы подойдут слишком близко. Верный и Сом в точности выполнили указание Мелика: они положили на землю кусок мяса лани и, отступив на несколько шагов, замерли на месте, соперничая в неподвижности со стволами низкорастущих деревьев. Шакалы стали кружить возле приманки. Соблазнительный запах мяса привлекал их, но страх перед двуногими животными удерживал шакалов на почтительном расстоянии.

Шакалы и раньше встречали человека, но ни один из них не знал его охотничьих хитростей, тем не менее, сознавая, что человек сильнее их, они держались в отдалении. Шакалы умные животные, они знали, что бдительность и настороженность необходимы всегда и повсюду, так как опасность подстерегает все живое во тьме и при ярком свете; в сухую погоду и во время дождей; на земле и в воде. Поэтому они сперва долго рыскали вокруг неподвижных юношей, то прячась за деревьями, то выходя на открытое место. Серп месяца на востоке успел покраснеть прежде, чем кончились их сомнения, и уснула подозрительность. Тогда они осмелели, и стали постепенно подходить к приманке, останавливаясь на одном месте и замирая с тихим ворчанием. Наконец, жадность одержала верх над страхом, и они решились одновременно наброситься на мясо, чтобы урвать по равной доле. Нападение, как и предсказывал Мелик, было молниеносным. Но дротики молодых воинов оказались еще быстрей и вонзились в тела двух шакалов. Охотники добили топорами раненых зверей, в то время как оставшиеся в живых улепетывали с приманкой. Когда Верный и Сом сбросили у ног Мелика свою добычу, тот сказал:

– Теперь мы сможем обмануть людоедов – запах шакала поглотит наш запах!

Огонь оживился, получив новую порцию хвороста и зеленых ветвей. Дымные языки его поднялись высоко над равниной, при их свете охотники явственно видели теперь лица сидящих людоедов, запасы их пищи, разбросанное по земле оружие. На смену прежним стражам поднялись два новых, они сели на землю, понурив головы и не подозревая ни о какой опасности. Пристально поглядев на них, Мелик сказал:

– Этих будет нетрудно застигнуть врасплох. Верный и Сом только что поохотились на шакалов. Теперь настала очередь вождя идти на охоту. Захватив с собой шкуру одного из убитых шакалов, Мелик спустился с холма и исчез в кустах. Сначала он отошел в сторону от людоедов, но, выйдя из кустарников, пополз по высокой траве, обогнув пруд, скользнул в липовую рощу и очутился, наконец, едва ли не в четырех сотнях локтей от костра. Стражи не шелохнулись. Один из них, правда, учуял запах шакала, но этот запах не внушал никакой тревоги.

Мелик смог во всех подробностях рассмотреть привал врагов. Прежде всего, он сосчитал их и на глаз определил силу каждого. Почти у всех была внушительная мускулатура, широченная грудь, длинные руки и короткие толстые ноги. Мелик подумал, что ни один из них не сможет обогнать его в беге. Затем он внимательно осмотрел окрестности. Справа виднелся участок голой земли, примыкавшей к невысокому кургану. Налево от кургана, в густой траве росли отдельные группы деревьев. Трава тянулась до самого костра, и только на протяжении пяти-шести локтей от него была вырвана. Мелик недолго колебался и, воспользовавшись тем, что стражи сидели к нему спиной, пополз к кургану. Медленно продвигаясь вперед, распластываясь, как змея, и замирая при всяком движений стражей, Мелик приближался к Огню. Лунный свет и отблески костра, падавшие на его тело, он ощущал, как тяжесть чьих-то рук. Наконец, добравшись до высокой травы, пополз быстрее – и скоро очутился возле самого огня. Теперь Мелик был в самой середине круга спящих воинов, стоило им протянуть руку – и они коснулись бы охотника. При малейшей неосторожности стражи поднимут тревогу, и тогда он безвозвратно погиб. Однако положение его не было безнадежным. Мелик находился с наветренной стороны, и ветер вместе с дымом относил в сторону его запах и запах шакальей шкуры. Кроме того, стражи как будто задремали, они редко-редко поднимали головы – и то на какое-то мгновение.

Мелик одним громадным скачком очутился у костра, протянул руку и схватил горящую головню. В тот же миг он отскочил обратно в траву. Но тут раздался страшный крик, и один из стражей бросился к нему, в то время как другой кинул в него дротик. Спящие людоеды проснулись, и уже человек десять из них вскочили на ноги. Мелик выпрыгнул из круга ничего не понимающих и еще сонных воинов и, издав воинственный клич, помчался прямо к холму, где его поджидали Верный и Сом. Людоеды, грозно рыча, всей толпой преследовали его. Короткие ноги не мешали им бежать с большой скоростью, но Мелик мчался, словно вихрь, размахивая горящей головней и продолжая выкрикивать воинственный клич. Добежав до холма, он опередил своих преследователей почти на пятьсот локтей. Верный и Сом, стоя, ожидали его там.

– Бегите! – крикнул Мелик юношам, не останавливаясь. Те молча побежали вслед за ним, не отставая ни на шаг. Охотник мысленно похвалил себя за то, что выбрал в спутники этих быстроногих юношей вместо более сильных, но менее подвижных зрелых воинов. С каждым новым скачком охотники все дальше и дальше уходили от людоедов. Теперь Мелик бежал сзади, временами останавливаясь, чтобы удостовериться, что огонь по-прежнему теплится в головешке. Внимание его раздвоилось, он следил за тем, чтобы не уменьшилось расстояние между охотниками и преследователями, и в то же время, пожалуй, даже с большей тревогой, наблюдал за искрой огня, тлевшей в сухом дереве. Языки пламени уже давно угасли, и только красная точка на конце ветви свидетельствовала, что огонь еще жив.

Мелик надеялся, что, опередив преследователей, он сможет еще раздуть пламя и оживить огонь, добытый с таким трудом. Луна не прошла еще и трети своего пути по небосводу, когда охотники добежали до болота. Местность была знакома им – недавно они проходили здесь по следам людоедов. Узкая, извилистая и каменистая тропа проходила через болото. Не задумываясь, охотники вступили на эту тропу и, пройдя несколько сот локтей, остановились. Тропинка была настолько узкой, что два человека, стоящие рядом друг с другом, не поместились бы на ней. Здесь людоеды не могли ни напасть на охотников всем отрядом, ни обойти их с тыла, так как болотная топь вокруг была непроходимой. Мелик решил сделать здесь привал, чтобы позаботиться об огне. Красная точка на головешке побледнела и стала чуть заметной. Мелик, Верный и Сом стали искать сухую траву или сучья. Кругом валялись тростник, обломанные ветки, пожелтевшая трава, но все это отсырело. Пришлось собирать тончайшие веточки, стебельки и травинки. Чуть тлевший огонек не разгорался, несмотря на все старания Мелика. Минутами казалось, что поднесенные к нему травинки вот-вот вспыхнут веселым пламенем, но огонек только тлел и не мог совладать с сыростью. Мелик попробовал разжечь его шерстью шакала. Он вырвал несколько волосков из шкуры и, поднеся их к головешке, стал осторожно раздувать огонек. Сердца охотников затрепетали от волнения, но надежды были тщетными, несмотря на все старания, красное пятнышко все тускнело и тускнело. Сначала оно было, как оса, затем, как муха, потом, как крохотная мошка и, наконец, вовсе угасло.

Щемящая тоска овладела сердцами охотниками. В этом крохотном огоньке были заключены все их надежды. Если бы он разгорелся, стал сильным и живучим, охотникам не были бы страшны ни пещерный лев, ни саблезубый, ни серый медведь, ни людоеды. Темнота отступила бы в стороны перед его светлым дыханием, а сырое мясо снова стало бы издавать дразнящий запах. Они с торжеством принесли бы свою добычу семьям, и все преклонились бы перед их ловкостью и мощью. Но только что завоеванный огонь умер. И охотникам вновь предстояло бороться со стихиями, хищниками и с самым злобным и опасным врагом – людоедом.

Мелик был уверен, что эти твари не нападут на семьи, как думал учитель, племя людоедов шло в противоположную сторону от моря, а значит, семьи могли спокойно возвращаться к своим домам и священной пещере.

Людоеды продолжали преследовать охотников. Вот уже восемь дней, как длилась эта упорная и непрерывная погоня. Людоеды стремились, во что бы то ни стало истребить дерзких людей, похитивших Огонь. Вероятней всего, они принимали охотников за разведчиков могущественного племени. Беглецы легко могли оставить своих преследователей далеко позади, в выносливости охотники не уступали людоедам, а в быстроте превосходили их, но Мелик ни на мгновенье не забывал о цели своего похода – завоевании огня.