По уши в земле

Около часа я двигался вдоль берега, пока, наконец, не заметил то самое место предстоящей переправы, которое искал. Профессор показывал мне несколько картинок, и в реальности всё оказалось именно таким.

Внезапно чуть в отдалении на том же берегу, на котором находился и я, появилось несколько всадников. Это были первые военные люди, которые попались мне на глаза, и я с тоской констатировал тот факт, что они тоже заметили меня и направляются в мою сторону. И поскольку мне никак нельзя было допустить встречи с ними, ведь в таком случае всё закончилось бы, даже не успев начаться, я развернулся, подстегнул лошадь и помчался в противоположном от них направлении. Хотя помчался – это слишком громко сказано. Молния и в самом деле, вопреки своей кличке, оказалась не слишком стремительной. Тем не менее, до леса она меня доставила всё же довольно быстро, и я спрятался в кустах, надеясь на то, что меня не заметят и проскачут мимо. А вскоре показались и преследовавшие меня всадники. Судя по внешнему виду, это были казаки. Я знал это, так как профессор мне их тоже показывал. И к моей огромной радости, они меня не заметили.

Когда казаки скрылись из виду, я покинул своё временное укрытие и направился к реке, решив пересечь её в ближайшем пригодном для этого месте, а не там, где будет переправляться Наполеон со своей армией. Вскоре такое место было найдено, и когда я спустился к воде, то сначала позаботился о том, чтобы мои вещи не промокли. И только лишь закрепив вещевой мешок и сетку с зайцем поверх седла, я взял лошадь за поводья и решительно двинулся вперёд. Правда, плавать я не умел, но надеялся на то, что если крепче держаться за лошадь, то смогу плыть вместе с ней. Профессор говорил, что эти сильные животные плавают вполне прилично.

Так оно в действительности и оказалось. Молния с лёгкостью преодолела водную преграду, хоть и заставила меня изрядно понервничать. Я не знал, что всё её тело погрузится в воду, а на поверхности останется только лишь голова. И когда вещевой мешок и сетку с зайцем частично затопило, я пришёл в ужас и уже не думал о том, что могу сам утонуть, если вдруг случайно отпущу поводья. Во время переправы всё моё внимание было приковано к зайцу, который, почувствовав воду, начал дёргаться и извиваться. Хорошо хоть он был привязан достаточно крепко. В итоге мы благополучно выбрались на противоположный берег, и при этом заяц не захлебнулся и остался жив.

Но теперь меня мучил другой вопрос. Поскольку большая часть мешка находилась под водой, пока мы переправлялись, то почти все вещи промокли. Между тем порох являлся важным звеном всего плана, и нужно было, чтобы он оставался сухим, ведь в противном случае зайца мне не подстрелить. Поэтому первым делом я бросился проверять именно его. К счастью, мне повезло, и он оказался не замоченным, поскольку лежал в той части мешка, которая находилась над поверхностью воды.

В любой момент на противоположном берегу реки вновь могли появиться казаки, поэтому следовало поторопиться. Прикрепив сетку и мешок, как и прежде, по бокам от седла, я сел верхом на лошадь и поскакал к месту предстоящей переправы наполеоновской армии. Естественно, оказавшийся сухим мешочек с пулями и порохом находился у меня в руках, а просушкой остальных вещей я решил заняться позже.

Достигнув знакомого уже пейзажа, я сначала огляделся, нет ли где поблизости французских всадников, а затем начал удаляться от реки в поисках того места, где завтра должен свалиться со своего коня Наполеон. Очевидцы падения дали подробное описание этого луга, и я надеялся узнать его, тем более, по их словам, находился он недалеко от Немана. И вскоре я его увидел. И луг, и близлежащий лес, в котором скроется заяц – всё было в точности таким, как и рассказывали некоторые приближённые Наполеона, сопровождавшие императора во время рекогносцировки.

Заехав в лес, я решил не углубляться, поскольку должен был контролировать происходящее на лугу, поэтому подыскал подходящую полянку и спешился. Там я привязал лошадь к дереву рядом с густой растительностью, чтобы Молния имела возможность пощипать травку, а сам приступил к разбору вещевого мешка. Разложив всё на земле, я снял и свою мокрую одежду, благо вечерние лучи солнца всё ещё проникали сюда. После этого я решил открепить от седла сетку с зайцем и тоже привязал её к дереву. Проверил и пистолет. Естественно, он промок, и я положил его сушиться рядом с остальными вещами.

Правда, когда начались сумерки, я снова всё собрал. К тому времени и одежда, и вещи уже успели более-менее просохнуть, поэтому я оделся, а остальное сложил в мешок. Разжигать костёр я не стал, чтобы не выдать своего местонахождения. Оставалось дождаться завтрашнего полудня, когда Наполеон должен будет упасть с коня, и поскольку день обещал быть довольно напряжённым, я решил как следует выспаться. Только хорошего сна у меня не получилось. Ночью со стороны луга несколько раз доносился конский топот, а ещё под утро стало так влажно, что я весь продрог. Мне даже показалось, что клацанье моих зубов разносится по всему лесу.

С первыми лучами солнца я поднялся и приступил к зарядке, благодаря которой согрелся. Затем я позавтракал. В запасе у меня оставалось ещё часов шесть или около того, но я подумал, что подготовиться лучше заранее. Решив начать с зайца, я вытащил его из сетки, чтобы в нужный момент можно было не тратить на это время и только перерезать ножом верёвки. Я не опасался, что он убежит, ведь лапы у него были связаны, но на всякий случай всё-таки дополнительно привязал его к дереву.

Далее я позаботился об оружии. Вытащив пули и порох, я проделал в точности так, как учил меня профессор, а когда пистолет был уже заряжен, аккуратно положил его сверху на мешок. Теперь мне нужно было дождаться, когда Наполеон со свитой поедет по лугу, из-под копыт его коня выскочит заяц, император упадёт, а виновник его падения скроется в лесу. Сразу же после этого я должен буду схватить пистолет, выстрелить в зайца, перерезать верёвки, стягивающие его лапы, и выскочить вместе с ним из леса. Французы поймут, что насчёт плохой приметы можно больше не волноваться, и обрадуются этому. Ну а дальше я представлюсь Наполеону, и дело в шляпе.

Улыбнувшись невольно получившемуся каламбуру, я стал раздумывать о том, на каком же всё-таки языке мне обратиться к хозяину шляпы. Изначально я планировал разговаривать с ним на английском, но так как теперь знал и французский, пускай и не очень хорошо, то решил представиться императору именно на нём.

Время тянулось очень медленно, и мне казалось, что тот момент, которого я так ждал и к которому мы с профессором готовились, никогда не наступит. С самого утра, после того как завершились все приготовления, я засел в кустах и наблюдал за лугом. Несколько раз я видел конных, но это было всё не то. И вот, наконец, когда солнце уже находилось в зените, вдали показалась большая группа всадников. Сначала я не мог их толком разглядеть, но по мере приближения стало ясно, что они о чём-то разговаривали, поэтому и двигались так медленно. Вполне вероятно, что они как раз обсуждали предстоящую переправу армии через реку Неман, только вот я не заметил среди них человека в шляпе такой формы, как у Наполеона. Но вдруг я вспомнил, что её сейчас и не должно быть. Профессор говорил, что на рекогносцировку император Франции, чтобы не быть узнанным, надел чужой мундир, а значит, с большой долей вероятности он находился сейчас среди этих всадников.

Группа подъехала уже достаточно близко, и я внимательно вглядывался в лица людей, пытаясь определить, кто же из них Наполеон. Внезапно один конь в самом центре группы встал на дыбы, а всадник, потеряв равновесие, рухнул на землю. В тот момент я испытал и радость, и облегчение одновременно, поскольку то, чего я так ждал, наконец-то произошло. Все сразу же засуетились, кто-то спрыгнул на помощь императору, а теперь я знал, что упал с коня именно он. А затем мой взгляд сфокусировался на какой-то небольшой фигурке, которая стремительно приближалась к лесу. Заяц – вот кто это был! Бежал он как-то странно – не прямо, а зигзагами, и вскоре скрылся среди деревьев, правда, не рядом со мной, а чуть дальше.

Нужно было действовать, причём быстро и решительно, поскольку Наполеон уже вставал на ноги. Я поспешил на поляну, где была привязана моя лошадь, и поднял лежавший на вещевом мешке заряженный пистолет. Затем я приблизился к зайцу и прицелился, намереваясь выстрелить. Но его кроткий взгляд выражал такую неимоверную грусть, что я просто не смог заставить себя сделать это. Палец отказывался нажимать на курок.

Понимая, что все наши планы могут в одночасье рухнуть, я вернулся к своему наблюдательному пункту в кустах. Император и его свита стояли и что-то живо обсуждали. Вероятнее всего, темой их разговора, как и объяснял профессор, было дурное предзнаменование. Но вот они начали рассаживаться по коням, и я понял, что если срочно что-нибудь не предпринять, то они проскачут мимо и всё будет кончено. Тогда я навсегда застряну в прошлом, а в будущем Земля будет уничтожена такими же, как и я, тарнами, когда они поймут, что на самом деле происходит с космическими кораблями Тарнериуса на третьей от звезды планете.

Вернувшись на поляну, я вновь схватил пистолет, приблизился к беззащитному животному, прицелился, сжал от досады зубы и выстрелил. Заяц дёрнулся, и поскольку ему разворотило весь бок, перестал подавать признаки жизни. Одним словом, он умер. Звук выстрела эхом разнёсся по лесу, и всадники наверняка слышали его, так что нужно было поторапливаться. Правда, несколько секунд я просто стоял, поражённый этим зрелищем, но затем сумел взять себя в руки, схватил нож и кинулся разрезать верёвки. Освободив ставшее жертвой ради спасения Земли животное, я схватил зайца за уши и побежал обратно. Пистолет пришлось бросить, поскольку у меня не было времени на его перезарядку.

На этот раз я не стал прятаться в кустах, а сразу выскочил на открытое место, подняв руку с зайцем кверху. И, несмотря на то, что всадники и так заметили меня и остановились, громко крикнул:

– Э-эй!!

И я совсем не ожидал того, что произошло дальше. Несколько человек прицелились в меня кто из ружья, кто из пистолета, и выстрелили. Ощутив резкую боль в щеке, как будто её чем-то ужалили, я даже выронил зайца, поскольку та рука бессильно опустилась и разжалась. Другой рукой я непроизвольно коснулся щеки и оторопело уставился на окровавленную ладонь. Мои мысли путались, и я не мог объективно оценить всё происходящее. А между тем ничего ещё не закончилось. Двое всадников спрыгнули со своих коней, прицелились, и снова раздались выстрелы. Это было последнее, что я видел, поскольку в следующий миг моё обмякшее тело безвольно упало на землю.

Глава 18

– Что-то он не очень похож на убийцу императора, – с сомнением произнёс чей-то голос.

– Но ведь Вы сами слышали выстрел, Ваше Величество, – прозвучало в ответ. – Да и выскочил он из леса как оголтелый, и вроде бы у него в руках было оружие.

– И где же сейчас это оружие? Нет, что-то здесь не так. Он хоть жив?

– Кажется, жив. Ему только щепками от дерева щёку расцарапало, а больше вроде бы ранений нет. Наверное, просто грохнулся в обморок.

До этого я слушал два далёких голоса отстранённо, особо не вникая в суть разговора. Но последняя фраза, словно вылитое ведро ледяной воды, всё-таки возымела на меня действие, и я открыл глаза. В тот же миг я увидел перед собой Наполеона Бонапарта собственной персоной, а рядом с ним ещё несколько человек в мундирах. Все они внимательно смотрели на меня, а когда наши с императором взгляды пересеклись, тот произнёс:

– Ты прав, он действительно жив.

В следующую секунду я всё вспомнил и вновь дотронулся до щеки, и опять её пронзила сильная боль. Моя рука нащупала какую-то острую щепку, и я вытащил её, едва не вскрикнув при этом, а затем скосился на дерево. Похоже, и в самом деле пуля попала в ствол, а меня только лишь слегка поцарапало отлетевшими щепками. В таком случае, ничего страшного не случилось, и операцию по внедрению в круг приближённых Наполеона можно было продолжать. А между тем император не стоял просто так. Он достал из кармана белый платок, протянул его мне и сказал:

– Вот, возьми-ка, приложи к ране.

Я послушно принял платок из его рук и сделал так, как он и говорил: приложил к щеке, чтобы остановить кровь. Затем я изобразил на лице благодарную улыбку и смущённо произнёс по-французски:

– Благодарю Вас, Ваше Величество.

– Знаешь меня? – спросил Наполеон и быстро посмотрел на людей из своей свиты.

Впрочем, скорее всего, этот вопрос был риторическим, поскольку не знать, как выглядит могущественный император Франции, мог разве что маленький ребёнок. Поэтому он снова перевёл на меня свой величественный взгляд и сказал:

– Судя по акценту, ты не француз. Как твоё имя и кто ты?

Вот и настал тот самый момент истины, который мы с профессором обсуждали много раз. От того, поверит Наполеон моим словам или нет, теперь зависело успешное выполнение поставленной передо мной задачи. Поэтому я постарался успокоиться, мысленно выдохнул и сказал:

– Я родился во Франции, но почти всю свою жизнь прожил в Англии. Меня зовут Этьенн Дебюсси.

– Дебюсси? – нахмурил лоб император, но взгляд его при этом просветлел.

Я понял, что он вспомнил своего друга, с которым учился вместе в военной школе. Теперь нужно было дожимать его.

– Да. Вы должны помнить моего дядю – Арно Дебюсси.

– Так ты племянник Арно? – обрадовался Наполеон. – Я не видел его много лет. Как у него дела?

– Всё нормально, – ответил я. – Да, я сын его старшего брата, а моя мать англичанка. Когда мои родители разошлись, я уехал вместе с ней в Англию, поэтому не очень хорошо говорю по-французски.

Но он почти не слушал меня, судя по всему, погрузившись в воспоминания. Впрочем, это было мне на руку, так как не хотелось акцентировать его внимание на вымышленных родителях, чтобы не запутаться и не попасться на обмане. Лучше всего сейчас было перевести тему. И тут я вспомнил о зайце, который куда-то вдруг запропастился.

– Я очень рад, что встретился с Вами, – произнёс я, растерянно осматривая землю вокруг себя. – Честно говоря, давно мечтал об этой встрече.

– Кстати, а что ты тут делаешь? – внезапно спросил Наполеон.

– Я случайно увидел, что дорогу Вам перебежал заяц, – перешёл я сразу к главному. – А ведь это плохая примета, сами знаете. Вот я и убил его.

Так и не поняв, куда же всё-таки подевался мой заяц, я неожиданно почувствовал, что в спину мне что-то упирается. А когда я приподнялся, то оказалось, что я лежал на том самом мёртвом зайце. Видимо, сначала он выпал у меня из руки, а затем я свалился на него сверху. Схватив мёртвое животное за уши, я поднялся на ноги и сказал:

– Больше волноваться не из-за чего, виновника дурного предзнаменования нет в живых.

– Точно, глядите-ка, заяц! – воскликнул кто-то из свиты. – Он его пристрелил.

Остальные радостно загалдели, поскольку случай с падением императора произвёл на всех удручающее впечатление. Теперь же можно было не волноваться из-за этого. И я уже мысленно аплодировал профессору за его гениальный план, как вдруг Наполеон Бонапарт покачал головой и сказал:

– Это не тот заяц, он немного другого оттенка.