Пришельцы

Несколько лет назад Ковригин приобрёл небольшую яхту и даже освоил управление ею, но на том дело и закончилось. В путешествия по коварным волнам морей и океанов он не стремился, и яхта с броским названием «Старина Флинт» тосковала в одном из портов Кабо-Верде. Ну не любил он дальних поездок, и всё тут. Обожал рыбалку, но на реках Среднерусской равнины. Именно так он и планировал провести свой ближайший отпуск – вдоволь отоспаться и порыбалить. Жену такая перспектива не устраивала вовсе, и зажглась она гневом праведным.

– Сколько можно?! – голубые глазки сузились недобро. – Вкалываешь как проклятый, а отдыхать не умеешь. Кардинальная смена обстановки – вот когда отдыхают и тело, и душа. Хочу тепла, моря и солнца!

Капризничала она редко, а потому сдался он почти сразу.

– Куда полетим? – спросил не без грусти, заранее страдая от пляжей, заполненных людьми, «всё включено» и шумной, до самого утра, анимации.

– У нас есть отличная яхта, – она не хотела мучить его рутиной стандартного отдыха. – Можем провести на ней две чудесные недели. Представь: я, ты, море, солнце. И лёгкий бриз ласкает наши волосы… Шанс испытать такое наслаждение судьба даёт только один раз.

– Почему же только один? – Яхта в данной ситуации казалась ему спасением.

– А потому, – сладко шептала она ему в ухо, – что второй раз – это второй раз. Он может быть лучше, может быть хуже, но таким, как первый, не будет никогда. К тому же, как и все женщины, я хочу стать мамой. А с малышкой разве рванёшь далеко от родимого дома?

Через пять дней «Старина Флинт» мерно покачивался в лазурных водах Атлантики, неспешно двигаясь в сторону экватора. Слева угадывалась полоска африканского берега, справа простиралась синяя бескрайность – таинственная, манящая, прекрасная. Тишина, нарушаемая лишь криком чаек да плеском ласковых волн. Полное наслаждение безмятежностью и отчуждённостью от остального мира! Романтическая струнка задребезжала в душе Ковригина и запела гимны окружающему миру.

Рыжее солнце сползло к закату, когда усталые от ласк влюблённые вышли из каюты на палубу, чтобы поужинать и насладиться видом неба, покрытого лёгкими мазками перистых облаков. Он – по пояс голый, бронзовый от загара; она – в коротеньких шортиках и топ-лесс.

Пока жена накрывала на стол, муж по-капитански стоял на носу яхты и в бинокль обозревал окрестности. Прямо по курсу он разглядел то ли перевёрнутую прогулочную лодку, то ли крупное морское животное.

Бездну времени «Капсула смерти» с Хазд-Маем неслась мимо квазаров и пульсаров, удачно минуя области чёрных дыр и взрывов сверхновых звёзд. Ничего этого он, разумеется, не наблюдал. Преступник видел лишь, как в злой ночи, тускло освещённой мрачным светом, льющимся непонятно откуда, за ним гонится чудовище. Он не знал, как оно выглядит, но чуял, всем своим поганым нутром чуял, что оно сильнее его во сто крат, беспощадно и кровожадно. Смрадный запах из его пасти уже накрывает беглеца, слюни брызгают ему на спину. Ещё мгновение, и стальные когти начнут терзать его плоть, они станут это делать медленно, наслаждаясь страданиями жертвы. Истошно крича, Хазд-Май делал рывок, пытаясь спастись. Бесполезно! Нестерпимая боль впивалась в него и рвала на куски. Никогда он не испытывал ничего подобного и призывал смерть как избавление. Наконец, обрушившаяся темнота гасила все чувства. Но не успевал Хазд-Май сделать несколько судорожных вздохов, как всё начиналось сначала. Сон, не отличимый от яви, возвращался с неизбежным постоянством.

В космосе нет времени, оно ему не нужно. И расстояния стремятся к бесконечности. Где-то, когда-то столкнулись два некрупных астероида. Лоб в лоб, со всей своей немыслимой скоростью. Уничтожили друг друга, разбив на большие и маленькие куски. Крохотный камешек, получив ускорение, устремился в холодную темноту. Летел и летел он себе, пронзая вселенную и наслаждаясь собственной независимостью, как вдруг однажды не ударился о что-то твёрдое. Не сильно ударился, по касательной, но этого оказалось достаточно, чтобы изменить направление полёта и отправиться в новые дали. «Капсула смерти» после неожиданной встречи отклонилась от курса, представлявшего собой нескончаемую прямую. Немного отклонилась, всего-то на полградуса.

Нестерпимая боль прекратилась, словно кто-то её выключил, и Хазд-Май увидел перед собой бежевую рифлёную ткань теплоизоляции. Бесконечный сон прервался, а значит… «Капсула смерти» попала в притяжение планеты, условия которой приемлемы для существования. Не сразу преступник понял, что предоставленный ему шанс, настолько малый, что в него не верили даже отчаянные оптимисты, сработал. Вскоре за бортом раздался всплеск, и ровное движение космической тюрьмы сменилось мерным покачиванием. Перед глазами запульсировал зелёный огонёк.

Непонятный предмет покачивался на волнах в четырёх кабельтовых прямо по курсу «Старины Флинта». Даже в мощный бинокль Ковригин не мог точно определить: что же именно он видит? Покрыт чем-то чёрно-серым, в пупырышках. Крупный дельфин или мелкий кит, отдыхающий на волнах? Чёрт его разберёт… Любопытство разыгралось не на шутку, подстёгиваемое проснувшимися вдруг воспоминаниями о прочитанных в детстве книгах. Пираты, необитаемые острова, сокровища, сундуки с потерпевших крушение кораблей, носимые волнами и течениями многие годы…

– Алла! Посмотри-ка, что я нашёл.

– И что обнаружил наш вперёдсмотрящий? – откликнулась лениво, но к мужу подошла.

– Гляди! – протянул он ей бинокль. – Прямо по курсу.

– Ничего особенного, – она быстро вернула бинокль, небрежно пожав плечами. – Мало ли хлама в океане болтается…

– Хлама?! – с этим он никак не мог согласиться. – Да нет же! Там нечто странное. Посмотри повнимательней.

– Да что там странного? – второй раз она смотреть не захотела. – Болванка железная или балласт, с корабля оторвавшийся.

– Балласт пошёл бы ко дну.

– Ну… Я не понимаю, что тебя так увлекло!

– Существуют же мини-подводные лодки… Я в кино видел! Правда, они не такие маленькие…

– Ох… – она вздохнула и махнула рукой. – Пойду-ка я лучше ужином займусь.

Он ничего не сказал, обогнал её и нырнул в рубку. Женщина почувствовала недоброе.

– Что ты собрался делать?

– Разверну яхту! У нас на корме гарпун. Подплывём поближе и…

– Ты с ума сошёл! – всплеснула она руками. – А если это бомба?

Кавригин замер на секунду, затем отрицательно мотнул головой и нырнул к штурвалу.

– Ты всё-таки набрось что-нибудь. Вдруг там плавательный аппарат. А в нём мужики… Видеть твои прелести – исключительно моя привилегия.

Мерцающий зелёный индикатор мог означать только одно: крышка «Капсулы смерти» готова к открытию. Хазд-Май услышал, как в корпус его несостоявшейся могилы что-то стукнуло. Гулко и несильно. Он не успел осмыслить, что произошло, как раздался жуткий скрежет, показавшийся узнику божественной музыкой. Внутрь капсулы устремились свежий воздух и яркий свет. Вечному узнику дарована свобода! Воздух показался непривычно холодным для его организма, но вполне пригодным для дыхания. Свет же был чрезмерно ярким и насыщенным, но так на него могли отреагировать глаза, долгое время лишённые освещения.

Крышка поднималась всё выше и выше; в образовавшемся проёме показалось синее небо. Он и представить себе не мог такую синеву! Целая прорва безграничной синевы! На родной планете небо было серым, невзрачным, а здесь… Пора выбираться из опостылевшего ящика.

Поднявшись, Хазд-Май замер как парализованный. Такого не могло быть в принципе! Он созерцал салон «Капсулы смерти», но… не видел собственного тела! Оно отсутствовало! Он ощупал себя. Всё было на месте. Он чувствовал собственное тело, но не видел его. Чудовищная метаморфоза! Вылезая из «Капсулы смерти», он опёрся о её край. Ужас пронзил душу. Конечности лишь скользнули по краю, не сумев опереться на него. Хазд-Май – гроза полицейских и кошмар добропорядочных граждан – превратился в беспомощную пустоту. Короткая радость сменилась чёрным отчаянием. Вложив всю силу в вопль безнадёжности и гнева, он подпрыгнул вверх. Неважно, что ожидает его там, только поскорее покинуть проклятую капсулу, сделавшую из него ничтожество.

Металлический гарпун с прикреплённой к нему лебёдкой устремился к намеченной цели и через секунду ударил прямо по центру. Но никакого вреда стальной снаряд, способный с одного выстрела уложить слона, странному предмету не причинил. Он отскочил от него, не оставив даже царапины.

– Что я тебе говорила?! – удовлетворённо произнесла Алла. – Обыкновенный металлический хлам.

– Не скажи… – прищурился Ковригин. Он уже включил механизм, возвращающий гарпун обратно на борт яхты. – Сейчас ещё раз попробуем…

Гарпун не успел пройти и половину обратного пути, как неудачно торпедированный предмет издал необычный звук. Он походил на скрип тяжёлой двери в древнем замке, ведущей в подземелье. Находка медленно открывалась. Супруги замерли, затаив дыхание. Щель увеличивалась, обнажая содержимое таинственной железяки. Алле пришла на ум мысль, что именно так открывается крышка гроба в фильмах ужасов. Ей стало страшно, и она всем телом прижалась к мужу. Порцию адреналина он тоже получил, но она пока приятно щекотала ему нервы.

– Ну что ты, – он погладил её по волосам. – Всё нормально, ничего страшного.

Страшного действительно, на первый взгляд, ничего не было. Показавшиеся внутренности напоминали раковину, из которой только что извлекли моллюска: такая же невнятная серость с остатками склизкой жизни. И вдруг оттуда раздался неистовый крик. Он закладывал уши и представлял собой какофонию из смеси сирены подводной лодки, паровозного гудка и свиста белухи. Не вызывало сомнений, что кричит именно живое существо, а не какое-то техническое устройство.

Никогда в жизни Хазд-Май не испытывал подобного отчаяния. Приговор, обрекающий его на вечное небытие, казался сказкой по сравнению с тем, что творилось сейчас. Быть может, он всё-таки умер и попал в ад? Пожалуй, это похуже, чем кошмары, терзавшие его на протяжении полёта. Беспомощность и безнадёга – вот его теперешний удел. Он – ничто, не только не способное причинить кому-нибудь вред, но и не в силах добыть себе пропитание. Нет! Ад и рай – болтовня для идиотов, чтобы они становились послушнее. Утешало одно: без пищи он долго не протянет. Неожиданно в его сознание влетела мысль, страшная настолько, что он резко оборвал крик, чтобы осознать её окончательно. А что, если разум не умирает никогда?! Вдруг он остаётся вечно витать невидимым и ни на что не пригодным облачком?!

Но и этот страх оказался пустяком. Когда он обозрел мир, который так недавно казался спасением, ему стало жалко, что он вообще появился на свет. Хуже того, что предстало его взору, не могло быть ничего! В том числе и кошмары, беспрестанно изматывавшие его на протяжении полёта. Под ним плескался чудовищный объём воды, такой же синей, как и небо. Вода! В ней он не мог существовать ни при каких условиях. Долгая и мучительная смерть от невыносимой боли – вот что ждёт его в этой среде. В стародавние времена отпетых злодеев никогда не казнили с помощью воды, считая, что нет преступления, адекватного столь жестокой пытке.

Инстинкт самосохранения толкнул его обратно в постылую обитель. Она сейчас казалась спасением, единственным шансом. Но с «Капсулой смерти» происходило непонятное. Её внутренности зашипели и стали скукоживаться, словно съедаемые невидимым огнём.

Не мог он знать о тайной хитрости конструкторов, заложивших в его тюрьму программу самоуничтожения. На всякий случай. Чтобы не оставить следов на чужой планете. Замешкается заключённый, и другая цивилизация никогда не узнает, какая гадина свалилась им с неба.

Путь назад был отрезан раз и навсегда! Прыгнуть вперёд и покончить со всеми мучениями сразу? Сознание не желало умирать и всячески противилось самоубийству. Он вновь посмотрел на простирающуюся в бесконечность водную стихию. Впереди, на расстоянии прыжка, Хазд-Май увидел нечто удивительное.

– Вот видишь, – сказал Ковригин, обнимая жену, когда неведомый крик прекратился, – ничего страшного. Просто удивительный моллюск открыл свои створки.

– Таких моллюсков не бывает! – её начинал сверлить безотчётный страх.

– Ты же у меня историк, а не океанограф. Можешь и не знать, какие именно существа обитают в этих водах. Я не раз читал о том, как рыбаки вылавливали тварей, считающихся давно вымершими.

– Мне страшно… Может, лучше… Уберёмся отсюда!

Она чувствовала миазмы страха, растворённые в солёном атлантическом воздухе, но Ковригин, опьянённый азартом, её состояния не понимал.

– Конечно, уплывём! Сейчас только я попробую ещё раз запустить гарпун, а ты сходи в каюту за фотиком. На палубу эту хреновину не затащишь, а вот запечатлеть её не мешало бы.