Между ветром и песком

– Пошли, – измененная вскочила на ноги, и мелкие камни водопадом зацокали по уступам. – Пошли, пока окончательно не испортили такой хороший день.

Аори не шелохнулась.

Идти не хотелось. Хотелось… хотелось сидеть на краю обрыва, заправляя за ухо короткие пряди, когда ветер, расшалившись, бросает их в лицо. Слушать шум мелкой, но стремительной реки, разглядывать камни на дне сквозь призму зеленоватой воды. Вдыхать воздух, напоенный ароматом сосновой коры и высохших трав, и иногда, на самой границе чувствительности, улавливать долетающие от полиса металлические нотки. Считать разряды на его башнях и высматривать, не всплывет ли где неповоротливый цеппелин. Прежде Аори видела их только на картинках, и ей не терпелось встретить округлую махину вживую. Или даже прокатиться, когда-нибудь.

– Странно, – с задумчивой ехидцей протянула измененная. – Я думала, ты любишь купаться.

– Ага, с детства, – съязвила Аори, не до конца вынырнув из мечтаний. – Что?

– Тут море за поворотом.

– Обалдеть, – она вскочила, физически прямо ощутив, как прибывает энтузиазм. – Показывай.

Сиэ первой двинулась по краю утеса, перепрыгивая через упавшие ветви и балансируя на рубленых гранях камней. Аори ждала, что вот-вот среди них появится тропинка, но, похоже, давно никто не приходил сюда и долго еще не придет. Изменяющая, не пытаясь переплюнуть подругу, перла напрямик через подлесок, сокрушая рифлеными подошвами чахлые соцветия чабреца. Горький запах смешивался с сосновым, а кузнечики не глядя бросались врассыпную и немало этим пополняли локальную статистику суицидов.

Аори криво усмехнулась. Чем больше самоубийц, тем меньше самоубийц… Впрочем, у кузнечиков есть какие-никакие крылья. Может, еще и выкарабкаются обратно к самочкам.

Склон постепенно понижался, сосны, задумчиво перешептываясь, отодвигались все дальше от края, речка подбулькивала им, солнце палило. Раздраженно смахнув со лба капли пота, Аори остановилась.

– Долго еще?

– Десять секунд не дотерпела, – измененная стащила ботинок и, прыгая на одной ноге, вытряхнула закатившийся камушек. – Пришли.

Подруга молча приблизилась. Раз Сиэ говорит, что здесь, на холме, есть море, значит, оно таки есть.

Оно, и впрямь, было. Прозрачное, бледно-голубое, слившееся с небом так, что Аори не заметила границы. Море постепенно наполнялось цветом, становилось почти черным ближе к устью впадающей в него реки и медленно, лениво облизывало скалы. Его кропотливая тысячелетняя работа дала свои плоды – изменяющие стояли на длинном каменном языке, протянувшимся вперед над волнами. Когда-нибудь основание истончится настолько, что больше не сможет удерживать его вес, и скала обвалится, взбивая море в густую пену.

Но не сегодня.

– Ты же не хочешь сказать…

– Ага, – измененная натянула ботинок обратно и, выпрямившись, нетерпеливо качнулась с пятки на носок и обратно.

– Сиэ, это просто… просто…

– Безумие? Конечно!

Порыв ветра разметал золотые волосы, она придержала их и улыбнулась подруге через плечо. Глаза, прежде наполненные отстраненной ленью, сейчас горели азартом.

Аори покачала головой, не находя слов, но от края не отошла. Глубина манила, предлагала сделать шаг, пережить свой страх и узнать, что будет потом. Не отвернуться, не уйти в безопасную неизвестность, как сделал бы любой разумный человек.

Изменяющая смотрела вниз, и видела, как рывком приближаются и остаются позади камни, как мир рассыпается на миллионы воздушных пузырьков, как они уносятся вверх и исчезают, как волны волокут опавшие листья над головой, как солнечный луч пробивается сквозь них и упирается в засыпанную илом корягу с двумя кривыми сучками, торчащими вверх. Аори создавала это будущее, не предсказывая, но полностью ощущая, каким станет для нее мир в этот момент.

– Ты перестала бояться, разве нет? – Сиэ приложила ладонь к щеке подруги, заглянула в глаза.

Аори отвела взгляд.

– Я не боюсь.

– Ты хочешь прыгнуть?

– Хочу.

– Тогда не останавливайся. Не думай. Исполняй свои желания, живи, радуйся!

Смешно нахмурив брови, Сиэ сделала Аори ручкой, отступила к краю и перемахнула через него вперед спиной.

Измененная еще и руки на груди сложить успела, словно недовольная учительница. У самой воды воздух видимо задрожал вокруг ее тела, тормозя падение, и, перевернувшись, Сиэ без единого всплеска скрылась под черной гладью. Спустя долгую минуту измененная вынырнула на противоположной стороне устья, запустила ботинками в сторону отмели и помахала Аори. Ветер отшвырнул крик в камни, и он рассеялся там гулким эхом. “Вай, вай, вай!”

И ветер же ринулся навстречу, когда изменяющая разбежалась и прыгнула, не глядя, куда упадет. Он позволил изменяющей ухватить собственные потоки тем небрежным и уверенным жестом, каким подхватывает нити кукловод. Послушной марионеткой он изменился, уплотнился, обнимая тонкое тело. Слезы брызнули из желто-карих глаз от холодного прикосновения, и ветер вытер их и унес вверх.

Он хотел бы опустить тонкое тело нежно, невесомо. Если бы она доверилась. Но изменяющая перевернулась в коротком полете, превратилась в метательный нож, брошенный умелой рукой.

И ветер стал ее острием. Он ударил по темной глади, прорубая в ней глубокий шрам. Две высокие волны плеснули вверх и секунду спустя опали и рассыпались, сомкнувшись над головой изменяющей. Ветер пометался немного над морем и, когда оно снова разгладилось, улетел, забыв ее, как забывал все и всегда.

Крохотные пузырьки воздуха нырнули вместе с Аори и тут же, напуганные чуждой стихией, унеслись вверх. Она осталась, не замечая, как сдавливает грудь на глубине. Лучи света пронзали воду темно-зеленого, бутылочного цвета. В ней медленно кружились потревоженные кусочки ила, коры, сосновых игл и оседали на… нет, не коряге с торчащими сучками. На искривленном металлическом каркасе, настолько огромном, что концы его терялись из виду. Он глубоко врос в дно, погнутые во всех направлениях балки изъела ржавчина и покрыли водоросли. Их длинные листья шевелились вокруг, будто лес, над которым когда-то летал величественный цеппелин.

Резь в груди стала невыносимой, и Аори изо всех сил оттолкнулась от балки, рванулась вверх, к свету. Она выпрыгнула из воды по пояс, схватила воздух открытым ртом и упала обратно, на спину. Сердце колотилось в ушах, а соленая вода, хоть и разбавленная речной, горчила на вкус.

А небо, синее и ликующее, раскинулось недостижимо высоко. Ни следа человека в нем. Даже белоснежный парусник, едва заметный у горизонта, никак не сможет покинуть привычную стихию и взлететь.

Аори выпрямилась и, широко загребая руками, завертела головой. Измененная, ничуть не беспокоясь о судьбе подопечной, уже выбралась на берег и растянулась на горячей гальке в одном белье. Одежда валялась рядом, и, похоже, у Сиэ не случилось настроения на фокус с высыханием.

Волны надежно держали тело на плаву, и Аори неторопливо подплыла к подруге и выбралась на берег. Она села рядом, опираясь локтями на камни, вытянула ноги и подставила солнцу лицо.

– Сиэ?

– А?

– Что здесь случилось? Цеппелин разбился?

– Не совсем. Его специально затопили.

– Зачем?

– Магистрат Третьего полиса испугался того, что создал. И избавился от него прежде, чем величайшее достижение стало величайшей ошибкой и величайшим горем.

– Почему просто не разобрать?

– Из уважения, может? Он заслуживал яркого ухода и долгой памяти.

– Он заслуживал долгой жизни, – дотянувшись до прибоя, Аори зачерпнула воды горстью и лениво плеснула на подругу.

Капли испарились на вспыхнувшей защите.

– Он был огромным искушением. Подчинить другие полисы, создать единое государство. Начать войну, не суметь или не успеть ее закончить, потерять все. Если меч слишком тяжел для поднявшей его руки, он упадет на голову владельца.

В задумчивом голосе Сиэ явственно проступили ехидные нотки.