Грань реального

– Моему или твоему? Ах, о чем я только говорю! Встреть ты их, счастье было бы недолгим, но гораздо более острым, чем тебе довелось почувствовать. Если бы они захотели его доставить. А я, о, я глубоко печален. Но, словно мудрый пастырь, привел за своим хвостом тех, кто посмел нарушить твои законы, дорогая Лана.

Закинув гладкую голову вверх, майд ощерился, имитируя человеческий смех. Стоящий рядом с черноволосым дипломатом маг неожиданно сморщился, словно резкие пронзительные звуки причиняли ему боль, и дерганым движением спрятал руки в карманы.

Больше никто не пошевелился, даже когда Найтир резко оборвал свой хохот и наклонился вперед, заглядывая в глаза безмолвной женщине.

– Они сейчас выйдут на берег, а я вернусь. Больше не зови меня сегодня, Лана, иначе я захочу испробовать твоей крови.

Развернувшись, Найтир неуклюже двинулся в волны, и Глава рода Баго подняла руку, призывая к внимательности. Но майд так и не вытворил ничего сверхъестественного – погрузившись по пояс, он на мгновение замер и нырнул под очередную волну, звонко хлопнув по прокатившемуся водяному горбу хвостовым плавником.

До ушей Тройна донесся едва слышимый вопль ярости, и он едва смог выделить в нем приказ.

– Они сейчас появятся, – тихо предупредил он Лану. – Обреченные. Он приказал им выйти и сдаться.

– Эвин, приготовься, – коротко бросила женщина, не отводя взгляда от прибоя.

– Готов. Удержу до семи штук. Если больше, ребята помогут.

Маг вытащил из кармана руку с намотанным на нее амулетом, и Лексаз поразился, насколько побелели костяшки пальцев мужчины. Кисть словно судорогой свело, прорисовав все жилы и мышцы.

Майды плыли до последнего, выныривая из воды в том же месте, где исчез их патриарх. Каждого тут же брали на прицел несколько солдат, и в руках некоторых оружие было лишь прикрытием. Гораздо страшнее была их невидимая сила.

Один, два… Лексаз насчитал пятерых. Высокий майд с крупной антрацитовой чешуей двигался первым. Никто не смел расправить плавники, перемещаясь болезненными толчками хвостов. Вот один и вовсе пошатнулся, чуть не упал лицом прямо в жесткую гальку, но пополз дальше, помогая себе когтистыми руками.

Рядом шумно выдохнула Лана, и Тройн догадался, о чем она думает. Унижение. И тех, кто сейчас обдирает бока в прибое, и их самих. Подачка, брошенная патриархом мстительным сухопутным существам. Жрите. Подавитесь.

Майды, наконец, выбрались из воды и обессиленно замерли, выжидая, пока их хвосты обратятся в нечто пригодное для ходьбы. Лишь один не позволил себе опуститься, подобно патриарху удерживаясь на пружинящем хвосте и неотрывно глядя на вытянувшего вперед руку мага. Стоял, шатаясь, с тонкими струйками крови, бегущей по разбитому о камни хвосту.

Расправил плавники. И прыгнул. Вперед и вверх, не отводя взгляда.

Слитные выстрелы ударили майда в грудь, отбрасывая назад, но каким-то чудом не пробили чешуи. Бросив быстрый взгляд в бок, Лана тут же определила источник этого чуда – амулет в руке Эвина ярко полыхал, а сам маг закусил губу от напряжения.

Поднявшийся с гальки парень неловко переступил босыми когтистыми ногами и с удивлением провел руками по уцелевшей груди. Горько и разочарованно поморщился и поднял когтистые руки вверх, словно демонстрируя отсутствие недружелюбных намерений.

Юный, совсем юный майд с ненормально светлой чешуей и точеными чертами лица.

– Баго… Не отдавай поспешных приказов, – выдавил сквозь сцепленные зубы Эвин.

Лана резко обернулась, вглядываясь в лицо мага.

Оно горело такой же злобой и ненавистью, как и у майдов.

Era. Sentence.

12.

В древности, случись людям поймать подводного кровососа, его могли поливать соленой водой в течение всего дня, продлевая агонию. Ну, или той его части, которую майд ухитрялся прожить.

На воздухе в чешуе происходили изменения. Останавливалась регенерация, пересыхал сначала внешний слой, потом глубинные. Это было не смертельно и не слишком неприятно.

Все менялось, стоило звезде, поэтично называемой Глазом земли, показаться над горизонтом. Ее насыщенные ультрафиолетом лучи вызывали молниеносную реакцию, заставляя ткани тел майдов повсеместно взрываться опухолями, схожими с раковыми у людей. Процесс можно было приостановить, лишь вернувшись в родную стихию, и затем предстояла долгая и болезненная регенерация.

Оная же пыталась запуститься, стоило морской воде попасть на оставленного на солнце хищника. Чешуя срасталась, в ткани поступали естественные обезболивающие и лекарственные вещества… И, спустя несколько минут, процесс начинался заново. Корчащиеся, воющие от невыносимого страдания, покрытые безобразными язвами и наростами… Такие майды людям нравились гораздо больше, нежели стремительные подводные тени, пьющие жизнь.

Им не было дано даже то, что всегда было у сухопутных. Смотреть на лица погибающих близких. Разделить с ними боль. И Найтиру был совершенно непонятен огонь в глазах дочери, обрекшей Мэя на подобную судьбу.

После визита брата она назначила еще одну встречу и поспала несколько часов – надо было набраться сил. Даже не успела толком подзакусить, представ перед Хейлем сотоварищи в соблазнительном образе сгорающей от жажды.

Майды выслушали ее просьбу, без возражений повиновавшись. Потому как просьба Данейин – это приказ. Красивые, сильные парни… Когда они ушли, Дани закусила губу, уговаривая малышей внутри быть чуть спокойнее.

– Тебе плохо?

Мэй вновь ухитрился очутиться рядом неожиданно и без приглашения, но ничуть ее не испугал.

– Нет… Малыши хотят крови разумных, хотя не так давно ее получили.

– Как? Я не слышал, чтобы вам отправляли новых людей.

– Ах, да зачем новые, когда старых хватает… – Данейин задумчиво провела пальцем по щупальцу огромной актинии. – Я же их не убиваю. Нет, в этот раз был майд.

Ничего не ответив, Меатин схватился руками за голову. Что-то в словах сестры царапнуло странной иголочкой, но не боль за гибель одного из них.

Что-то иное.

– Не делай такое лицо, братик. Этот самый майд сейчас вместе с собственными друзьями развлекается водной охотой.

– Он счастлив быть твоей пищей, сестренка?

Неожиданно посерьезнев, Дани прижала тонкие пальцы к груди.

– Все мы рано или поздно станем чьей-то пищей, но разве это самое страшное? Тысячи майдов утрачивают свои души в погоне за иллюзорными благами, сиюминутными наслаждениями. Кто потерял больше, Мэй, майд, вся жизнь которого – кручение между обязанностями и жаждой, или тот, что подарил часть себя патриарху? Сделал малый, но очень важный шаг для того, чтобы вернуть свой народ на подобающее место?

– Наш народ, – тихо возразил Меатин. – Наш, Дани. И он уже на подобающем месте. Нам дали шанс жить, существовать со всеми, а ты хочешь лишить майдов даже его.

– Ты ведь верил отцу так же, как верю я. Что и когда изменилось?

Придвинувшись вплотную к замершему брату, майда коснулась его плеча.

Сильный, боги, он слишком сильный. И чешуя – взрослая, жесткая, такую не пробить ее стилетом… Почему она не позвала охрану? Почему не рассказала Найтиру?

Потому, что и в его словах услышала опасную правду?

– Зачем задавать вопросы, ответы на которые знаешь?

– Я знаю ответ на вопрос, должны ли родиться патриархи. А ты говоришь, что он неправильный. Скажи, братик, много ли правильных ответов я знаю в таком случае?

Мэй кивнул и двинулся вперед, по извилистой дорожке сада, приглашая сестру следовать за собой. Она вновь поразилась, как свободно брат себя здесь чувствует. Полноправный хозяин, а не незваный гость.

– Немного. Что ж, начнем сначала. В тот день, когда светлый и наивный юный майд перестал быть мужчиной, он бросился прочь из-за непонимания, как жить. Я не мог смотреть в глаза Найтиру, понимая, что своим поступком обрек его на вечный стыд. И еще больнее было от того, что отец лучше меня понял, что я испытываю к сестре. И что это чувство я преодолеть не смогу.