неОБЫКНОВЕННАЯ ИСТОРИЯ

«Что-нибудь ещё? Может быть шиша?» – официант заговорчески подмигнул.

«Bas! Halas! (всё, хватит – араб.)»! – я услышала в ответе Фади заметное напряжение и мне была вполне понятна его причина. Мой учитель был ярым противником всего того, что люди умудрялись курить – будь то табак или гашиш. Думаю, вейперов, будь они там, Фади тоже бы не одобрил.

Официант растаял в вечерней мгле исполнять наш заказ, а мы тем временем погрузились в мысли… каждый в свои. Я предполагала, что мне нужно встать и уйти под каким-нибудь благовидным предлогом типа «туалета», потому как уже вначале нашего общения угадывалось банальное, предсказуемое продолжение. Это продолжение не обещало быть ни плохим, ни хорошим и ассоциировалось у меня со свежими финиками, приторно-сладкими и слишком мокрыми, хотя в определённой степени полезными. Но финики я не любила в отличие от корицы, если вы об этом ещё помните…

Глава 4. Искусство не дышать

Не думала, что глубина будет вызывать такую бурю восторга во мне, восторга граничащего со страхом. Вы когда-нибудь пробовали фридайв? Так, чтобы ничего лишнего на теле, только маска в пол лица и ласты, которые под водой ощущаются продолжением ноги. Первое, что ты делаешь – это сосредотачиваешься на своём дыхании «вдох-выдох», «вдоох-выыдох», «вдооох» и резкий кульбит вниз, поначалу можно даже с закрытыми от страха глазами. Выравнивание в толще воды, пару энергичных взмахов ластами и вот ты уже не дышишь целых десять секунд. В этот момент тебя начинают одолевать разные мысли, но особенно навязчива мысль о том, а хватит ли у тебя воздуха в лёгких на обратный путь? 20 секунд… Я вижу как Фади показывает мне поднятый вверх большой палец и понимаю, что пора возвращаться. «Эс пасито», как говорится.

Я тянусь носом к поверхности, туда, где сквозь воду просвечивает яркое весеннее солнце и начинаю интенсивно работать ногами по направлению вверх.

«Вдооооооох» – выдоха не было, точнее он был под водой, а сейчас немного кружится голова, я снимаю маску, отстёгиваю груз с пояса, и вижу перед своим носом четыре огромных пальца Фёдора. «Молодец! Думаю, что не меньше, чем четыре метра и даже немного глубже» – в голосе Фади угадываются нотки гордости. А я понимаю – мой первый личный рекорд установлен.

Сижу на берегу и продуваюсь, вода упрямо не хочет вытекать из правого уха. Фёдор садиться рядом: «Плохая тебе оценка за технику. Первое правило фридайвера – не дыши, но продувайся!». Я злюсь и отвожу взгляд. Ещё без малого год назад я входила в воду исключительно в нарукавниках и барахталась на мелководье, где вода едва доходила мне до макушки, а сегодня я нырнула на четыре с лишним метра в открытой воде – это ли не повод для похвалы без замечаний!? Хотя, Фёдор не знает, ему не знакомо начало моей любовной истории с Красным и сейчас мне лучше об этом промолчать.

«Окау, учитель! Обещаю исправиться» – я резко поднимаюсь с земли по стойке «смирно» и вода, наконец-то, решает покинуть моё ухо. Она стекает тонкой тёплой струйкой по шее, щекочет кожу, приводя меня в состояние какого-то радостного ребячьего ликования.

«Огурец или гуава?» – Фёдор интересуется, чем бы мне хотелось заполнить свой мини-ланч.

«Пожалуй, огурец, по крайней мере, я знаю чего от него ожидать».

Хрущу огурцом и, прикрыв глаза, наблюдаю за Фади. Он разделался с гуавой за пару минут и сейчас собирает снарягу: трос, пасы, упаковывает свои профессиональные ласты, которые длиннее моих малышей раза в три. Вновь про себя я благодарю Бога и море за эту уникальную находку в его лице.

«Ялла бина (пойдём скорее – араб.)!» – Фёдор берёт наши рюкзаки и протягивает мне руку.

«Ох, извини, я мигом!» – прыгая, попеременно, то на одной, то на другой ноге, натягиваю на необсохший купальник шорты и майку и мы по отвесной насыпи направляемся к заждавшемуся нас старенькому скутеру.

На сегодня урок закончен. Впереди новые рекорды, новая глубина. На вершине склона я поворачиваюсь к обрыву и ещё пару минут смотрю вниз на еле вздрагивающую под свежим бризом водную синь. Как же ты прекрасно, моё море… Вдох-выдох, вдох-выдох.

Глава 5. Хай Нур

Это абсолютно естественно – плакать о людях, которых любишь.

    Д. Макнот, «Раз и навсегда»

«С корабля на бал» – тем днём это было точно про меня. До обеда море, после обеда он. Иногда я терялась в том, кого из них моё сердце любит больше. Сейчас я с уверенность могу сказать, что любовь к морю оказалась сильнее, потому что с морем было взаимно. Кажется, будто оно проникает в тебя, подстраиваясь под структуру твоей крови, и вот уже незаметно течёт по венам, становясь жизненно важным элементом твоих химических формул. Даже сейчас, в тот момент, когда я собираюсь на свидание, мысли о море не оставляют меня. Может кто-то сочтёт это сумасшествием, но голос большой воды постоянно звучит в моей голове.

Вот так, в бесконечных размышлениях о жизни и хлебе насущном я дошла до дверей с надписью MC. И, хотя это был мой второй визит в Макдоналдс, мне всё ещё навязчиво казалось, что двойной Чизбургер, который я заказывала, от удивления, обнаружив вновь меня здесь, восклицает на итальянском сопрано: «Невероятно! Да не быть мне никогда больше в паре с картошкой фри, если эта противница фаст фуда не сделает заказ на меня снова!». И словно в подтверждение моих размышлений кассир вновь послушно пробивал мне чек на Big Mac, а бариста снова шёл к кофе-машине готовить капучино. В тот вечер мне предстояла поездка в Хай Нур, которой я до отъезда в Шарм мысленно сопротивлялась изо всех сил, но недавняя совместная вылазка с Кэпом на Рас Кати определила мою реальную готовность.

Хай Нур – новое место жительства Саддама, расположился по соседству с гостиничным комплексом Дельта Шарм и запомнился мне ещё по майской поездке 2015 года исключительным национальным колоритом, кучей парикмахерских и мужских салонов.

Вечер только начинался, и у меня было немного времени для ужина. Получив на кассе свой заказ, я в предвкушении разместилась на уличной террасе кафе за столиком, стоящим напротив авансцены и с наслаждением вдохнула тёплый и сухой воздух Шарма, который сейчас представлял собой смесь терпкого запаха мускуса, жареной картошки и горьковатой восточной арабики. Окинув взглядом центральную часть Эль Меркато, я почувствовала вновь эту приятную дрожь в теле, которая вырывалась наружу покрывавшими меня с головы до ног и какая-то малолетка внутри меня вопила восторженно: «О, Боже, Боже, Боже!.. Как я счастливаааааааа». За столиком по соседству расположилась большая арабская семья, в которой куча большеглазых, кудрявых детишек устроила галдёж из-за новенького ярко-зелёного самоката, который сегодня явно был любимчиком у ребятни. Я почувствовала, что ещё чуть-чуть и разревусь в голос. От этого сентиментального публичного перфоманса меня остановило пиликанье Viber, а на дисплее под знакомой Авой подводного мира высветилось «Где ты?». На авансцене радостно завизжали дети и из динамиков полились знакомые звуки вечерней анимации: «Арам зам-зам, гули-гули, рам зам-зам». Дрожащими руками я набрала ответное сообщение: «Я на Меркато». «Мэши. А я дома и жду тебя» – Саддам по обычаю своему был конкретным и крайне немногословным. Иногда мне казалось, что его воспитывала какая-нибудь чопорная британская семейная чета, и все эти сладкие словесные восточные мотивы благополучно миновали его детство. «Я иду уже, Кэп».

Наспех засунув остывающий ужин в пакет, я на радость таксистам выбежала на парковочную зону, которые тут же загалдели, наперебой предлагая «good price» (лучшая цена – англ.). Люблю, когда есть выбор и в последнее время даже стала замечать, что процесс торговли становится мне интересен, если по ходу этого процесса удаётся не переходить на личности и русский мат.

Выбрав из толпы таксмэнов самого сговорчивого и самого любезного я, нарушив собственное правило, села на переднее пассажирское, но тому была уважительная причина. Я протянула драйверу телефон и он, услышав в трубке знакомую ему национальную речь, заулыбался, и промычав утвердительное «меши», нажал на газ. Таксист высадил меня на остановке, проговорив трижды, как заклинание скороговоркой слова о том, что я должна незамедлительно отзвониться моему «визави». Я, как полагается, трижды энергично кивнула в ответ и со словами «тамам» сделала дозвон на номер Кэпа.

Меня всегда удивляла его неторопливая поступь, которой он начинал любое наше свидание. Но представьте: десять часов вечера, белокожая девушка одиноко стоящая на остановке посреди района, где проживает исключительно местное население, любопытствующие взгляды арабов, возвращающихся с работы домой… нет, Саддам никогда не торопился «спасти» меня… может быть потому что он не был принцем и от дуэта «принца на коне» у него было лишь кое-что от коня, да и я не очень походила образом на принцессу. Словом, если разобраться, то Кэп был абсолютно прав в своей спокойной неторопливости. Проследив за его взглядом, который остановился на пакете с фаст фудом, я опять почувствовала себя провинившийся школьницей, застигнутой врасплох. «Так рада тебе!» – поспешила я перевести тему и протянула Саддаму стаканчик с капучино. Теперь моя освободившаяся рука покорно потянулась к мужской большой и горячей ладони, которая в темноте выглядела как 200 граммовая плитка молочного шоколада.

«Почему ты не сказала, что кушаешь? Я мог бы ждать» – искренне удивился Саддам.

«Ты бы мог, но я не могла. И ещё, я хочу сказать тебе…»

«Тссссс, тихо» – Кэп борвал меня на подходе к дому, чем опять немного расстроил. Мне надоело играть в шпионов, хотя я понимала, что в этой стране пока ты не в брачном союзе без шпионских замашек никак не получится.

У Саддама была довольно-таки просторная новая студия, состоявшая из приличной кухни и двух комнат, до которых мы не сразу дошли… Я долго и с нетерпением ждала этого момента, когда мы останемся одни, когда его руки, от которых я дурела, снова начнут ласкать мои бёдра, когда я почувствую запах его тела, и, окончательно сойду с ума на полчаса, на час, на всю ночь… на всю жизнь.

То был настоящий эротический трэш, растянувшийся на ночь: никакой одежды, никаких запретов, никакой контрацепции и никаких сожалений на этот счёт. Саддам был готов ровно в те моменты, как только я выражала готовность, он не сбегал в душ после каждого «Wow» и после того, как затихал мой последний стон, он не разжимал своих объятий, напротив, держал меня ещё долго, как триумфальный кубок «заполненный» им до краёв. И страшно, и больно, и в наслаждение было опять чувствовать его в себе такого большого и такого твёрдого. Когда сопротивляясь боли, я пыталась поднять бёдра в попытке встать, его руки рывком пресекали любую мою попытку, равно как и любое моё неповиновение легко устранялось сменой позиции, в которой я была обречена на удовольствие. Всё было так, как мне мечталось, но я почему-то плакала… какое-то гадкое предчувствие гадкого конца.

Одна моя знакомая как-то выразилась на этот счёт: «Ты любишь драму – с тобой понятно. Жить в кайф – это не про тебя. Всегда ищешь повод быть несчастной». Но я бы выразилась несколько иначе – я бы сказала, что это повод ищет меня. Я была феерически бездарным игроком в любовных партиях и потому каждый раз игра моя заканчивалась разлукой и безудержным рыданием. Словно было в этой игре какое-то фатальное предопределение финала не в мою пользу.

Глава 6. По дороге с облаками

Я открыла глаза. Утреннее солнце забросало лучами комнату сквозь тяжёлые коричневые ставни окна. Саддам усиленно тряс меня за плечо, на часах было без четверти семь; ещё слишком рано для завтрака в Египте. «Ты помнишь, что я говорил тебе вчера про мои утренние пробежки?» «Да, с тобой сложно о чём-либо забыть» – мысль о предстоящем отъезде в Россию заставила меня окончательно проснуться и почувствовать, что мне срочно, просто жизненно необходимо нужно к морю. Ка?ти был в двух шагах от дома Кэпа и я решила пойти прямиком на пляж.

«Давай, хабиби, не грусти. И позвони мне, когда будешь в аэропорту» – Саддам по-привычк хотел чмокнуть меня в макушку, но я увернулась от прощальных объятий. Сердце готово было разорваться. «Мне пора, море ждёт» – закинув рюкзак на плечо, я вышла из квартиры, даже не обернувшись.

Я ещё не говорила вам о том, что жизнь моя в России от поездки до поездки воспринималась мною весьма отстранённо. Конечно, я что-то в ней делала и временами даже весьма неплохо, но мыслями всегда отсутствовала. Мыслями меня не было ни на рабочем месте, ни в семье, ни даже за чашкой капучино в кафе с подругой, пожалуй, только танцуя, я ненадолго возвращалась в состояние «здесь и сейчас». Всё остальное время мысли мои жили по адресу: Арабская Республика Египет, г. Шарм-эль-Шейх, район Хадаба, Sea Street. Нужно ли объяснять насколько такое положение изматывало меня морально? Немного спасал виртуальный формат, который позволял пусть в недолгих и нечастых разговорах в Viber, пусть в сомнительного характера новостях, но всё же быть в курсе основных событий Южного Синая. Ежедневно и еженочно я грезила и бредила морем, которое не отпускало меня ни на минуту. Чувствовалось, как тоска внутри меня разрасталась с каждым днём и я пыталась если не затанцевать её, то запить корвалолом.

И всё-таки в эти минуты, поспешая на пляж, я как могла старалась прожить счастливые мгновения настоящего, которые до вечера всё ещё оставались со мной.

Десять качественных уроков фридайвинга в открытой воде остались позади. Сегодня я объявила день свободных ассоциаций, и потому, наверное, была на берегу без Фёдора; хотелось прочувствовать воду в одиночку. С утра случился прилив – мне определённо везло. Оставив вещи под любезным присмотром Марии, я направилась к кромке рифа. Вода бодрила, заставляла двигаться активнее; гребков семь-восемь и вот уже подо мной коралловая стена Рас Ка?ти.

Когда на море штиль – вода особо прозрачна. Солнечные лучи, проникая метра на два вниз, подсвечивают коралл, как иллюминация. Видно, как в расщелине мурена подслеповато щурит глаза под солнечным бликом. Побеспокоенная двумя любопытными пловчихами она ловко начинает маневрировать между огромными ярко-фиолетовыми дафниями, опускаясь на дно. Красивый серый хвост длиною метра в три грациозно выписывает знак «бесконечность». Я поднырнула, пытаясь угнаться за хвостом. Результат моих уроков радовал меня, но, конечно, хотелось гораздо большего: и глубины в 4 метра помноженной на два, и дыхание задержать чтоб минуты на три… Хотя я знала, море любит смелость, но никак не безрассудство и потому шла к цели шаг за шагом.

* * *

После объявленной посадки на самолёт мне захотелось услышать ещё раз его голос. «Как чувствуешь себя, девочка? Всё хорошо?» – прозвучавшая забота казалась такой неподдельной. «Саддам, ты ведь будешь ждать меня?» «Конечно, хаби?би». Я не верила, но выбора не было. «Кэп, это только до осени, слышишь?» «Инша?Алла» (дай Бог – араб.).

«Ваш билет, мэм» – улыбающийся сотрудник аэропорта у валидатора протягивал руку. Я подала посадочный талон и прошептала в трубку: «а?на бахе?бек» (люблю тебя – араб.). Через пару секунд раздался ответ: «а?на а?рафа» (я знаю – араб.)

Глава 7. Ноябрь 2016, здравствуй!

«Yalla Sharm. СВЕЖИЕ НОВОСТИ. Авиакомпании РФ, судя по данным Росавиации, также ждут открытия авиасообщения: целый ряд перевозчиков подали заявки на полёты в Египет. Всегда Ваш, SHARM EYES TOURS»

После того, как «закрыли» небо и официальные полёты в Египет прекратились, подобного рода обещания всплывали в социальной сети как мусор, выбрасываемый нерадивыми туристами за борт прогулочного катера в море. Ситуацию по закрытой полётке обсуждали и прогнозировали все, кому не лень это было делать, среди раздающих прогнозы было немало тех, кто, в общем, не имел к Египту никакого отношения и более того, никогда тут не бывал. В очередной раз, после изнуряющей дороги в Шарм в три самолёта за день, ранним утром я сидела на белоснежных простынях кровати отеля Falcon Hills и листала новостной лист с многообещающими заметками по снятию моратория на прямые чартерные перелёты до Синая. Новости уже давно не казались забавными, только полным издевательством над доверчивостью истосковавшихся по Красному морю туристов.

Как один день пролетело время с ноября 2015 года, доведя до года табу на официальный въезд в египетские земли.

Целый год самостоятельных путешествий превратили меня в человека упрямого и в каком-то смысле отчаянного. Человека, способного выйти за порог своего дома и никогда больше в него не вернуться. Каждая новая поездка открывала для меня Шарм эль Шейх всё с более сказочных его сторон, атмосфера любимого города толкала на решительные поступки, обнаруживалаво мне черты характера, о которых я никогда не подозревала. Мои размышления тональным гудком прервал оживший на подушке телефон, требовавший моего незамедлительного внимания – звонил Гена.

«Ну что, готова к поездке в Каир?» – спросил он, пропустив церемонию приветствия.

«Устала жутко, но думаю воспользоваться вашим согласием на компанию, скажем, денька через два» – нестерпимо захотелось улыбнуться.

Геннадий – из далёкого городка Сибири мужчина в возрасте за 60, которого, в этом я была абсолютно уверена, послало мне в одну из моих поездок не иначе, как само провидение. Полгода назад в салоне аэробуса, летящего из аэропорта Домодедово до Сабихи Гоксен, у меня случился очередной приступ паники. Знаете, так бывало со мной после поездки в Индию всякий раз, когда я теперь путешествовала одна. Сидела тогда я у прохода, в руках у меня были чётки, которые я нервно теребила, а в голове, как обычно это случалось при атаке, какая-то крайне чудовищная мысль о смерти в безумной панике нажала «стоп-кран». Восстановиться дыханием не получалось, тряска в районе солнечного сплетения только усиливалась. После прогулки до туалета я услышала мужской голос, доносившийся с моего ряда в районе иллюминатора: «Я отдал стюардессе ваш смятый стаканчик, полагаю, он вам больше не был нужен?». О, да! Единственное, что мне сейчас действительно было нужно, так это то, чтобы со мной поговорили. Реальность сбавила обороты вибрации, я перестала давиться воздухом, и у меня даже хватило сил ответить мужчине: «Спасибо». «А вы летите до Сабихи?» – мой вопрос прозвучал так откровенно глупо, но мужчина лишь корректно улыбнулся и по-доброму добавил: «Видимо, у меня нет выбора, раз уж я сел на самолёт до Стамбула».

«А потом вы не полетите со мной в Шарм эль Шейх случайно?» – я несла какую-то околесицу, но с каждым словом мне заметно легчало.