неОБЫКНОВЕННАЯ ИСТОРИЯ

«Да, потом я в Шарм. Нам с вами по пути, я полагаю» – мужчина всё более внимательно разглядывал меня. Казалось, он был готов позвать санитаров.

«Можно пристать к вам ненадолго, ровно до того момента, когда мы сядем в самолёт на Шарм? Простите, просто я боюсь»

«Чего?» – мужчина удивлённо хохотнул.

«Не знаю. Возможно, потеряться. Мне не дали второй посадочный, как обычно, и понятия не имею, где по прилёту нужно его приобретать».

«Ну, хорошо. Держитесь меня, уж я вас не потеряю».

«Спасибо. Меня, кстати, Ольгой зовут».

«Геннадий» – мужчина дружелюбно протянул руку.

Глава 8. Каир

Каир перевернул меня внутри, перетряс, как коробочку с «монпансье». Колоритная арабская кафешка по пути нашего следования была абсолютным трешэм. Запах зарившегося на улице мяса и лепёшек смешивался с острым запахом специй, который был здесь повсюду. Внутри помещения среди деревянной громоской мебели, казалось, задушенный клубами табачного дыма, белозубо гоготал бармен, ловко разливая напитки. Громкая арабская речь заглушала урчание маршрутных автобусов и мои собственные мысли. Мне было не по себе от одного только предположения потеряться здесь, а в какие-то секунды казалось, что я уже была потеряна кем-то и навсегда.

Начало нашего пути пришлось на ночь, и пустыня за окном превращала пейзажи в причудливые и зловещие миражи. Я попросила Гену поменяться со мной местами, и сев у прохода, наконец, спустя минут тридцать, уснула. У тоннеля под Суэцким каналом нас застал рассвет; ехать до Каира оставалось чуть больше часа.

«Ну вот, и Суэц проезжаем» – прокомментировал Гена, а я, выглянув в окно, подумала, что при свете утреннего яркого солнца, пустыня была великолепна!

Мы въехали в многомиллионник и по верхней магистрали городских развязок добрались до площади Тахрир, где величественно расположился исторический музей Каира. На проходной музея с пачкой билетов нас ждал египтянин лет пятидесяти.

«Мустафа – ваш гид сегодня. И запомните, наша группа называется «ромашка» – так представился мужчина и суетливо, в египетской манере прокричав нам «ялла бина!» – резво прошмыгнул вглубь толпившейся на проходной очереди. Мустафа хорошо знал своё дело, и мы уложились в отведённое по программе полуторачасовое путешествие по залам музея, закончив его саркофагами и золотой маской Тутанхамона.

Обед на р. Нил, впечатляющая Гиза, фабрика папируса… но больше всего мне были интересны живые люди. Счастливые люди, ютящиеся в высотных серых коробках, запесоченных ветрами пустыни, выглядевшие так, словно им не меньше тех тысяч лет, чем самой Гизе. Мне захотелось задержаться в Каире, погостить у кого-нибудь недельки две-три. Узнать город получше, обычным, в ежедневной его суете и раннем утреннем спокойствии, посидеть вместе с местными на заборе набережной Нила, побродить по студенческим тропам, посмотреть, как играют дети, поесть фала?фили в местном ресторанчике, или в какой-нибудь Bekkery House выпить чашку нескафе с молоком.

Глава 9. Пропущенный вызов

– Когда ты поняла, что влюблена?

– Стоило ему только не позвонить.

    Р. Валиуллин, «В каждом молчании своя истерика»

«Какая ты дура, мой ангел»

    из письма А. С. Пушкина к жене

Какая есть.
Желаю вам другую.
Получше.

    А. Ахматова

Пропущенный вызов… Как обычно вы реагируете на подобное? Думаю, вы скажете, что по-разному, в зависимости от степени важности. До недавних пор я придерживалась аналогичного мнения, но после череды бессмысленных ожиданий звонка, нарушенных обещаний и «абонент временно не может быть вызван» поняла, что главное – степень искренности. И, правда, зачем звонить, если искренне не готов, в принципе не готов к разговору, к встрече, к близости.

Порой мне думается, что я научилась ждать, но не надеяться. Такое состояние внутреннего «спящего режима». Тем полуднем я тоже ждала, но не надеялась. Увлечённая чередой новых знакомств, я с интересом наблюдала и слушала истории завсегдатаев Хадабы, прилетающих сюда, подобно перелётным птицам, на зимовку не первый год. Мужчины и женщины, молодые и не очень с горящими от счастья глазами вели непринуждённые разговоры, уютно, по-домашнему, расположившись под шезлонгами у подножия отвесных скалистых берегов Рас Кати. Моё настроение начинало понемногу стабилизироваться, изживая драматические нотки, и планы на ближайший месяц безостановочно множились в моей авантюрной голове, одурманенной пересоленным морским бризом. Но пропущенный вызов тональным сигналом «напоминалки» настойчиво врывался в мою маршрутную карту, опять и снова заставляя оглядываться назад.

Садам очень быстро отреагировал на ответный звонок: «Ты где? Почему не взяла трубку, когда я звонил?» – тон его голоса был раздражённым. Мой блуждающий взгляд выхватил внушительных размеров обломок скалы, и я почувствовала, как рука непроизвольно сжалась в кулак. Мне захотелось заорать в трубку так громко, чтобы абонент наконец-то услышал и моё негодование тоже.

«На Рас Кати, а вот тебя почему-то здесь нет!»

«Потому что надо отвечать, когда я звоню. Но я добрый, я всё ещё жду тебя, ты знаешь»

«Обещала зайти в гости к моей новой приятельнице, а после сразу к тебе. Если, конечно, ты не против?”

“Хорошо, но не задерживайся”

Часом позже, проводив до такси мою попутчицу, я стояла на пороге уютной квартирки. Стояла как раз напротив дивана, на котором, довольно ухмыляясь, развалился человек, кому обычно без особого труда удавалось поломать не только мои планы на день, но и на жизнь в общем. Надо сказать о том, что накануне вечером мы с Саддамом прилично повздорили, помню, я даже ругалась матом, по-русски, от всей своей измученной вечной неопределённостью души. И потому сегодня мой визит был весьма нелогичным, впрочем, как и всё остальное, что происходило между нами эти два года.

«Хотела бы принять душ? Давай» – наконец Саддам прервал молчание и тут же в оправдание себе поспешил добавить – «просто соль и солнце сушит твою кожу, ничего больше». Но я уже успела услышать нотки неприкрытого желания.

«Окау и где мне взять полотенце?»

«Вот, возьми моё, если хочешь» – и Саддам, ловко сдёрнув с бёдер махровую простыню, протянул её мне. Похоже, что первый раунд нашей встречи был безнадёжно мною проигран. Я прошлёпала босыми ногами до ванной комнаты и с показным грохотом закрыла за собой на щеколду дверь. Комната показалась мне достаточно уютной по сравнению с теми, которые были у Саддама ранее. Заняв равновесную позицию в душевом поддоне, я с трудом повернула кран, изрядно «поеденный» известковым налётом. Душ был прикреплён почти у потолка, поэтому вода хлынула мне на голову, приятно смывая с волос и прихватившей загар кожи белые плотные похожие на узоры разводы морской соли. Опять появилось ощущение какого-то тихого домашнего счастья, душевного уюта. Казалось, что я в доме, который искала и наконец-то нашла. В какой-то момент вода, стекающая ручейками по лицу, показалась очень солёной и я поймала себя на том, что стою посреди ванной комнаты, закутанная в полотенце и тихонько плачу. Стряхнув с волос вместе с наваждением излишки воды, я соорудила на голове большую махровую чалму, и, стянув первую попавшуюся с бельевой верёвки футболку, вышла в зал.

«Вау. Ты выглядишь как сладкая конфетка! Иди ко мне»

«Что происходит, Кэп?» – я смотрела пристально в глаза Саддама.

«А что?! Что ты имеешь в виду?» – услышала я резкое в ответ, и взгляд моего визави стал стальным.

«Мы ругаемся с тобой из-за денег всякий раз! Какого лешего?!»

«Это только твоя вина – не моя. Я всего лишь просил тебя о помощи, но ты умудряешь каждый наш разговор превратить в проблему!» – Саддам закипал. Я знала, что Кэп не выносит слёз, но обвинения в мой адрес были возмутительны. Неужели он и впрямь считал меня зачинщицей каждой нашей с ним ссоры? Решив, что мне пора уходить, я оглянулась назад в поисках своей одежды и рюкзака: всё это сиротливо лежало на спинке кресла. Я попыталась встать с дивана, но Саддам не дал сделать это, притянув меня к себе.

«Почему плачешь? Сама виновата»

«Что?! А не ты ли сказал мне пару дней назад, что любовь твоя теперь тоже стала услугой, большой услугой, за которую нужно платить?! Я отказываюсь верить в это!»

«А мне казалось, что для тебя это выглядит абсолютно нормальным! Разве не ты предложила мне деньги за фри дайв? Брать деньги с близких мне людей отвратительно, но ты постоянно хочешь сделать так»

«Я только хотела помочь тебе, кретин!»

«Так, давай, помогай мне. Жизнь здесь теперь не сахар, ты знаешь: ни работы, ни надежды, ничего» – Саддам завёлся не на шутку. Его злость дребезжала у меня в ушах противным звуком бьющегося стекла. А ещё я слышала, что плачу навзрыд и всё, что мне хотелось сделать в ту секунду – это сбежать не оглядываясь.

«Ты не тот Саддам, которого я знала. Тот, другой, был настоящим, добрым, чутким. Я хочу уйти, не удерживай меня!» – наверное я сильно кричала, наверное, у меня случилась истерика, но тем не менее я чувствовала, что с каждым моим словом, с каждым протестующим жестом Саддам прижимал меня к себе всё сильнее и сильнее.

«Спокойно, спокойно, всё уже хорошо, хватит… шшшшш» – приговаривал он, укачивая меня, а я всё ещё оказывала сопротивление, выставив вперёд баррикадой ладони, которые на мощной мужской груди выглядели маленькими и игрушечными.

«Ты моя дурочка, иди ко мне» – услышала я и подняла своё зареванное лицо, тут же язвительно парировав.

«Что уже и денег не возьмёшь?»

Рот Кэпа растянулся в улыбке чеширского кота «Сегодня тебе discount»

Я сделала глубокий вдох для ответного выстрела в словесной дуэли, но вместо слов услышала свой собственный протяжный стон: так предательски отреагировало моё тело на палец, который резко и требовательно вошёл в меня. «Хочу тебя, дурочка» – прошептал в ухо такой родной и искренний голос – «хочу… очень…». «Я тоже… хочу, но не твой палец». «Тогда дай сюда свои руки и не сдерживай меня, не ставь барьер» – Саддам до боли сцепил мои запястья у изголовья – «Давай, скажи мне ЭТО по-арабски». Я покраснела, но как же мне давно хотелось это сказать: «никни фа коси (возьми меня – араб.)»… Едва я успела произнести эти волшебные слова, как моё желание было незамедлительно исполнено.