Далеко и близко

В полном молчании мы допили кофе, и я побрела одеваться.

А в школе все стояли на ушах.

Пока мы с мамой собирали свои организмы в единое целое, пытаясь доспать на ходу, менее замученные злой судьбой люди поглощали утренние новости. Поэтому знали то, чего пока не знала я.

Вчера вечером в нашем городе произошло страшное. Пьяный водитель потерял управление и врезался автобусную остановку. Перепрыгнул на большой скорости бордюр и снёс стоящий на нем павильон вместе с людьми. Трое погибли на месте, двое отделались испугом и ушибами, потому что стояли подальше и успели отпрыгнуть. За жизнь последней жертвы сейчас боролись врачи.

Эту жертву звали Соня, ей было всего 15 лет, и она училась в моей школе.

Соньку я знала весьма отдаленно. Она хорошо играла на флейте, и я все собиралась позвать ее выступать на нашем концерте. Как знать, может, уже не позову…

Щепка сидела кислая. Они с Соней были знакомы поближе, их мамы работали вместе в одном магазине.

– Как там? – без предисловий начала я, и подруга тяжело вздохнула. Понятно. Дело плохо.

День прошел в томительном ожидании новостей. Уроки тянулись медленно, учителя сидели смурные. Ученики, те, у кого сердце на месте и душа отзывчивая, тоже повесили головы. В нашем городке, конечно, разное случалось, но вот такого ещё не бывало. И ведь сам-то этот гад почти не пострадал… Во истину, пьяниц сверху берегут.

– Говорят, когда он протрезвел, вообще ничего не помнил, – зло шепнула мне Щепка. Она не вылезала с новостных сайтов.

– Во даёт, – искренне возмутилась я.

– Деньги на лечение будут собирать, – добавила подруга, и я по ее решительным глазам поняла, что наушники, о которых так мечтала, Щепка купит теперь не скоро.

У меня тоже имелись кое-какие сбережения.

– Как жаль, что мы больше ничем не можем помочь, только деньгами…

Подруга тоскливо кивнула. Как оказалось, мы были не правы.

Едва прозвенел звонок с последнего урока, в класс заглянула секретарша нашего директора.

– Лагутина, зайди. Тебя вызывают.

Я кивнула. Переглянулись со Щепкой. Та пожала коротко плечами: кто знает, почему, может, надо что…

Собрали учебники. Пошли.

В кабинете к огромной моей неожиданности директор был не один. У окна стояла Удав.

– Проходи, проходи, Рита! А, и Алёна тут! Садитесь, девочки, – Иван Борисович показал нам на стулья. Мы сели. Я с удивлением косилась на Елену Семёновну, что она-то тут забыла? Вроде ничего особенно страшного за нами не числилось. Ну перепутала я стихи, с кем не бывает? За это к директору не вызывали до сих пор…

– Девочки, есть дело, – прямо заявил директор, прервав поток моих мыслей. – Вы, конечно, в курсе, что с одной из наших учениц произошло несчастье.

Мы кивнули.

– Соня в очень тяжёлом состоянии. На лечение нужны деньги, семья у них небогатая, возможности собрать такую сумму нет. Поэтому наша школа решила помочь.

Щепка подняла голову и выжидательно уставилась на директора. Она так вцепилась в стул, что костяшки пальцев побелели. Понимала, что не с шапкой по классам ходить придется, тут что-то другое.

– Рита, твой запланированный концерт придется пока отменить, – обратился директор ко мне. – Объясни ребятам, что это не навсегда, просто перенесем его на другие даты, все выступят. Концерт будет, но другой. И не в школе. Ради такого дела Елена Семёновна обратилась к одному из своих бывших учеников. Он согласился предоставить площадку. Мероприятие пройдет в нашем местном Дворце культуры "Зевс".

Я успела заметить, как брови Щепки взлетели до небес от неожиданности. Да, тут было чему удивиться. Дворец наш был хоть и не самым богатым и престижным местом, а всё-таки играл в жизни города значительную роль. Мы с Алёнкой, например, туда на концерты разных музыкантов ходили, когда удавалось купить билеты и уговорить родителей отпустить.

– Директор ДК учился в нашей школе много лет назад, и у нас, особенно у Елены Семёновны, с ним до сих пор остались теплые дружеские отношения. Она с ним поговорила, через две недели зал наш, чтобы мы устроили там благотворительный концерт. Выступит на нем тоже наш добрый друг, внук вашей учительницы. Девочки, вы когда-нибудь слышали о группе "Чайка и дельтаплан"?

Тут настала моя очередь остолбенеть. Кто, простите? Внук? Впрочем, там же несколько человек… Это может быть…

– Да слышали они, – вмешалась Удав. – Эта вот мадмуазель мне Илюхины стихи вместо Гумилева у доски отвечала. Как будто можно сравнивать, в самом деле!

Я окаменела. Нет, ну такого был не может! Мозг отказывался верить тому, что услышали уши. Илья Ефимов, мой Альбатрос, моя мечта – внук Удава?! Мне до него – одно рукопожатие?!

Щепка пихнула меня локтем в бок и ответила за нас обеих:

– Да, конечно, мы знаем.

– Так вот, – продолжил директор. – Илья согласился выступить в нашем ДК, а все собранные деньги мы передадим семье Сони. Но ему нужны помощники. Нет, нет, оборудование и вот это вот все – это не ваша забота. У него есть какое-то задание.

"Все, что угодно!", – хотелось завопить мне. Но в горле пересохло, и я только кивнула.

– Так что вы обе поступаете в распоряжения товарища Ефимова, – вдруг проговорила Удав. – Я его предупредила, чтоб дурью не маялся и учиться вам не мешал. Понятия не имею, что он придумал, но если поймёте, что не тянете – сразу ко мне. Я или вас заменю, или дам ему по ушам, чтоб не заставлял вас делать что не надо.

Мои мысли и намерения Щепка, думаю, ощутила кожей. Заменить нас смогут только в случае внезапной смерти.

– Лагутина! – окликнула меня Удав. – Дай мне свой номер, я передам его Илюхе. Он позвонит и сам тебе все расскажет.

– Если вы, конечно, согласны, – уточнил директор.

Продиктовав цифры, мы выпали из кабинета совершенно оглушенные.

Не говоря ни слова вышли из школы.

– Ну Ритка… Плохо так говорить, но… Не было бы счастья, да несчастье помогло, – почти шепотом проговорила Щепка. – Будет тебе твой Ефимов.

А я и сама знала, что плохо. И ни за что бы не призналась подруге в том, что думала об этом же. Мне позвонит Илья. Я буду его помощницей на концерте.

Сонька, ты только живи! А уж мы расстараемся!

Глава 6. Журавлиный клин

Целые сутки я не выпускала телефон из рук. Каждую секунду проверяла. Ну а вдруг там выключен звук, он уже звонил, а я не ответила? Это же позор какой!

Мысли разбегались как тараканы. Мне никак не удавалось собрать их в кучу и заставить себя сделать хоть что-нибудь адекватно и с должным усердием. Единственное, что осилила – это русский и литература. Удав мне безалаберности не простит. А я не прощу сама себе, если она меня отодвинет в сторону и отправит помогать Ефимову кого-то, кому на Илью и его творчество глубоко до лампочки.

Вспомнила, с каким пренебрежением Елена Семёновна отозвалась о его стихах. Получается, она не считает внука поэтом? В лучшем случае рифмоплетом? Как жаль… Может, она не вчитывалась? Хотя нет, Удав въедливая и вредная. Она наверняка изучила все от корки до корки… И нашла, к чему придраться. Жуткая она все-таки. Как у такой тяжёлой и суровой тетки мог появиться такой глубокий и тонко чувствующий внук?

И тут стрелой в мозг вонзилась мысль. Вспомнились слова нашего директора: дружеские отношения, она с ним поговорила… Я вдруг поняла то, что за пеленой внезапно обрушившихся новостей осталось незамеченным. Это ведь все Удав! Это она устроила шухер, подняла на уши всех, кого могла, наверняка долго и трудно выпрашивала зал, вытащила внука с гастролей, чтобы Соньке собрать на лечение. А теперь отошла в сторону, чтобы никто не знал об ее участии, но как серый кардинал контролирует и направляет ситуацию. И меня в эту кутерьму затащила именно она. Но не потому, что у меня есть опыт помощи музыкантам. А потому что поняла, что "Чайку и дельтаплан" я люблю, и мне будет важно там оказаться. Никакая она не суровая тетка, а добрый, отзывчивый и чуткий человек. Просто не каждому готовый эту свою сторону показать.

И с этой минуты я смотрела на Елену Семёновну совершенно другими глазами. Мой уровень уважения к ней возрос до немыслимых высот.