Виктория

Продать крестик с цепочкой она решила ещё вчера – денег не было ни копейки. Надо покупать продукты, бельё и кое-что из одежды; мыло, зубной порошок, щётку… А зарплату она получит только через месяц, этот месяц надо как-то жить. Висеть на Валиной шее было совестно. Очень жаль крестик, но больше ничего ценного у Вики не было.

– Зачем тебе на рынок? – удивилась Валя.

– Хочу продать крестик, деньги нужны.

– Покажи крестик.

Вика сняла витую цепочку и вложила в Валину ладонь. Крестик был тонкой работы, с фигуркой распятого Христа со склонённой головой, увенчанной терновым венцом.

– Это ценная вещь. – Валентина полюбовалась блеском золота. – Ты верующая? Я и не знала…

– Это мамин подарок.

– Тогда она вдвойне дорога, – задумалась Валя, – зачем тебе продавать? Мы обойдёмся, продукты есть и деньги есть.

– Валечка, спасибо, но я так не могу. Все мои вещи пропали, у меня даже сменного белья нет.

– Тогда я с тобой пойду, знаешь сколько жулья на рынке? – Валя взяла её под руку. – Цепочку продай, а крестик оставь, раз он тебе дорог. Его на шнурке носить можно…

Вика сняла крестик с цепочки и убрала в карман куртки, застегнула на кнопку, чтобы не потерять.

***

Старейший Троицкий рынок в Самаре имел свою давнюю историю. Когда-то на Троицкой площади возвышалась церковь Святой Троицы с садом, с городскими часами на колокольне. Было своё «лобное место» с помостом и столбом, где наказывали плетью преступников; обжорные ряды, каменный торговый корпус и Гостиный двор. Было шумно, людно… По рынку ходили торговцы квасом, сбитнем, мороженым в деревянной лохани. И продавали пирожки с разными начинками, в том числе самарские пирожки с картошкой. Как бы Вике сейчас хотелось съесть такой пирожок!

Они с Валентиной прошли к рядам, посмотрели, что и почём продают.

– Четыре тысячи проси, – учила Валентина, – вещь дорогая: вон какая цепочка толстая. Даже четыре с половиной проси – это немного.

Вика пристроилась рядом с женщиной, продающей кирзовые сапоги, повесила цепочку на ладони.

Сначала к ним никто не подходил. Редкие прохожие цепляли взглядом цепочку и шли мимо. Она начала волноваться: а вдруг никто не купит?

Тот мужчина в ушанке с цепким оценивающим взглядом появился неожиданно, будто вырос из-под земли. Поймал рукой покачивающуюся цепочку, достал из кармана лупу и стал рассматривать, прищурив глаз.

– Сколько? – хриплым басом спросил он.

– Четыре с половиной, – быстро сказала Валентина.

– Вы чего, девки, очумели? – Глаза у него стали круглыми.

– Чего – «очумели»? Булка хлеба на рынке стоит триста рублей! – парировала Валентина.

Мужик заворчал и отошёл. Вика проводила взглядом его сутулую широкую спину.

– Может, меньше надо было просить? – расстроилась она.

– Это он цену сбивает, – повела красивыми глазами Валя. – Сейчас вернётся, вот увидишь.

Подошла нарядно одетая женщина в меховой шубке, тронула цепочку обтянутой перчаткой маленькой рукой. Поахала, поцокала языком:

– Какая красота! Сколько же стоит?

– Продано уже, дамочка, проходите, – раздался над ухом басок.

Мужчина в ушанке протянул Валентине деньги. Та быстро пересчитала, кивнула. Вика подумала, что её саму легко было обмануть с деньгами, хорошо, что Валя рядом. У неё заныло сердце, когда опустила цепочку в подставленную широкую ладонь. Прости, мамочка, выхода другого нет.

– А теперь мы купим пирожки с картошкой. Сто лет их не ела! – бодрым голосом сказала Вика и потащила Валю к продуктовым рядам.

7

Вика стянула джинсы и майку и надела голубой спортивный костюм с двумя рядами синих полос на штанинах, рукавах и груди.

Медсестра Маша, помогавшая завязывать тесёмки халата, с любопытством стреляла глазами на обновку.

– Где вы такое купили, Виктория Александровна?

– Тебе нравится?

– Да, очень.

Получив деньги за цепочку, Вика с подругой обошли весь рынок в поисках джемпера и чего-нибудь тёплого на ноги. Тёплых колгот, конечно же, не было; хлопчатобумажные чулки с поясом и резинками показались Вике, привыкшей к тёплым обтягивающим колготкам, просто ужасными, к тому же непрактичными – как такое можно носить?

Она заметила лежащие на прилавке толстовки и трико нежно-голубого цвета. На ощупь плотные, мягкие – именно это и надо.

– Вика, это же мужские кальсоны, – потянула её назад Валентина, – ты что, не знала?

Откуда ей было знать? Зато эти кальсоны и фуфайка – так назывался верх – очень напоминали современные спортивные штаны и толстовку, надо было их только чуть изменить, добавить декора.

Вика купила самый маленький комплект, дома колдовала над ним, подгоняя по фигуре, пришила два ряда тесьмы.

– Очень нравится. Это вы из Москвы привезли?

– Нет, это моё ноу-хау.

– Чего-о-о? – расширила чёрные глаза Маша.

Её короткие косички с ленточками топорщились из-под косынки, придавая Маше смешной детский вид. Как всё-таки отличаются девушки сороковых от Викиных современниц! Невозможно представить себе девятнадцатилетних девиц с косичками и ленточками.

– Ну… изобретение, – поправилась Вика.

– Ой, Виктория Александровна, вам так идёт! А как бы мне изобрести такое же?

– Не вопрос, я помогу.

Вика вторую неделю работала на санпропускнике. Жуканина не заговаривала о запросе по месту работы, и Вика молчала: не буди лихо, пока оно тихо.

Работать приходилось по десять-двенадцать часов, к концу дежурства у неё начинала кружиться голова.