Королева из тени

– Вдова Леопольда слаба здоровьем, – покачал головой Эрик. – Вдобавок не родила детей. Трон должен отойти к кому-то из Славиев. Больше всего прав из присутствующих у меня. После того, как юный Густав оставил этот мир, именно я стал первым в очереди престолонаследия. Но я отказываюсь от короны. Править должны молодые, негоже подданным хоронить двух королей за один год.

– Отец! – напустился на него Руперт. – Уверен, вы проживете еще долго…

– Полно! – Эрик ответил ему слабой улыбкой. – Я и так слишком долго задержался на этом свете, Кристиан меня заждался. Нужно выбирать между моим сыном и Готлобом Баскийским.

– А также мной и моей невестой, – упрямо добавил Арман. – Чем племянник Великого князя Баского лучше герцога в своем праве? Когда мой далекий предок уже правил Прево, о Баскии никто не слышал. Мелкое княжество размером с сапог!

– Признаю вашу правоту, – кивнул Эрик. – Вы такой же достойный наследник, как и остальные двое, но вот ваша невеста… Если бы моя племянница оставалась женой моего сына, родила от него, мы бы не спорили сейчас.

– Да, – сухо подтвердила Елизавета Мария, – тогда единственной наследницей считалась бы моя внучка.

«Из чего же сделана эта женщина? – подумалось Вильгельмине. – Она легко вычеркнула из своей жизни дочь, совсем не горюет о сыне. Способна ли она на какие-либо чувства? Тому же принцу Руперту знаком гнев, презрение, вдовствующая королева же всегда одинаково холодна».

Бабушка – даже в мыслях девушка не могла называть так ту пожилую женщину в черном платье. Отстраненная, жесткая, даже жестокая, она до сих пор сохранила остатки былой красоты, стройную фигуру, горделивую осанку. Из всех женщин именно Елизавета Мария больше всех походила на королеву. Портила ее только кожа, дряблая, с пигментными пятнами.

Нет, она не любила. Никого и никогда. Заботилась, наставляла в силу долга и только.

– Однако время позднее. – Клод бросила взгляд на часы и протянула руку Ирине, безучастно наблюдавшей за схваткой за престол. – Пойдемте, милая, вы устали! Я уложу вас в постель, прикажу дать сонных капель. И вам, элафы, тоже лучше разойтись. Все мы потрясены безвременной кончиной Леопольда, на эмоциях наговорили друг другу лишнего. Не хватало, чтобы слуги злословили на кухне!

– Принцесса права, – кивнула Елизавета Мария и украдкой зевнула. – Лучше собраться завтра заново, привлечь законников, собрать министров. Сначала обсудим похороны, назначим регента. Выбор короля – дело долгое, кто-то в это время должен править страной.

Она покинула кабинет первой. Следом – Клод, приобняв за плечи дрожащую Ирину. Уже на пороге принцесса чуть задержалась, бросила через плечо укоризненный взгляд на сына. Руперт и Эрик тоже не засиделись. А вот Мария совершенно искренне, чем безмерно удивила Вильгельмину, поздравила ее с помолвкой:

– Жаль, из-за траура отпраздновать не сумеете, да и свадьбу придется делать скромной.

Вот о чем девушка точно не тревожилась, пышное торжество ей ни к чему. Она бы и о помолвке предпочла сообщить при других обстоятельствах, ну да как сложилось.

– Маски сброшены, дорогая!

Оставшись в кабинете один на один с невестой, Арман, будто уже носил титул «его величества», развалился на диване. Чтобы не сидеть у него в ногах, Вильгельмине пришлось перебраться в одно из кресел.

– Сейчас бы игристого… Перекошенное лицо Руперта дорогого стоило. Право, я удивлен вашим самообладанием – не плюнуть ему в лицо после такого унижения!

– Моя жизнь – сплошное унижение, – хмуро заметила девушка.

Она не разделяла радости жениха. Слишком рано он праздновал победу, напрасно настроил против себя родню.

– Они от вас избавятся. И от меня тоже.

– Исключено!

– Откуда такая уверенность? Еще не прибыл некий Готлоб…

– А, этот… – Арман будто мошку рукой отогнал. – Мой кузен глуп как пробка, даром что старше. Сын, тоже Готлоб, с фантазией в той семейке плохо, весь в него. Первый вам троюродный дядя, как и я, второй и вовсе седьмая вода на киселе. Старший Готлоб женат на сестре вашего деда – Славии обожают родственные браки. Но Розалинду вы не увидите: умерла. К сожалению, роды не способствуют здоровью женщины.

– И это говорите мне вы, тот, кто требует от меня дюжину детей! – огрызнулась Вильгельмина.

– Почему сразу дюжину? – Арман соизволил сесть. – Мне хватит троих, если все они будут здоровы и мальчики. И уж точно я не заставлю вас беременеть спустя три месяца после родов, как практикует наш Руперт. Просто чудо, что его Мария еще не встретилась с Творцом!

– А я бы вам и не позволила.

– Вот как? – В его глазах заплясало пламя свечей. – Похоже, наша супружеская жизнь обещает быть бурной. Не ожидал подобного темперамента! В Майенском соборе вы показались мне тихоней.

– В Майенском соборе не было выбора, а сейчас он есть. Спокойной ночи, элаф!

Поднявшись, Вильгельмина присела в нарочито низком реверансе и направилась к выходу, но на полпути Арман перехватил ее руку, резко дернул на себя. Не удержав равновесия, она ткнулась носом в его грудь, в непонятном, неведомо откуда взявшемся смятении ощутила запах его кожи, одеколона. То ли он, то ли страх заставил сердце биться чаще.

– Принц Руперт не так уж далек от истины. – С видимым, почти садистским наслаждением Арман провел острым ногтем по губам вниз, по подбородку, шее, груди. – Неважно, что говорил король перед смертью, важно, кто станет править после него. Без меня ты никто.

– Вот как? – усмехнулась Вильгельмина.

Совладав с эмоциями, она придумала достойную месть. Такого он точно от нее не ожидал!

До губ Армана она не дотянулась, клюнула куда-то ниже, быстро, неумело, однако своего добилась: жених отпустил ее.

– Спокойной ночи, элаф! – с издевкой повторила девушка.

И уже в дверях добавила:

– Я способная, всему быстро учусь.

Она догадывалась, если бы не слуги, вслед ей полетели бы проклятия.

* * *

Вильгельмине не спалось: сказывалось нервное потрясение, знакомство с не желавшими ее знать родственниками и поцелуй Армана. Целых два поцелуя, из которых ее явно был лишним.

Он разозлил Вильгельмину, вывел из себя, унизил, вел себя так, как не позволил бы себе вести ни с одной дамой из той комнаты. Что она могла? Зардеться и напомнить о приличиях? Оскорбить?

– Отныне тебя не ждет ничего хорошего, – покачала головой Вильгельмина.

До чего же жесткая подушка, прямо каменная! А ведь еще вчера она казалась мягкой, невесомой. Одеяло давит, простыня удавкой обвилась вокруг тела…

Устав ворочаться, Вильгельмина села, зажгла свечу. Любимые тени тут же потянулись к ней за лаской, но их объятия не принесли привычного успокоения.

– Нужно прогуляться. Подышу свежим воздухом, и все пройдет.

Втайне Вильгельмина надеялась, что сможет распустить сумрачные крылья. Только где это сделать, не привлекая внимания? На память пришел давешний заброшенный садик. Вряд ли кто забредет туда в глухой ночной час, там и днем никто не бывал. Птицы не в счет.

– Надеюсь, они не приказали меня запереть.

Отыскав пеньюар, девушка завернулась в пелену шелка и кружев, стянула с головы забавную сеточку, которую местные красавицы надевали на ночь для сохранения прически, и проскользнула за дверь.

Совсем недавно бурливший дворец спал. Ни огонька, не доносилось ни шороха.

Стараясь держаться ближе к центру анфилады, чтобы ненароком ничего не задеть, Вильгельмина медленно, по памяти брела к садику, готовая в любую минуту повернуть назад, укрыться за спасительными стенами спальни. Огонек свечи в ее руке напоминал маяк посреди бушующего моря.

Часовые!