Будни ветеринарного врача. Издание 2-е, исправленное и дополненное

По поводу третьего щенка обратной связи не происходит. Иногда, когда у хозяев нет денег, они больше не приходят, и отсутствие щенка не означает, что он умер. Иногда удаётся отследить пациента по рабочему журналу: приходил или нет. Так я себя как бы утешаю. Этот, третий щенок в журнале больше не фигурирует. Звонить ему боюсь.

* * *

Воскресенье, вечер. Следующие сутки после ночной смены сплю, как убитая, упав лицом в застеленную мятую кровать. Снится, что у меня на столе полутрупом лежит котёнок, из-под которого на подстеленную пелёнку вытекает кровавая жижа.

«Панлейкопения», – звучит в голове диагноз.

Изучаю котёнка – мордочка ассиметричная, налицо врождённые аномалии развития. Еле дышит. Не успеваю я продумать алгоритм лечения, как сон резко обрывается.

«Кошмарные сновидения – признак психических заболеваний», – жизнерадостно вещает внутренний голос, пока я, отдуваясь, лежу на кровати, окончательно проснувшись. Мне срочно нужен антидот от депрессии и ночных кошмаров.

Щас, щас… Шарю под кроватью рукой, вытягиваясь всё больше. Наконец, натыкаюсь на припасённый накануне и спрятанный туда баллончик со взбитыми сливками. Ага, вот он.

Дальнейшие полчаса просто лежу и поедаю сливки, прыская их из баллончика прямо в рот. В голове тусуются философские мысли.

Хороший ли я врач? Многие люди на улице узнают, здороваются, а я даже не могу вспомнить их лиц. Совершенного, идеального врача по определению не существует просто потому, что всю жизнь приходится учиться. Часто я не могу понять весь патогенез, и отправляю животных к более умным и профессиональным коллегам…

В голове крутится фраза, сказанная одним из преподавателей академии: «У каждого врача есть своё кладбище пациентов». У меня оно тоже есть. Каждый раз, когда я теряю пациента, в голове звучит голос коллеги: «Этот уровень пациента, вероятно, еще слишком сложен для Вас». Так и есть. И каждый раз я надеюсь не пополнить это своё кладбище. Выводы, полученные посредством этих смертей, обесценить невозможно.

Врачи – не Боги. Просто иногда Бог излечивает нашими руками. А иногда нет. Тут нужно смирение с Его решением, что ли.

Сливки быстро заканчиваются, и баллончик пустеет.

Ну, всё, хватит философии. Решено. Нужно срочно найти мужика, пока моя крыша окончательно не уехала. Все недомогания… как там дальше… перефразируя: от недопонимания! Где они там бродят, эти стада неженатых, адекватных мужиков? Сейчас только отзвонюсь нашим и пойду по списку: ногти, волосы, брови, платье, каблуки…

Звоню в клинику. Дневная смена говорит, что приютский кот с ОЗМ начал пить воду и чуть-чуть поел. Это хорошо. Котёнок Лёлик с сотрясением мозга всё ещё держит голову набок, но уже интересуется едой, и хозяева приняли решение подержать его в стационаре подольше. Святые люди. Удивительно, как он вообще выжил после такого удара машиной!

– Хозяйка звонила, – волнуясь, рассказывает по телефону Аля, – вся в слезах, умоляла продолжать его лечить. Очень извинялась, что деньги за стационар её дочка сможет привезти только вечером.

– Утешила её? – спрашиваю Алю.

– Да, как могла. Сказала, что до вечера, конечно, время терпит.

На навыки хорошего врача деньги не влияют никак от слова «вообще».

«Мастерство не пропьёшь?» – парирует внутренний голос некстати.

– Как он хоть? – спрашиваю.

– Ест, если миску прямо к носу подставить. И мурлычет, как трактор, когда шейку чешешь, – радостно говорит она.

Хорошие новости. Прощаемся. Аля, конечно, просто блеск. Вспомнилось, как она намедни сказала женщине: «Держите уже кота ПЕРЕДНИМИ РУКАМИ!» Хохотали все, кто был в кабинете, и сама женщина – громче всех.

* * *

Боже, я попала в баночку с клеем, и зовут его Виталий. Широкоплечий, рыхлого телосложения, со старомодными очками на носу, одетый в джинсы, рубашку, свитер с оленями, любовно связанный «матушкой» и джинсовую же куртку. Художник.

На мне в честь свидания с мужчиной – новенькое обтягивающее платье, с яркими жёлтыми подсолнухами на чёрном фоне. Люблю жёлтый цвет – он такой солнечный, яркий, жизнеутверждающий!

Поверх платья – короткое рыжее пальто, до последнего времени тщательно хранимое шкафом для особых случаев, подобных этому.

Ах, это судьба! Талантливый, галантный, свободный Виталий…

«Ишь ты, выпендрилась, – комментирует мой видон внутренний голос и затем почти кричит, громко и настоятельно: – очки розовые сними! Судьба… Ха!»

Виталик нежно держит меня за руку и говорит хорошие слова или молчит. Мы гуляем по городу.

– Пойдём, выпьём кофе, – говорит он – так в воздух, наконец, рождается хоть какая-то вымученная мысль.

…В маленькой уютной кафешке он берёт два кофе в бумажных стаканчиках и блины со сметаной. Помогает мне снять пальто, вешает его на крючок на стене. Грациозно сажусь за столик, с нарочитой элегантностью поправив подол своего платья. Взгляд Виталика упирается в район моей груди, и он неловким движением руки опрокидывает один стаканчик с кофе. Горячий, словно кипяток, напиток проливается на мои голые коленки, торчащие из-под платья.

– А-а-а-а! – ору я мужицким басом.

«Ещё и рукожоп к тому же!» – ревностно и зло комментирует это внутренний голос.

На виноватом и обескураженном лице Виталика ясно читается: «Ну, всё пропало!», и, увидев это выражение, я начинаю громко хохотать. Дрожащей рукой он протягивает мне белоснежный платок – аккуратный, с отглаженными уголками. Вытираю ноги от кофе, продолжая смеяться, – ну, глупое же лицо!

Виталик отдаёт мне свой стаканчик с кофе, отказавшись покупать ещё один. И восхищённо смотрит, словно в кино, как я ем блины и потягиваю горячий, ароматный кофе. Вкусно.

…Потом мы идём по парку и приземляемся на скамейку, усыпанную осенними яркими листьями. Осень – тихая, спокойная – наступила незаметно. Мои липкие пальцы пахнут кофе, и этот запах смешивается с чудным ароматом прелых кленовых листьев. Всё вокруг ярко-жёлтое, золотистое, словно в чудесной сказке.

Виталик молчаливо тянет руки, обнимает меня, потом начинает вожделенно гладить, пытаясь подобраться под пальто и, затем, под платье. Для первого раза это слишком, поэтому, прекратив улыбаться, отстраняюсь.

Почему-то он расценивает это как призыв к действию, снимает очки и кладёт их в карман своей джинсовой куртки.

«Целоваться хочет», – ухмыляясь, поясняет внутренний голос из роли заинтересованного зрителя.

Виталик резво берёт моё лицо, схватив рукой за подбородок и гладит пальцем по губам.

– Перестань, – отстраняюсь уже с конкретным протестом.

– Сам себе удивляюсь, – говорит он, неохотно убрав руку. – Я себя не узнаю. Да ты просто боишься, что тебе понравится!

Ещё я с мужиками на первом свидании не целовалась! Встаю со скамейки, натянуто улыбаясь. Виталик вскакивает тоже и превращается в назойливого голубя, сопровождая воркующими словами своё навязчивое окучивание:

– Ты родишь мне ребёнка. Ты такая настоящая. Ты таишь в себе целую бездну удовольствия. Как насчёт пожить вместе и посмотреть друг на друга в быту? Мне так нравится твой профиль. И рука. И талия.

– Моей заслуги в этом нет, – поддерживаю разговор я, пресекая попытки ухватить себя за талию.

– И губы у тебя красивые…

– Какие же? – спрашиваю я, полагая, что речь идёт о характеристике моего рта.

– Малые и большие, – пошлит Виталик, расплываясь в плоской улыбке от собственной грязной шуточки. – Пойдём же к тебе домой! – настойчиво говорит он, вожделенно заглядывая в глаза.

– Нет, ко мне домой мы не пойдём, – отвечаю я, продолжая кривовато улыбаться, чисто из приличия.

«Что ты тут делаешь?» – удивлённо замечает внутренний голос, оглядываясь по сторонам. Мы идём по безлюдной тропинке в глухую часть парка.