Будни ветеринарного врача. Издание 2-е, исправленное и дополненное

У фотоаппарата после этого заклинило одну шторку на объективе, между прочим. Так что я – куда более пострадавшая сторона.

– Блох на коте и не будет, – терпеливо объясняю женщине, переключая внимание обратно на приём. – Они на кота только кушать приходят. А яйца откладывают в щели полов, ковры и так далее.

– У нас не может быть блох! Мы живём на седьмом этаже, и у нас домофон!

Ну, конечно. Воспалённый мозг рисует картинку, как блохи, забравшись друг к другу на плечики, нажимают на кнопку домофона и пискляво говорят:

– Ой, а мы к Рыжику, пообедать. Пустите, пожалуйста! Извините за беспокойство!

Отвлекаясь от видения, скоблю места наибольших расчёсов, выдёргиваю несколько волосков и смотрю всё это добро под микроскопом, чтобы исключить чесоточных клещей и, так уж и быть, лишай. Ничего живого – только обломки волос. Лишайных спор нет и в помине. Клещей – тоже.

– Нету здесь никого, – говорю женщине, выпрямляясь за микроскопом. – И лишая тоже нет. Брать другие анализы пока не вижу смысла.

Женщина недоверчиво молчит.

Пишу в назначении, чем обработать кота и, особенно, квартиру от блох:

– От чего бы он ни чесался, – размеренно говорю хозяйке кота, который продолжает увлечённо чухаться на столе, – обработка от блох обязательна. На этом фоне также исключают пищевую аллергию и атопический дерматит. Для этого на пару месяцев кота сажают на строгую диету из одного вида белка и одного вида углеводов, а затем делают провокационный тест…

– Как это? – хозяйка кота хочет подробностей.

– Ну, – говорю я, не подумав, – сажаете его, например, только на рис с мясом кролика…

Внезапно мужчина, который держит своего кролика на соседнем столе, поднимает на меня осуждающий взгляд и удивлённо переспрашивает:

– Кролика?

Ира громко, тяжело вздыхает, красноречиво иллюстрируя мою бестактность, и в этот момент, мелко стуча копытцами, в кабинет забегает маленький рыжий поросёнок, которого ведёт на кожаной шлейке уверенная в себе женщина средних лет. Их сопровождает Аля.

– Взвеситься, – объявляет она для всех присутствующих.

Напольные весы стоят в кабинете, и взвешивание практикуется без очереди всеми желающими.

Я открываю рот, закашливаюсь и затем задумчиво выдаю ещё круче:

– Картошка со свининой в качестве диеты тоже подойдёт.

Женщина, смекнув о чём речь, резко тормозит, возмущённо передёргивает плечами, наклоняется и подхватывает поросёнка под мышки. На её лице легко читается: «Я бы попросила!»

Господи… Судя по искусственному меху её шубки, она ещё и вегетарианка или, что ещё хуже, из секты веганов-сыроедов. В кабинете повисает неловкое молчание. Нет, я ничего против веганов не имею, но они часто ведут себя агрессивно и странно: возможно, вследствие недостатка витаминов группы В и анемии. Кормят, например, своих котов одной капустой. В напряжённой тишине поросёнок делает два громких, возмущённых «хрю». Да не боись. Тебя точно никто не съест!

«Чёрт!» – звучит в моей голове. Только не смеяться! Не смеяться!

– Давайте взвесимся! – нарушает неловкое молчание Аля, обращаясь к женщине и показывая рукой на весы – судя по мучительной гримасе, её природная вежливость сейчас остро конфликтует с желанием рассмеяться.

Женщина, продолжая держать поросёнка, гордо вскидывает голову и встаёт на весы. Кажется, она хочет взвеситься сама, только боится это озвучить. Ну да ладно.

Я, возвращаясь мыслями к аллергии и завершая свою лекцию, почти шёпотом говорю хозяйке почесушного кота:

– В общем, можно рыбу ещё, – в надежде, что никакая рыба не заплывёт сюда случайно из форточки.

– Я поняла, – таким же шёпотом, заговорщически отвечает мне женщина.

Озвученная рыба, вроде, устраивает всех присутствующих. Так и вижу, как какой-нибудь нервный сом торопливо выкуривает быстро истлевающий чинарик на крыльце клиники, придерживая его плавником. Прежде чем окончательно схлопнуться, скудная фантазия выдаёт ещё два источника белка:

– Крокодилятину, кенгурятину ещё можно… как вариант…

Звучит забавно, но на самом деле, производятся корма и с этим мясом. Пока я пишу в графе «предварительный диагноз» кучу заумных терминов, в моём воображении к курящему сому пристраивается парочка рыдающих крокодилов и жирный австралийский кенгуру, – один только взгляд в его огромные, чёрные, блестящие глаза, обрамлённые длинными ресницами, закодировал бы любого мясоеда, заставив вступить в ряды веганов, праноедов и сыроваров.

«Сыроедов», – поправляет меня внутренний голос, стоически сдерживая рыдания смеха.

«Сыр нельзя!» – не вполне уместно пишу в конце назначения. Хозяйка, глядя на щедро исписанный листок, постепенно смягчается. Прощаемся.

…Затем идут люди сплошь мозговыносящие.

Очень непонятный сиамский кот, претендующий на несколько диагнозов сразу, и женщина, которая не слушает, что я говорю, потому что долго и плодотворно посидела в интернете на форумах «умников». Зачем пришла?

– Нет, не надо брать кровь, – отказывается она от первого этапа постановки диагноза.

«Абу Али ибн Сина 98 болезней, промежду прочим, по пульсу различал! – поучительно глаголит внутренний голос. – Он ещё и 200 видов смертельного пульса знал! А тебе всё анализы подавай!»

Где Абу Али, а где я!

Раньше меня дико бесило то, что хозяева отказываются от элементарного – взятия крови, что значительно сужает нам круг поиска причины заболевания. Когда, спустя несколько дней безрезультатного лечения, наконец, они соглашаются сдать кровь, под действием сделанных препаратов показатели могут уже поменяться. Это из серии «скупой платит дважды», так что в общих интересах сдать кровь сразу.

Теперь я стала спокойнее реагировать на подобный отказ:

– Окей, пишите расписку, – мирно соглашаюсь, придвигая к хозяйке кота рабочий журнал. – Будем лечить эмпирически[32 - Эмпирически – то есть опытным путём.], – и начинаю озираться в поисках бубна.

Скорее всего, мои догадки про триадит[33 - Триадит – комплекс воспалительных заболеваний поджелудочной железы, печени и тонкого отдела кишечника.] верны, но анализ крови иногда преподносит неожиданные сюрпризы.

– Ой, – смущается хозяйка кота, испугавшись ответственности. – Ладно, берите кровь, берите.

Аминь… Беру кровь и затем тихонечко струйно вливаю небольшой объём растворов, чтобы нивелировать коту обезвоживание – это называется симптоматическое лечение, которое будет откорректировано позже.

– По поводу анализов позвоните вечером, – говорю, заполняя назначение.

Прощаемся… Следующий…

– Он заразный, да? Заразный? – худощавая женщина с тёмными кругами под глазами, как будто бьётся в припадке и так трясёт котёнком в воздухе, что я начинаю всерьёз за него беспокоиться.

– Что? Случилось? – медленно задаю ей стандартный вопрос, рефлекторно вытягивая руки, чтобы подхватить котёнка, если он сейчас куда-нибудь полетит.

– Я его в питомнике взяла месяц назад, – судя по котёнкотрясению, женщина готова убить его прямо здесь и прямо об стену. – Вдруг он заразный? Токсоплазмозом!

– Вы беременны? – задаю вопрос, казалось бы, совсем не в тему, но на слово «токсоплазмоз» истерикой реагируют обычно женщины в «интересном положении». Особенно ненавидят кошек акушерки, наблюдающие рождение слепых детей.

– Нет! Но вдруг он токсоплазмозный! Я вчера прочитала, что именно кошки переносят этот… токсоплазмоз!