100 признательных эссе

– Как вариант – сесть в машину времени, вернуться в день, когда она искренне тебе написала, и так же искренне ей ответить, дружеские у тебя к ней чувства, симпатия или что-то большее на сердце. Желательно лицом к лицу, а не по телефону.

– Отбросим этот вариант, машины времени у меня нет. Что надо делать?

«Писать письмо Деду Морозу, с просьбой устроить вам случайную встречу, и учить наизусть стихотворение», – тянет меня сказать.

Но говорю я ему, конечно, совсем другое.

Капкан

После развода он увёз мальчика за несколько тысяч километров от неё. «Тебе дочь, мне сын». У неё не было ни его денег, ни его связей.

Она переехала в город, где её никто не знал, и стала пытаться жить без знания о том, что у неё есть не только дочь. Бывший муж присылал крупную сумму денег алиментов на девочку, оплачивал отпуск в Европе, куда привозил мальчика с ней повидаться. Со временем согласился на то, чтобы сын иногда разговаривал с ней по Скайпу.

Рядом с бывшим давно жила другая (бездетная) женщина, она мальчика любила и хорошо к нему относилась. Она видела её на фотографиях в социальных сетях. Сын её помнил, русский язык вдали от России сохранил. Первый звонок раздался ещё до школы, когда ей в WhatsApp написал детский тренер.

– Ваш ребёнок говорит всем о том, что у него две мамы. Я посчитал бы это детской выдумкой, но поверьте, мэм, у меня огромный опыт с детьми, и я вижу, что мальчик как-то по-особому в этом убеждён. Я вынужден был вмешаться в его конфликт с другими детьми, которые настаивали, что двух мам не бывает. Наблюдаете ли вы дома подобное поведение?

Она что-то ответила, плохо помнит что. Неожиданно пошатнулось здоровье, и она боролась за то, чтобы сохранить свою прежнюю жизнь.

Второй звонок прозвенел, когда мальчик пошёл в школу. Её спрашивали, почему она не пришла на детский праздник.

Третьей позвонила школьный консультант. Она настойчиво рекомендовала обследовать ребёнка у детского психиатра и пространно рассуждала о том, что у детей бывает выдуманный друг, это проходит с возрастом, но возможно, скрытое эмоциональное неблагополучие ребёнка проявляется именно такими шокирующими его одноклассников заявлениями.

Она написала бывшему, чтобы спросить, что с ребёнком.

Он сослался на дела, и не ответил. Школа обратилась к властям.

С представителями полиции разговаривала его новая жена. Нет, ребёнок не похищен. Нет, соглашения о порядке места жительства ребёнка и свиданий с матерью не подписывали. Нет, с матерью ребёнок видится раз в год в Европе. Нет, согласие на обследование ребёнка у психиатра у неё нет полномочий подписывать, только у отца.

Через месяц ей позвонил заграничный адвокат бывшего мужа с предложением подписать соглашение, как можно быстрее. Срочно!! Бывший муж написал ей, что все расходы берёт на себя и прилетит в её страну вместе с мальчиком.

Она пошла к местному адвокату, чтобы подписать нужные бумаги. Дока в международных делах о похищении детей, местный был знатоком родительского неадеквата.

– Ты сейчас отдыхаешь за границей или в стране? – набрал меня дока по телефону.

– В стране.

– Прости, что всё срочно, мне нужно, чтобы ты взялась за этот случай. Привезут ребёнка, у которого не было отношений с матерью большую часть его жизни, почти пять лет. Нужен твой опыт, установить с ним bonding. Заокеанская судья обязала местные власти проследить, что бондинг состоялся и написать отчёт, как там благо ребёнка. Местные дали две недели, чтобы выполнить.

Bonding – английское слово, означает a process of forming strong attachments or close relationships with a significant other, процесс установления сильной привязанности или тесных отношений со значимым другим.

Угроза уголовного дела за киднэппинг – похищение мальчика (20 лет тюрьмы), или за эмоциональный абъюз (изоляция от матери), с фактами, которые невозможно отрицать – мать в другой стране, означала судимость. Судимость прекращала вид на жительство в благополучной стране, где обосновался отец, процесс гражданства-легализации и многое другое. Поэтому он разыскал её, чтобы предъявить властям соглашение о судьбе ребёнка, улаженное по согласию сторон. Без преступления.

Загранпаспорт ребёнка по решению заграничного суда изъяла полиция.

Мать хотела восстановить отношения с сыном и изъявила в местном суде желание сотрудничать.

Ребёнка в сопровождении полиции привезли в страну.

Отец принял условие, чтобы это делали не в центре оптимизации детско-родительских отношений государственные служащие, а частным образом оплачиваемая психолог-специалист, предложенная адвокатом матери.

Местный суд своим решением одобрил мою русскоговорящую кандидатуру.

За три дня до встречи с ребёнком мать позвонила мне и сказала, что отменяет бондинг, она не выдержит.

Я знала, почему она это говорит.

Ей выпала доля жить замужем за человеком типа «что хочу, то и ворочу». Однажды он захотел стереть мать резинкой из жизни сына – и стёр. Она знала, что ребёнка сводят с ума, намеренно обманывая его, что у него теперь другая мама. Сын был слишком мал, чтобы открыто заявить отцу, что тот – врёт.

Дети смеялись над ним и говорили, что так не бывает, чтобы тебя родили две мамы. И она ничем, ничем не могла своему мальчику помочь.

Рискуя потерять с ним связь навсегда, мать дала ребёнку свой WhatsApp тайком от отца и научила ребёнка сказать его в школе. Это сработало, социум узнал о том, что с ней и её ребёнком сделали.

Она знала, что мальчик бьётся как умеет за свою, внутреннюю правду. Год за годом. И знала, что сама – давно сдалась. Как волчица, попавшая в капкан, она была в тисках душевной боли. Её сердце не выдержало тоски, она заболела. Чтобы остаться в живых, мать убедила себя, что надо жить дальше – как будто у неё не было и нет сына. Нет надежды.

Есть такое выражение, «эмоциональный выплеск». Сильные эмоции, которые достигают пиковых значений и искажают мышление. Иногда человек «замораживает» их в себе, чтобы выжить здесь и сейчас. Если их разморозить, можно не выдержать.

Именно с надеждой власти к ней и пришли.

Бондинг мы, конечно, киндеру установили. И с родной мамой, и с родной сестрой. Адвокат был прав: когда у тебя только одна попытка, всё решает умение и опыт.

Мама выдержала, потому что я сказала ей: Да, ты попала в капкан. Да, тебе пришлось отгрызть собственную лапу и ковылять на трёх оставшихся. Да, ты вырвала сына из своего сердца, чтобы не умереть от боли бессилия помочь ему. Да, твоё чувство вины за то, что ты лишила мальчика своего сердца, это часть тебя. Я вижу твоё отчаяние, и это правда о тебе. Но ради будущего, ради себя и детей, – просто переставляй ноги, ты нужна мне на этих сессиях. Всё остальное сделает сценарий встречи. А он никогда не подводил.

И она пришла.

Партнёр-присоска

В школе Ронка училась не очень. Зато она была отличная пловчиха и рано начала выигрывать соревнования: городские, областные, республиканские. Оценки ей ставили какие надо, конечно, но в старшие классы не взяли – отправили в училище.

На очередных сборах тренер поговорила с ней о перспективах. Международные квалификации выигрывали другие спортсменки, более талантливые. Звучали слова про потолок возможностей, профессию, которая будет кормить, и необходимость устраивать личную жизнь.

Родители привыкли, что она приносит в дом хорошую спортивную стипендию и премиальные, и планы тренера восприняли в штыки. Учиться Ронка пошла на фармацевта. В училище она попробовала выехать на былой славе, но её быстро поставили на место: или знаешь дело, или давай, до свидания. Так безнадёжно ей было только раз в жизни, когда на соревнованиях в другом городе из-за накладок организаторов их пять дней не кормили. Ходили воровали еду в магазинах и на рынке, вместе с ребятами, так и продержались.

Ребята-спортсмены помогли и на этот раз. Друзья по сборной на каникулах познакомили её с новой компанией, коммерсов. Глаз на Серёгу она положила сразу. В прошлом самбист. Три своих магазина на рынке, своя дорогая машина, евроремонт в квартире, ездит за границу не по разу в год.

– Ронка, – представили её.

– Ника, – поправила она. – Моё полное имя Вероника, но можно просто Ника.

– Богиня победы, – улыбнулся тот.

Ронка потупилась в смущении.

Через три месяца они легли в одну постель.

Учёбу она дотянула. Работать за копейки не хотелось, но белый накрахмаленный халатик ей нравился, а Серёге тем более. С любым его мнением она заранее была согласна. Любой выбор, что он сделал, ей однозначно нравился.

– А что твоя Ника сама об этом думает? – спрашивала Серёгу его главбух.