Я хочу вернуться туда…

Не дожидаясь ответа, Чонсу встал и подошел нетвердым шагом к ней. Юэ рассеянно посмотрела на него, отвернулась, но дальнейшего развития событий не ожидала даже она. Чонсу обеими руками заставил ее посмотреть ему в глаза и уже тянулся своими губами к ее, ведь она была так близко, как никогда, хоть она и пыталась всеми силами отстраниться, но…

Еще один удар заставил Чонсу осесть на пол. Сегодня было много ударов, в дверь и по скуле, но последний был больнее в тысячу раз. Юэ убежала на улицу, а Чонсу искал виновного. Искать пришлось недолго, перед ним нависал Минкё. Недолго думая, Чонсу попытался дать сдачи, получилось не совсем удачно, и он попытался еще раз. Так завязалась недолгая драка, окончившаяся на первой же минуте, потому что Чонсу, словно безжизненный мешок, обмяк и повалился на пол, крепко уснув. Минкё уселся на ближайший стул, задумчиво смотря на друга.

– Эх ты, горе-дон жуан… – тихо произнес он.

Потом он принялся затаскивать Чонсу на второй этаж. Благо, в это время вернулся Йи-фэй, помощь которого очень пригодилась в этот момент. Вместе они кое-как дотащили его до второго этажа и уложили на диван.

За окном стояла тихая, по меркам Нью-Йорка, ночь.

*Суп из водорослей – традиционная корейская еда на День рождения

Следующим днем Чонсу раздражало буквально все: от разговоров посетителей до проезжающих за окном машин и ярко светившего солнца. Голова отзывалась на каждый звук круглым китайским гонгом, и думать просто не хотелось. Существуя первую половину дня только на автопилоте, в качестве сдачи он чуть не отдал всю утреннюю выручку. Воспоминания о вчерашнем дне смешались в разноцветный шар, в котором лишь иногда проглядывали четкие очертания, словно гадалка гадает. Хотя он и не хотел вспоминать что-либо, потому что подсознание подсказывало, что лучше оставаться в неведении. Ближе ко второй половине дня Чонсу начало становиться лучше. Минкё только мельком поглядывал за другом. Когда он более менее пришел в себя, уже ближе к вечеру, он подошел к нему.

– Ну как самочувствие? – поинтересовался он, когда Чонсу проходил мимо выступа стены на кухню. Он стоял, скрестив руки, и внимательно следил за другом.

– Сойдет.

Выражение лица Чонсу говорило полностью об обратном. У него покраснели глаза, и успешно одолевала усталость.

– А ты помнишь, как вчера…

– Тсс… – Чонсу приложил палец к губам. – Не надо.

– Ладно, – пожал плечами Минкё. – Но нам нужно серьезно поговорить.

Чонсу вопросительно посмотрел на друга, не понимая, к чему тот клонит. Был вечер, клиентов в это время всегда было много, а Минкё тут решил устроить разговор по душам.

– Я знаю, – продолжал Минкё, – она тебе нравится. И мне она тоже нравится. Понимаешь?

Мрачное выражение лица Чонсу прекрасно давало понять, что понимает он все это лучше некуда.

– Так вот, я хочу, чтобы это было честное соперничество.

С этими словами Минкё протянул руку, ожидая, пока Чонсу не возьмет ее своей. Тот еще медлил некоторое время, но все же взял руку друга, пожав ее без лишних слов. Никогда за все время их дружбы они не сталкивались по такому вопросу, и было в этом непривычное и совсем неясное. После этих слов Минкё, как ни в чем не бывало, отправился своей дорогой, оставив Чонсу размышлять над этим неясным и непривычным. Выйдя через некоторое время в основной зал, он мельком посмотрел на Юэ, которая как раз принимала заказ. Она улыбалась посетителям, но это была ненастоящая улыбка. Настоящая на ее лице появлялась редко.

По истечении дня, впрочем, как и недели, все повторялось изо дня в день, до неприличия точно сохраняя свой порядок. Те же постоянные посетители, те же редкие дебоширы, которые, казалось, лишь развлекали Юэ, давая возможность потренировать свои любимые приемчики, те же язвительные замечания Йи-фэй. Вот только Минкё стал больше уделять внимания этой загадочной девушке, пуская в ход все свое обаяние и те словечки, от которых, по его мнению, не могла устоять ни одна девушка. А Чонсу начал больше сторониться ее, потому что воспоминания со временем приняли более отчетливую форму. Времени побыть наедине практически не было, разве что утром. Минкё обычно все это время просыпал. Но и тогда Чонсу, в силу своей стеснительности, медлил заговорить с ней.

Но следующим утром в их размеренную жизнь добавилась еще одна молодая и красочная особа, которая попала сюда совершенно случайно.

– Мистер Ким, – обратился тем утром к Чонсу Эрик. Он привык его называть именно так, потому что называть своего кумира по имени было как-то… неуважительно. – Вас спрашивает какая-то девушка, говорит, что вы знаете ее.

Чонсу тогда помогал Майклу мыть посуду – больно уж много клиентов было в этот день. Сначала он не обратил внимания на эти слова, потому что шумела вода, но потом их смысл все же дошел до его сознания. Он начал гадать, какая же девушка могла знать его здесь и, тем более, искать. Знакомых в Нью-Йорке у него было крайне мало, и практически все здесь, в кафе.

– Она заказала топпокки, или как его там… – Эрик немного почесал в затылке.

Кроме опозданий он отличался талантом к сводничеству. Именно поэтому, как мог, старался помочь Чонсу в завоевании сердца восточной красавицы. Всегда он пытался отвлечь Минкё, чтобы дать своему кумиру время побыть с избранницей его сердца наедине. Подростки в настоящее время видят в сердечных делах намного больше, чем когда-то, пять лет назад.

Через некоторое время после того, как заказ был передан, Чонсу взял его и, выйдя из кухни в основной зал, тут же увидел Оливию. Справившись в несколько секунд с удивлением от того, что она в принципе никак не могла бы узнать место, где он работает, да и вообще узнать, что он работает в собственном кафе, Чонсу направился прямо к ней. Завидев его еще издалека, девушка засияла лучезарной улыбкой и даже помахала рукой. Весь недолгий оставшийся путь Чонсу удивлялся такому из ряда вон выходящему случаю, не понимая, чувствует ли он радость от встречи со знакомой или совсем нет.

– Ваш заказ, – произнес он, поставив перед ней тарелку и апельсиновый сок. До последнего он сдерживал улыбку, так просившуюся появиться на лице.

– А я не знала, что у тебя есть собственный ресторан… – зачарованно произнесла Оливия.

В ответ на это Чонсу только пожал плечами. Что можно было на это сказать одной из двух своих единственных поклонников? Он присел на стул напротив нее.

– Мне тут очень нравится, – продолжала она. – А что означает название?

Этот вопрос привел Чонсу в некоторое замешательство. Говорить ли о том, что о названии они подумали в последний момент, поэтому денег и времени на замену разбившихся ламп вовсе не было? Наверное, не стоит.

– Означает, что мы работаем с восьми и до восьми. Правда… – Он на секунду задумался. – Очень часто мы закрываемся позже.

– А… – глубокомысленно протянула Оливия. – И у вас всегда подаются блюда корейской кухни? Потому что ты сам из Кореи?

– Нет, разные кухни бывают. У нас хороший повар, – ответил Чонсу, думая сменить тему разговора, который каждую минуту ставил его в тупик. – Как ты поживаешь?

– Хорошо, уже на втором курсе в колледже, – растерянно ответила она.

Проходя мимо них, Йи-фэй проворчал что-то на непонятном мандаринском, но что можно было понять как недовольство тем, что он один работает, в то время, как остальные отдыхают. Чонсу раздраженно посмотрел в его сторону. Иногда этот тайванец его действительно раздражал.

– А почему ты больше не снимаешься в фильмах? У тебя ведь так хорошо получалось… У тебя талант! Почему? – обрушался на Чонсу новый град вопросов.

Тут Чонсу задумался по-настоящему. И он думал не о том, что бы ответить этой девушке, а о том, что, может, ему и вправду стоило не бросать это нелегкое, но увлекательное дело?

– Достойных предложений пока нет, – ответил через некоторое время он первое, что пришло на ум.

– Жаль… Но можно ведь взять и маленькие роли? Я так жду, чтобы ты появился в новом фильме…

В ответ на это Чонсу просто не нашелся, что ответить. Он неосознанно почесал в затылке.

– Но ничего, – снова сказала Оливия. – Я верю в тебя. Ты еще снимешься в главной роли.

Она снова улыбнулась. Улыбка так красила ее лицо. Чонсу невольно засмотрелся на это, поздно сообразив, что смотрит уже довольно долго на нее.

– А как ты узнала об этом месте? – спросил он, наконец, то, что нужно было бы спросить в первую очередь.

Она удивленно посмотрела на него.

– Прочитала в журнале. Там и ты на фотографии был, – ответила она.

Вот так сюрприз. Никогда бы Чонсу не подумал, что об их кафе могут написать в журнале. Это было довольно… приятно.

– Мне еще надо работать, – вместо слов щенячьего восторга произнес Чонсу. – Поговорим после закрытия кафе?

– Не уверена, что смогу, но… Постараюсь.

И, конечно же, в конце дня Оливия уже ждала его у главного входа, весело помахав своей ручкой, как только увидела Чонсу. Тот, сказав пару фраз человеку, с которым и был запечатлен на фотографии, помещенной в журнале, вышел на улицу к ней. Олли совсем не хотела надоедать своему кумиру, но, если уж он сам пригласил ее погулять, то грех было отказаться. В девичьем сердце уже разгоралось то чувство, которое очень трудно идентифицировать и дать хоть какое-то название, что совсем не мешало заставлять биться сердце быстрее. А Чонсу обращался с ней скорее как с младшей сестрой, что несколько огорчало ее.

Они бродили по просторам парка Хэрлем Ривер. Были только первые дни весны, застенчиво стучащей в двери кабинета начальника погоды. Еще редко где можно было увидеть первые листочки на ветках деревьев и довольно часто – остатки снега. Из-за этого Чонсу пришлось ненадолго расстаться со своей курткой, потому что он был просто не в силах наблюдать за мелко подрагивающими руками Олли. Она была одета более чем легко и совсем не по погоде, поэтому куртка Чонсу оказалась на ее плечах примерно на половине дорожки вдоль реки Хэрлем. Свою непереносимость холода Чонсу решил скрыть. Она говорила о его несомненном таланте, о том, что его совсем не стоит скрывать, а нужно появляться на экране как можно чаще. Чонсу только соглашался с ней, кивая головой и обещая, что он непременно так и сделает. Она только радовалась, веря каждому его слову. А он снова засмотрелся ее красивой улыбкой, и вдруг захотел, чтобы она всегда так улыбалась, искренне и радостно. К нему в голову даже на секунду закралась мысль о том, что можно было бы плюнуть на это все и поехать в Голливуд, только чтобы она всегда так улыбалась. Но лишь на секунду. Чонсу помотал головой.