Я хочу вернуться туда…

– Кстати, у одной моей подруги отец – инвестор, – сказала Олли, когда они уже подходили к концу дорожки парка. Как раз перестал дуть холодный ветер, и, впервые за несколько дней, выглянуло солнце. – Он думает сейчас о новом проекте… Я хочу рассказать ему о вашем ресторане.

Чонсу только удивленно приподнял брови. Сначала он подумал, что она шутит. Но именно в этот момент ее лицо было серьезно. И в следующий момент Чонсу пришел в небольшое замешательство.

– Надеюсь, все получится. – Она опять улыбнулась. – Ведь ты… ты мне нравишься!

Последние слова она произнесла на невообразимых скоростях и даже совсем неожиданно для себя, а потом, коротко попрощавшись и быстро вернув куртку, убежала, только ее и видели, оставив Чонсу думать да гадать, что это все такое было. Не так уж они часто встречались, чтобы делать такие заявления… Он просто хотел, чтобы она улыбалась. Поразмышляв еще немного, Чонсу направился в сторону Ленгсингтон Авеню, чтобы сесть в метро. Было без малого половина одиннадцатого.

– Здравствуйте, дорогие телезрители! Сегодня в нашей программе Рамсейс китчен мы познакомим вас с немного необычным кафе в самом сердце Бруклина. Именно здесь…

– Постойте-постойте… – прервал всю компанию, вооруженную микрофонами и камерами, Минкё во второй половине дня. Он как раз вернулся из Колумбийского Университета и хотел получить свой получасовой полноценный отдых, который был нагло прерван. Это было через несколько дней. – Что здесь происходит?

Вопрос этот был вполне оправдан. И на него ответить бы, но вдруг все камеры оказались направлены на него, и тут же подлетел человек, который по всем параметрам смахивал на ведущего.

– А вот, наверное, и владелец восточной жемчужины кулинарии! Как в таком молодом возрасте вы добились такого успеха?

Микрофон в руке ведущего переместился в сторону Минкё. Остальные, включая Йи-фэй и Юэ, наблюдали за интересной сценой. Чонсу в это время снова помогал Майклу, так что сцену эту видеть просто не мог. Минкё, после лекций о несравненном Теодоре Драйзере, не совсем соображал, что хотят от их кафе и от него в частности, но через несколько секунд все же догадался, что это какое никакое, но интервью. Конечно, не так он мечтал появиться в первый раз на экране, но для начала неплохо.

– Я просто шел к своей мечте, – ответил по всем правилам американского интервью, пустого и бессмысленного, Минкё. Он улыбнулся своей самой обаятельнейшей улыбкой из всех, что только можно было. – И вот в один прекрасный день мне улыбнулась Фортуна.

– Расскажите немного о своем кафе, – попросил ведущий, Ричард Лоуренс, как его звали, заранее предугадывающий, что именно ему будут рассказывать, ведь таких интервью он слышал уже сотню.

Тут Минкё немного притормозил, думая, о чем, собственно, ему нужно было бы рассказать. Он решил начать с персонала, который и так блистал немногочисленностью, поэтому много времени это совсем не займет. Он начал с Йи-фэй, потому что восточный бриллиант решил оставить напоследок. Йи-фэй смутился настолько, что в половине своей речи перешел на мандаринский, совсем не заметив такого конфуза. Эрик справился с этой задачей лучше, сказав всего пару слов о том, как ему нравится тут работать и какой здесь дружный коллектив. Тем более, что он уже имел опыт в этом нелегком деле, рассказывая о том, как стал свидетелем взрыва бензоколонки на углу Саутерн Бульвар. Юэ же как всегда, не показывая никаких эмоций, как всегда красивая и далекая, ограничилась парой слов, которые можно было расценить как хороший комментарий, так и не очень хороший.

За этим последовал рассказ о том, какой в их кафе прекрасный повар. Минкё не так уж хотел его показывать телезрителям, потому что вместе с ним был и Чонсу, а ему уже было уделено достаточно внимания киноиндустрией. Теперь было его время. Но ведущий уговорил его познакомить с этим чудом мировой кулинарии. Скрепя сердцем, Минкё повел всю съемочную группу на их маленькую кухню, где творились произведения кулинарного искусства.

– А вот и наш шеф-повар, – представил Майкла «владелец ресторана», прикрыв собой своего друга, который в то время мыл посуду. – Майкл… как тебя? – в сторону шепнул Минкё.

– Майкл Зеленин, – сказал тот, даже не отрываясь от своего дела.

Ведущий тут же принял заинтересованный вид. Такое в его практике случалось довольно редко. Этот случай можно было считать только вторым за всю его десятилетнюю рабочую историю.

– Откуда вы приехали? – спросил он.

Больше Майкл не посчитал нужным отвечать на какие-либо вопросы и продолжил приготовление своего очередного шедевра. Сколько бы ни спрашивал его ведущий, Майкл только прикидывал количество соли и месил тесто. Почувствовав безвыходность ситуации, ведущий переключился на новое лицо, которое через несколько секунд вызвало у него настоящий и совсем не поддельный интерес.

– Неужели вы тот самый Чонсу Ким, который снимался в нашумевшем фильме «Летняя ночь 2»? – не поверил своим глазам Ричард Лоуренс.

Чонсу, только услышав свое имя, чуть не выпустил из рук тарелку, которую мыл все это время. Он стоял к камерам спиной, совсем не желая появляться в кадре. Но это все же пришлось сделать хотя бы приличия ради.

– Теперь вы всего лишь моете посуду в этом ресторане? – продолжал удивляться ведущий.

Чонсу немного замялся, переминаясь с ноги на ногу, посмотрел в сторону.

– Ну, понимаете, это… – Он немного помедлил. – Это мой ресторан тоже. Здесь я просто помогал…

– Но вы же сказали, что это ваш ресторан? – Ричард Лоуренс повернулся в сторону Минкё.

– Это… наш ресторан, – нехотя ответил тот. – Мой и его. – Минкё указал рукой в сторону друга.

Ведущий немного растерялся от таких заявлений. Его начальник сказал, что у ресторана владелец азиатской внешности, к тому же весьма смазливой, и молодой на вид. Первый человек, что его встретил, весьма подходил к описанию. Теперь владельцев оказалось двое. Но на долгую растерянность просто не было времени, потому что как-никак был прямой эфир.

– Расскажите, как вы создали этот замечательный ресторан? – справился с замешательством Ричард Лоуренс.

Друзья переглянулись, но спустя недолгую заминку Минкё начал рассказывать о тысяче и одном приключении в истории их ресторана, конечно же, выдуманных, в чем ему помогала его богатейшая фантазия. И, разумеется, он ни слова не упомянул о господине Лу, о котором, просто нюхом чувствовал, не надо было упоминать. Чонсу лишь изредка поддакивал, и единственное его дельное замечание состояло в том, чтобы перебраться в основной зал и не мешать сотворению очередного кулинарного чуда. Интервью закончилось дегустацией ведущим блюда, не такого острого, как подобает корейскому, но нежного и мягкого, что вызвало у него только одно слово:

– Вау! – молвил Ричард Лоуренс, прожевав мясо ягненка. Блаженная улыбка больше не сходила с его лица еще сорок пять минут, по прошествии которых ему обляпала новехонькие светлые брюки проезжающая мимо машина водою из лужи от небольшого дождя, сполоснувшего асфальт сегодня утром.

Когда камеры были отключены, ведущий еще раз поблагодарил обоих владельцев ресторана, от души пожелав дальнейших успехов в ресторанном бизнесе. Владельцы синхронно поклонились ему в ответ, чем вызвали только умиление в душе ведущего и улыбку на лице.

– Скажите, – немного помедлив, все же сказал Чонсу. – А кто вас прислал сюда?

Съемочная группа уже собиралась на выход, кто-то успел положить свое оборудование в машину.

– Шеф, конечно, – застегивая свою ветровку, сказал мистер Лоуренс. – Но, если сказать по секрету, – он заговорщицки сузил глаза, – то идею ему подкинул сам мистер Салдан.

И ведущий показал указательным пальцем куда-то вверх в неопределенном направлении. Минкё и Чонсу взглядом последовали за направлением, указанным мистером Лоуренсом, в конце концов увидев только потолок.

– Но это только разговоры, – усмехнулся мистер Лоуренс. – Бывайте!

И он сделал прощальный жест рукой, довольно громко хлопнув дверью за собой и оставив двух друзей в бесчисленных догадках и предположениях.

– А кто этот… – Чонсу на секунду задумался, припоминая, – мистер Салдан?

С надеждой он уставился на Минкё, предполагая, что он знает все и всех в этом городе. Минкё еще не отвечал некоторое время, глядя в сторону уезжающей машины через прозрачную дверь.

– Мне-то откуда знать? – наконец ответил он, а потом ушел, чтобы побыстрее обслужить клиентов и поменьше показывать свою некомпетентность в этом вопросе.

– Не понимаю я этих женщин, – слишком громко для рассуждений про себя сказал Минкё в среду в девять утра.

Это был довольно редкий день, когда он пришел в Колумбийский Университет на лекцию по мировой литературе, стоявшую первым занятием. Сколько он себя помнил, ранняя побудка всегда давалась ему с трудом, так что и этот день не стал исключением. Поэтому он с размаху шлепнулся на последний ряд в аудитории. Уилл, его темнокожий бывший сосед, недовольно скосил глаза в его сторону. Бывший, потому что прознав о том, что Минкё ночует в общежитии крайне редко, администрация лишила его права проживать в этом чудном заведении, чему Минкё был только рад.

– Что случилось? – все-таки спросил Уилл. Лекция еще не началась, так что говорить можно было спокойно.

Это было серое пасмурное утро начала марта, что заставляло быть пасмурными и всех студентов и Минкё в первую очередь. Старинное холодное здание не давало возможности согреться, так что все были в одежде потеплее.

– У тебя когда-нибудь было так, что ты к ней и так и этак, а она не обращает внимания? – пояснил свою умную мысль Минкё, продолжительно зевнув в сотый раз.

Услышав такие слова афроамериканец задумался, уйдя своим сознанием в прошлое и перебирая все возможные и невозможные случаи. От умственных усилий он даже побарабанил по столу.

– Был у меня один случай, – наконец сказал Уилл. – Анжелика… Вечно она носом вертела. У меня так ничего и не получилось. Тогда я взял и сказал ей все напрямую. А оказалось, она только этого и ждала. Вся сразу растаяла, только и собирай ложечкой.

– Ты серьезно? – не поверил Минкё.

– Серьезней некуда. Если ни один способ не действует, то скажи ей правду. А кто у тебя?..

– Да одна…

– Уважаемые студенты, сегодня мы будем говорить о творчестве Джека Керуака… – В их разговор вмешался преподаватель, которому уже давно была пора уходить на пенсию, если бы он не вел так интересно свои лекции. Поэтому его периодические чудачества повсеместно прощались всеми студентами.