Дом железных воронов

– Твоя единственная работа? – Его приподнятая бровь передает смысл сказанного.

– Да, Данте. Моя единственная работа. Я оставляю очаровательных мужчин профессионалам.

– Хорошо. – Его ответ такой же мягкий, как и предшествующая ему улыбка.

Пока мы вот так стоим рядом, пока его глаза удерживают мои, толпа расплывается, как в калейдоскопе. Он облизывает пухлую нижнюю губу, и это переносит меня мыслями в прошлое, в тот темный переулок, где сбылась моя детская мечта.

Тонкая рука обхватывает меня за талию – Сибилла.

– Выглядишь блестяще, Данте. – Ее голос грубо возвращает меня в теплую таверну. – Я удивлена, что твои уши еще не начали отвисать под тяжестью такого количества золота.

Данте отпускает мой взгляд, улыбается Сибилле.

– И я удивлен, что твой язык не раздвоился от такого количества шуток.

Она откидывает голову назад и смеется, в то время как я все еще под впечатлением от принца, чтобы даже хихикнуть.

– Что сегодня в меню, Сиб?

– Основное блюдо – жареный кабан с айвой, на выбор – тушеный тюрбо или лингвини[15 - Тюрбо – рыба из семейства камбаловых из Средиземного моря; мясо отличается своим нежным вкусом. Лингвини – длинная плоская лапша.] со знаменитым на все королевство маминым соусом из баклажанов и сливок.

Он оглядывается на друзей, которые уже уселись, откинувшись назад и широко расставив ноги.

– Мы возьмем по одному каждого. Сделайте большие порции. Дорога домой была изнурительной.

Таво присвистывает, когда Берил, одна из любимых проституток-полукровок, проходит мимо стола. Он обхватывает ее за талию и тащит к себе на колени, ее пышные груди подпрыгивают. Если бы он рискнул проделать со мной подобное, я бы его укусила, но милая Берил просто хихикает. Она смеется, и его рука исчезает под гофрированной спереди юбкой, которая открывает вид на ее стройные ноги.

– Скоро все подадим, – говорит Сибилла и с силой тянет меня назад, но я упираюсь, когда острый аромат роз ударяет мне в нос.

Подобно змее, почуявшей кровь, Катриона скользит к принцу. В отличие от других местных девушек, она куртизанка. Другими словами, вместо медяков она берет серебром, и, вместо того чтобы разгуливать полуголой, она не выставляет товар напоказ, пока не заплатят.

Ее украшенные драгоценными камнями ногти царапают белый мундир, облегающий мускулистую грудь Данте, золотую отделку его стоячего воротника.

– Добро пожаловать домой, Altezza.

Хотя я восхищаюсь Катрионой за то, что она добилась всего сама, в данный момент мне хочется затянуть на ее шее кружевной чокер, который она подобрала к своему бордовому платью.

Пальцы Сибиллы предупреждающе впиваются в мою талию. Хорошо, что у меня нет магии, иначе я бы призвала кувшин с водой и опрокинула на блестящие светлые локоны.

– Катриона, – предупреждающе произносит Данте.

Мой гнев стихает.

Хотя Катриона была со многими, я точно знаю, что она не была с принцем, потому что ее рот такой же развязный, как и ее тело. Иногда я удивляюсь, что мужчины все еще хотят с ней переспать, учитывая ее склонность к сплетням, но Катриона считается лучшей в Люче, а чистокровные полагают, что заслуживают только лучшего.

Я сжимаю зубы, когда она шепчет что-то на ухо Данте – это занимает все его внимание, он смотрит на их сцепленные руки. Возможно, он и не хотел, чтобы прикасались к нему, но, по-видимому, не против сам прикоснуться к ней.

Ревность снова сдавливает мою грудь.

– Фэллон, – шепчет Сибилла. – На кухню. Сейчас же.

На этот раз, когда она дергает меня назад, я не сопротивляюсь.

Глава 4

– Фэллон! Он это сделал! Он это действительно сделал! – Феб, спотыкаясь, врывается в мой дом вслед за своими громкими воплями.

Я поднимаю взгляд от кожуры репы, разбросанной по кухонному столу.

– Кто и что сделал?

– Данте. Он пересек канал!

Мое сердце подпрыгивает к горлу, потому что канал между Изолакуори и Тарекуори проходит над Филиасерпенс, подводной впадиной, в которую бросают предателей. Морские змеи без зазрения совести хватают их и утаскивают прочь.

Поскольку фейри могут умереть только от глубокой старости или от обезглавливания стальным клинком, я полагаю, что многие лежат на линии разлома, без сознания, но живые, пока с них сдирают плоть, которая не успевает восстановиться, поедая живьем. Это безжалостная пытка, которой король угрожал Нонне, когда она выбрала мою маму, а не моего дедушку.

До сих пор она не рассказала мне, как ей удалось сбежать. Иногда я поднимаю этот вопрос, но это портит ей настроение, поэтому я не настаиваю.

– Dolto[16 - Dolto – дурак (в пер. с лючинского).]. – Осуждение слетает с губ Нонны, и она с удвоенной силой принимается кромсать тощую сморщенную морковь.

Я хочу сказать, что Данте не идиот, но разве это правда? Он рисковал жизнью ради трона, который его брат унаследовал после битвы Приманиви два десятилетия назад, Марко ждал целое столетие, чтобы его занять. Не думаю, что он уступит его.

– Это обряд посвящения для королей, Церера, – напоминает Феб моей бабушке, хотя я сомневаюсь, что она забыла. – Теперь Данте может законно занять трон.

Его зеленые глаза устремляются к открытой двери, чтобы проверить, не подслушивают ли нас, так как желать королю несчастья – предательство, которое может привести в Филиасерпенс.

Поскольку наш лазурный дом примыкает к юго-западной окраине Тарелексо, у нас только два соседа, и сейчас один на работе, а второй в школе.

– Разумеется, в случае если с его братом что-то случится, – добавляет Феб. – Упаси Котел.

Я поклялась соляной клятвой Фебу и Сибилле, что, если кого-нибудь из них когда-нибудь бросят в Филиасерпенс, я прыгну с ними, потому что так поступают друзья, особенно из числа заклинателей зверей.

Феб барабанит пальцами по дверному косяку.

– Ну, ты идешь или как?

Я встаю так резко, что мои колени ударяются о стол. Я делаю шаг к нему, но затем бросаю взгляд на Нонну.

– Ты идешь, Нонна?

– Чтобы стать свидетельницей того, как гордый мальчик становится высокомерным мужчиной? Я откажусь. – Глаза бабушки прикованы к кожуре цвета ржавчины, которая скручивается, падая на покрытый царапинами стол.

– О Нонна. Данте совсем не похож на своего брата. Марко не дружит с полукровками. А Данте…

– Давным-давно у короля Марко было много знакомых полукровок. Власть меняет людей. Никогда не забывай об этом, Фэллон. И ты тоже, Феб.

– Да, синьора.