Дом железных воронов

Она снова смотрит на мою монету. Я достаю второй медяк. Ее глаза жадно блестят, и она кивает на свою юбку. Мое сердце колотится, когда я опускаю оба в ее карман.

– Я не ‘оворила о ней, если меня спросят, слышишь меня, полукрохвка?

– Я слышу.

Она смотрит на открытую дверь, потом снова на меня, говорит вполголоса:

– Как я уже ‘оворила, я сама ее ни знаи. – Из-за ее сильного ракоччинского акцента мне приходится сосредоточить все внимание на ее шевелящихся губах, чтобы разобрать слова. – Но я знаи о ней. ‘оворят, что она прорицатель.

– Прорицатель? Она может предсказывать будущее?

– Ш-ш-ш. – Обычно румяное лицо Флоры сейчас такое же бледное, как простыни, которые она прижимает к своей пышной груди.

– Прости, – бормочу я.

– Ее слепахта дает ей схвет.

Итак, я не просто вообразила странный блеск ее глаз…

– Ее предсказания сбывались?

То немногое, что осталось от румянца на щеках Флоры, исчезает.

– Она предсказала, что крошка моей дхвоиродной сестры утонет в ночь на Йоль. Мы хвсе по очереди наблидали за ним, боясь, что он прохвалится под лед в канале. За дхве минуты до полуночи мы празднохвали ее ошибку, ‘огда обнаружили, что он плахвает лицом хвниз в хванне, кахторуи его братья и сестры забыли слить.

– О боги, мне так жаль, Флора.

– Если хвы спросите меня, она злая. – Ее лицо искажается горечью. – Держись ахт нее подальше, Фэйллон.

Флора неуклюже выходит, прежде чем я успеваю передать ей свою записку. Спускаясь обратно в столовую, я снова и снова прокручиваю в голове все, что узнала.

Я спотыкаюсь. Крепко сжимаю поручень, мое сердце бьется не в такт. Как Бронвен может наблюдать, если она слепа?

Она наблюдает за моим будущим? Это то, что мама имеет в виду? Откуда женщина, которая родила меня, знает о ясновидящей Бронвен?

Настроение портится из-за того, что у меня становится больше вопросов, чем ответов.

Глава 6

Я украдкой бросаю еще один взгляд в маленькое окно таверны. Хотя стекла не помешало бы немного почистить, а луна скрыта вуалью, я могу разглядеть ракоччинский берег.

Пустынный берег.

Ножки стула скрипят по дереву, и шипение исходит от фейри, которому я подаю вино – или, скорее, на него.

– О боги. Мне так жаль, синьор Романо.

Пожилой фейри достаточно хорошо воспитан, чтобы не кричать на меня и не требовать бесплатный кувшин вина за мою небрежность. С другой стороны, он приходит каждый вечер два столетия подряд, со дня открытия таверны, так что он знает, что я не всегда такая неуклюжая.

– Все в порядке, Фэллон. Ничего страшного не произошло. – Пока я убираю беспорядок, он улыбается. – На твоем месте я бы тоже отвлекся.

Я выпрямляюсь, тело деревенеет.

– Вы… бы?

Слышал ли он наш с Флорой разговор? В конце концов, он фейри, и он уже сидел тут, когда я спустилась в зал.

Улыбка оттеняет его теплые янтарные глаза.

– Я не сомневаюсь, что ты получишь ленту.

Я моргаю.

– А… ленту?

На его лбу собираются морщинки, как вода от кильватерного следа корабля[17 - Кильватерный след – полоса воды, остающаяся за кормой идущего судна.].

– Ой. Верно. Ленты. – Я хлопаю себя по лбу, притворяясь, что только что сообразила, о чем он говорит, хотя у меня нет ни малейшего представления, почему я должна беспокоиться о кусочках шелка.

Мой поступок, должно быть, убедителен, потому что он заговорщически подмигивает.

Я бегу обратно к бару и подкрадываюсь поближе к Сибилле, пока ополаскиваю испачканную вином тряпку.

– Сиб, ты знаешь что-нибудь о лентах?

Она перестает наливать воду в графины и поднимает бровь так высоко, что она почти касается линии роста волос.

– Как ты можешь не знать о них?

– Эм… – Я пожимаю плечами. – В последнее время о другом думала.

– Ты не говорила. – На ее губах появляется ухмылка, и я уверена, она считает, что думала я о Данте и снова о Данте.

Она прислоняется бедром к деревянному прилавку, который держит в безупречной чистоте, даже несмотря на то, что посетителям его не видно. Как и ее отец, Сибилла помешана на аккуратности. Феб часто шутит, что это болезнь, но я думаю, что он втайне завидует, потому что сам он большой неряха. Он разбрасывает вещи повсюду, у него дома царит абсолютный хаос.

– Королевская семья раздает на помолвку приглашения в виде золотых лент. Очевидно, идея Данте. Весь Люче, затаив дыхание, ждет их, но не все их получат.

Получу ли я? Я размышляю о перспективе попасть на королевский бал, и настроение слегка поднимается, рассеивая хандру, которая прилипла ко мне, как паутина.

– По-видимому, – говорит Сибилла, – его охрана сегодня должна обойти дома.

Нонна, скорее всего, запретит мне идти на праздник на Изолакуори, и настроение портится.

– На что ты дуешься? Бал! С твоим любимым принцем! Я думала, ты будешь трепетать от волнения.

– Ты думаешь, Нонна меня отпустит?

– Я очень люблю твою бабушку, Фэллон, но ты уже взрослая. Ты сама решаешь, куда и когда ходить.